Чарльз Вильямсон - Девушка из универмага

Казалось, что он ждет ответа и, не получая его, спро­сил:

— Вы недавно в этой стране?

Никакого ответа.

— О, конечно, нет; я уверен, что вы здесь недавно! В на­стоящее время вы живете в Нью-Йорке? Не бойтесь сказать мне это. Знаете, вы слишком не податливы. Вы гнушаетесь разговора со мной. Вы — настоящий персик, но приправлен­ный уксусом.

Винифред повернулась и зашагала в восточном напра­влении еще быстрее, чем шла раньше в западном. На неко­тором расстоянии вдруг появилась очень высокая фигура, приближавшаяся, подобно судну, идущему на всех парусах. Неужели это… да, это он! Слава свету фонаря, осветившему его. Теперь, наконец, она решилась засмеяться.

— Вот, наконец, идет мой кавалер, — воскликнула она и почти побежала навстречу укротителю львов.

— Боже мой! Ну, конечно, я не могу состязаться с та­ким верзилой, — ответил м-р Логан. — Я не ожидал встретить Голиафа. Маленький Давид стушуется, пока не раздобудет себе пращи. Вы вынуждаете меня забыть оставить вам свою визитную карточку с моей фамилией и телефоном. Но, по­жалуйста, вспомните обо мне в ближайшее время.

— Я это сделаю, когда придет время! — дерзко бросила ему вслед Вин, когда, приподняв шляпу, автомобилист по­спешно побежал к своей машине. Вин громко смеялась, ко­гда Эрл Эшер подошел к ней. Она чувствовала себя в без­опасности и даже не очень усталой. Небольшое приключе­ние, в сущности, принесло пользу. Она подумала, что оно оказало такое же благодетельное действие, как укрепляю­щее средство или турецкие бани, не будучи столь дорогими, как они.

— Этот тип, ваш приятель, деточка, или только что завязал знакомство? Так как, если он имеет в виду приста­вать к вам, я вмешаюсь в это дело и пущу из него кровь, — заметил ее избавитель.

— Это был мистер Логан, — поспешно отвечала Вин, ре­шив, что надо всеми способами избежать скандала. — Но… но он мне не очень нравится, — прибавила она. — Я была очень рада, увидев вас. И я не сержусь на вас за то, что вы последовали за мной, так как знаю, что у вас нет ничего плохого на уме, — и все, что случилось, окончилось благопо­лучно. В награду я отпущу вам ваши прежние грехи. Я только что придумала для вас новое прозвище, м-р Эшер.

— Надеюсь, что оно будет лучше того, какое дала мне Сэди Кирк!

— Как вам покажется «Мишка-Медведь»? Конечно, оно лучше того. Читали ли вы когда-нибудь «Камо грядеши»?

— Нет. Это звучит, как название патентованного сред­ства.

— Это — роман. И в нем один молодой человек, огром­ный, добрый великан жертвует собой, чтобы спасти девуш­ку по имени Лигия. Его звали Урс (медведь) и он был так силен, что мог поставить на колени быка…

— Да, но, ведь, это картина из кино, а не роман. Я, ко­нечно, видел Урса и его быка. Вы заставляете меня крас­неть. Я чувствую себя так, точно я — это он.

— Именно, вы и есть он. Я окрещу вас Урсом. И я очень извиняюсь, что причинила вам столько беспокойства.

— У меня не было никакого беспокойства, — возразил Урс, почти испугавшись, что над ним шутят. — Все, что я сделал, это то, что следовал за вами, как выражаются репортеры, на почтительном расстоянии, чтобы убедиться, что вы благополучно доберетесь до дому, если пойдете пеш­ком. Когда вы вошли в парк, я решил, что, может быть, у вас назначено свидание с каким-нибудь приятелем-мужчиной и потому отстал. Но…

— Уверяю вас, Урс, что встреча с мистером Логаном была совершенно случайной, — сказала Вин, все еще не же­лая посвящать его во все подробности недавней встречи, которая теперь, после того, как она миновала, казалась ей забавной. — Мне просто хотелось подышать свежим возду­хом. Я это и сделала, и если вы будете столь добры и не будете употреблять таких выражений, какое употребили вчера вечером, вы можете, если хотите, проводить меня домой.

— Какое выражение вы имеете в виду? Кошечка?

— Да, и другое, еще более оскорбительное!

— Конфетка?

— Да, это бесвкусица! Достаточно скверно уже слово «деточка». Но я думаю, что вы не знали другого, более подходящего. Я предоставляю подобную честь другим.

— Хорошо, — сказал довольно сердитым тоном Урс, чув­ствуя, что он сейчас сморозит какую-нибудь чушь. — Но, если парень дружит с девушкой, как же он должен назы­вать ее?

— А разве в вашем словаре нет слов «Мисс Чайльд?»

— Я не могу так называть, будучи другом. Скажите, автомобиль этого типа поехал в нашем направлении?

— Не знаю, так как я не оглядывалась назад, — сказала Вин. — Но у меня изменилось намерение идти всю дорогу пешком. Поспешим, и сядем на трамвай на 59-й улице.

Днем, в магазине, Вин могла смеяться, вспоминая о доме на Авеню Колумба, где она и Сэди «прилепились». Но по ночам, в своей комнате, тщетно пытаясь заснуть, она не в состоянии была даже улыбаться при мысли о нем.

В этой местности комнаты, выходившие на улицу, были дешевле задних, выходящих на двор. Жильцы, которым это было по средствам, платили дополнительную сумму за не­много большую тишину. Ни Сэди Кирк, ни Винифред Чайльд не принадлежали к числу таких аристократов. Их хозяйка выгодно снимала два дешевых этажа в огромном доме, в под­вале которого находилась пекарня, и пожарные лестницы которого придавали ему вид огромного обнаженного ске­лета. Она сдавала в наем комнаты по отдельности и зараба­тывала на этой комбинации, несмотря на то, что взимала небольшую плату.

Внизу на улице с шумом проносились взад и вперед трамваи с узкими окнами и звенели их звонки. Против са­мых окон и страшно, до ужаса близко к балконам, в шесть дюймов шириною, заставленным чахлыми растениями, с гро­хотом пробегали вагоны надземной железной дороги, эти многоглазые чудовища, следующие один за другим так ча­сто, что, казалось, все время днем и в течение нескольких часов ночью между ними нет никакого промежутка. Личная жизнь за этими окнами была невозможна, разве только держать закрытыми ставни. Если вы об этом забывали, или гордо говорили себе, что вам все равно, что вы во что бы то ни стало должны дышать и видеть при дневном свете свой цвет лица, тотчас же тысячи глаз, один за другим, уставлялись в ваши. Вы почти соприкасались с ними и было мало утешения, когда они видели, как вы причесываетесь, или застегиваете кофточку, при мысли о том, что эти пас­сажиры поезда никогда не услышат вашего голоса и не узнают, кто вы.

Что касается до ванной, то большим замечательным пре­имуществом жизни у мистрис Фарелль была ванная комна­та. Она была темна, тесна и пахла черными тараканами, которые уютно гнездились вокруг труб с горячей водой. Вы не могли рассчитывать пользоваться ванной чаще раза в неделю. Но, если вы были достаточно глупы, чтобы допол­нительно платить тридцать центов, вы могли ежедневно об­ливать свое тело водой.