Дана Хадсон - Мелкая знаменитость

Она недоуменно посмотрела ему вслед, ничего не понимая. В крови горел зажженный и не потушенный Вайделом огонь. Поплелась в ванную, приняла душ. Потом улеглась спать, даже не помыв посуду. Это можно сделать и завтра, а вот что делать с сердечным жаром, который перевернул все ее представления о жизни?

Наутро Вайдел все еще не мог прийти в себя. Голову кружило желание, и он с трудом справлялся с собой.

Позвонил Бенджамин и соблазняюще предложил:

– Чтобы не скучать, пока шьют сценические костюмы, махнем на недельку в швейцарские Альпы, покатаемся на лыжах?

Вайдел отказался, хотя прежде первым предлагал Бену подобный отдых. Но сейчас ему не хотелось надолго уезжать из Лондона. Хотя неделя не такой уж большой срок, но желание видеть Софи превратилось в потребность, одновременно и настораживающую, и радостную.

Вечером пошел к ней. Софи была непривычно печальной, не пыталась поучать, и без перерыва думала о чем-то своем. Он извинился за вчерашнее и спросил, что с ней, но она только махнула рукой.

– Не бери в голову! Просто у меня голова болит.

Вайдел в это не поверил, но на его осторожные расспросы ответ был один:

– У меня все нормально. Как всегда.

Вот это-то «как всегда» и настораживало. Порой в ее взгляде мелькала настоящая боль, отзываясь в его сердце мучительным эхом. Что случилось?

Вайдел решил переговорить с Ником, тот наверняка был в курсе неприятностей Софи.

На следующий день уселся в засаде под дубом, выбрав такое место, где его не было видно, и принялся терпеливо ждать. Ник привез Софи после занятий на своем сером фордике в обычное время, около двух часов. Она рассеяно посмотрела вокруг, не увидела, что хотела, и заметно погрустнела. Вайдел победно улыбнулся. Ага! Это она его ищет. Ничего, пусть думает, что он на работе. Немного поскучает, в данном случае это полезно. Они вошли в подъезд, Вайдел остался в засаде.

Через час из подъезда вышел раздосадованный Ник. На этот раз Вайдел не стал прятаться, а спокойно подошел к нему.

– Привет! Не знаешь, с чего Софи такая квелая?

Ник смущенно отвел взгляд. Это насторожило Вайдела. Не сам он ли приложил к этому руку?

– Наш профессор считает, что она мало работает, – корректно пояснил Ник. – Вчера он ей об этом весьма нелицеприятно сказал. И я тут ни при чем, не думай! – это прозвучало у него слишком горячо для не чувствующей свою вину человека.

Вайдел кивнул, принимая его слова к сведению. Вот в чем дело! Она и без того не уверена в себе, а профессор еще и клюет ее почем зря. Похоже, ему непременно нужно переброситься с ним парой слов. Но и с Ником тоже что-то нужно делать, у него явно рыльце в пушку. И он позволил себе слегка над ним подтрунить:

– Слышь, чувак, поговори обо мне со своим профессором. Пусть послушает. Может, я еще знаменитостью стану? А что, запросто!

Ник передернулся. Простонародное «чувак» на дружеский лад его не настроило. И самоуверенность этого нахального водопроводчика, возомнившего, что знаменитостью можно стать «запросто», тоже. Но протестовать он не решился. Он помнил рассказ Софи, как Вайдел один справился с тремя наркоманами. Ответил предельно доброжелательно:

– Попробую. Но не обещаю, что получится. Профессор Бэрд очень занятой человек.

– А ты попытайся. Не хочется просить об этом Софи. Кстати, что ты такой смурной? Опять не поладили?

– Мы с ней никогда не ладим, – недовольно пожал плечами Ник. – Работать с человеком, который пытается все тупо зазубрить, сплошная морока. Когда она играет что-то простенькое, все в порядке, даже чувство есть. Но стоит что-то посложнее… Скрипку нужно чувствовать, а не терзать. Софи не стоило идти в творческий вуз. Училась бы лучше на экономиста, врача или математика. Там бы она была на своем месте.

– Я тоже так думаю, – согласился Вайдел, несказанно удивив этим Ника. – Но в этом случае, похоже, все решала ее матушка.

– Да. Сплошные амбиции и никакого здравого смысла. Миссис Фокс дочь баронета, видимо, самомнение у нее в крови. Ведь любому сразу видно, что музыку Софи лучше слушать, а не играть, – он с намеком покосился на Вайдела.

Это он-то «любой»? В отместку Вайдел с удовольствием повторил:

– Ты прав, чувак. Но ты все-таки замолви за меня словечко перед профессором.

Поморщившись, Ник кивнул на прощанье и уехал. С сомнением посмотрев на окна Софи, Вайдел пошел к себе. Надо же ей хоть разок спокойно позаниматься, без нахальных поучений всезнайки-водопроводчика. Впрочем, жизнь – это зеркало, пусть-ка теперь на себе испытает собственные учительские замашки. Но не сегодня, пусть отоспится. Да и ему тоже надо передохнуть от сокрушительных эмоций и поработать.

Вайдел не знал, что Софи вовсе не занималась. Она сидела на кухне, смотрела в окно, и размышляла о своей незадавшейся жизни. Окно выходило на улицу, поэтому встречу Ника с Алексом она не видела. Ее терзала ужасная мысль: она провалит выпускной экзамен, она не сможет сыграть эту сверхсложную вещь. Что тогда скажет мама? Она столько надежд возлагала на нее, и вдруг такой конфуз!

Софи посмотрела на свои корявые руки. С какой легкостью Ник играл ее партию, уверяя, что это вовсе не сложно! Даже впервые взявший в руки скрипку Алекс и тот играл лучше нее! И слуха у нее вообще нет. Вернее, есть, но недостаточный для профессионального музыканта. Ей суждено играть на похоронах и свадьбах в составе цыганского оркестра, как пророчил ей Алекс. Но есть ли в Лондоне цыганские оркестры?

Поняв, что всерьез рассматривает такую возможность, хрипловато засмеялась, и долго не могла остановиться. Минут через пять, утомившись, приказала себе прекратить, и с трудом подавила смех. Может, у нее просто мандраж перед экзаменами? Это ведь не редкость. Но раньше у нее никогда ничего подобного не бывало. Но раньше она и не чувствовала себя полной бездарью. Это началось в этом году, после ухода прежнего профессора.

Но профессор Никсон был старым другом дяди, а профессор Бэрд смотрел на нее как на рядовую ученицу, причем бездарную. Может быть, в этом все и дело? Делали ей раньше всякие послабления, которые она принимала как должное? Или не делали?

Поняв, что всерьез запуталась, посмотрела на часы. Скоро спектакль. Надо собираться. Алекс сегодня не пришел. Но это и к лучшему. Она его боится. Или нет, она боится не его, а себя, тех странных и неконтролируемых чувств, что он в ней пробуждает. Она всегда без хлопот управляла своей жизнью, и вдруг оказалось, что своими чувствами она управлять не может. И это ее по-настоящему страшило.

Но самое неприятное, что Алекс с ней только шутит. Она всего лишь мимолетное развлечение в его беспечной жизни, такой непохожей на ее монотонную и скучную жизнь.