Дана Хадсон - Лед и роза

Не лучше ли ему распрощаться с ней и забыть? Внутри что-то болезненно ёкнуло, и он понял, что сделать этого не в состоянии. Во всяком случае, сейчас.

Дженни продолжала вопросительно на него смотреть, и он внезапно предложил, удивляясь самому себе:

– Может быть, нам стоит отправиться на уик-энд туда, где нас никто не знает?

– Никто не знает? – Дженни не скрывала своего скепсиса. – Но где может быть такое место, где тебя никто не знает?

Риккардо отметил, что она употребила единственное число, и была совершенно права. Ее, заурядную студентку из Лондона, никто не знал. Но узнают, если он не будет осторожен.

– Пока я ничего не могу сказать, но будь готова вечером в пятницу, ладно? Возможно, мы съездим куда-нибудь на море, искупаемся и позагораем.

Дженни не успела понять, что ей предлагают, как он поцеловал ее в щеку и стремительно сбежал по лестнице. Она рассеянно открыла дверь и сразу наткнулась на взволнованную Мари.

– Слава богу! Я не знала, что делать! Ты сказала, что придешь в одиннадцать, а уже пол-первого! Почему ты не отвечала на мои звонки? Я уже хотела звонить в полицию!

Дженни приложила прохладные руки к горящим щекам. Она совершенно забыла о своем наказе!

– Извини, пожалуйста, я увлеклась и совсем забыла о времени. – Она достала сотовый, на дисплее высветилось пять неотвеченных вызовов. Один был от сестры, четыре – от Мари. – Ой, у меня звук отключен!

Успокоившаяся Мари увлекла ее в комнату и потребовала:

– Рассказывай, что это за красавчик?!

– Это сын моей преподавательницы музыки, Риккардо. Мы с ним встретились перед уроком в ее доме и он пригласил меня перекусить. Он из Мадрида, здесь у него нет знакомых, а одному ему скучно. – Дженни попыталась изложить историю своего знакомства с Риккардо как можно объективней.

Мари встала перед ней в позу недоверия: руки в бока, нос горделиво задран.

– Ты меня считаешь дурочкой? Неужели ты всерьез думаешь, что такой красавец, к тому же сразу видно, что не бедный, не может найти себе спутницу попредставительнее? Какую-нибудь шикарную красотку из числа дочек своих деловых партнеров?

Дженни в ужасе замахала руками.

– Опомнись, Мари! Что я должна тебе сказать? Что он влюбился в меня с первого взгляда, потому и пригласил в ресторан?

– Почему бы и нет? Чем ты плоха?

– А еще меня называют фантазеркой! Да ты в этом деле мне фору дашь очков в сто!

Хихикнув, Мари уже спокойным тоном спросила:

– А куда вы ходили?

Разгоряченная спором, Дженни, не подумав, сказала правду:

– В «Hakkasan».

Мари взвизгнула.

– «Hakkasan»! Это же несколько мишленовских звезд! Уникальная кухня! Прекрасный интерьер! – И прагматично поинтересовалась: – И сколько вы отдали за ужин?

Дженни пожала плечами.

– Не знаю, я не спрашивала. Неудобно. Он же испанец, и пригласил меня сам. Не думаю, чтобы он ожидал, что я заплачу за свою половину.

– Я не о том. Возможно, я разбогатею и «Hakkasan» будет мне по карману. Хотелось бы знать заранее, сколько нужно готовить денежек за ужин.

Дженни с облегчением рассмеялась. Как хорошо, что у подруги есть чувство юмора.

– Да, это я промахнулась.

– Но ведь ты еще с ним встретишься?

– Он хотел свозить меня куда-то на уик-энд. Только вот не знаю, куда.

– Лучше всего на какой-нибудь тропический остров. – Мари размечталась ни на шутку. – Представляешь: море, пальмы, песок, тишина, и вы вдвоем. У него случайно нет какого-нибудь завалящего островка в средиземном море или, в крайнем случае, в Адриатическом океане?

– Ничего об этом не знаю. Надеюсь, так далеко нам лететь не придется. Лучше бы где-нибудь поближе. Брайтон меня вполне бы устроил.

– Фу, какая у тебя бедная фантазия!

Они рассмеялись одновременно. Уж чем-чем, а отсутствием фантазии Дженни никогда не страдала.

– Ладно, пошли спать, завтра у меня семинар, надо выспаться. Если засну на занятиях, виновата будешь только ты!

Дженни легла в кровать и сразу же заснула. Что ей снилось, она не помнила, но утром вся простыня была комом, а подушка валялась на полу.

Риккардо тоже спал плохо. Неотвязные мысли не давали покоя. Никогда прежде он не чувствовал себя таким неуверенным и уязвимым. Сегодня он сполна испытал это чувство. Он понимал, что Дженни тоже не по себе в его присутствии, но она-то вела себя естественно и непринужденно, тогда как он вдруг превратился в неуклюжего юнца. Даже прикоснуться к ней боялся, не зная, чего ожидать от себя, такого нового и неизведанного Риккардо Сантоса.

А он-то был уверен, что все в этой жизни испытал, и ничего нового в ней уже не случится. Ошибся. Теперь он понимал, что все его прежние увлечения и близко не подходили к тому, что называют любовью. Вот только насколько хватит этого охватившего его сейчас безумства? Страсть ведь долго не длится. Пусть она и самая сильная из всех, что он знал в своей жизни. Хотя, если судить по отцу, он так и не забыл Роуз за всю свою жизнь.

Нужна ли ему столь необузданная и опустошающая эмоция? Риккардо усмехнулся. Даже если и не нужна, – прежняя спокойная жизнь нравилась ему куда больше, – но что он может сделать, если грудь раздирают совершенно противоречивые желания? То он отчаянно хочет обладать Дженни, то до ужаса боится обидеть ее неловким словом или прикосновением.

От размышлений его отвлек звонок. Он посмотрел на дисплей и поморщился. Звонила донья Аделина. После стандартных приветствий и расспросов последовало главное, для чего она и звонила:

– Риккардо, ты случайно не нашел свою мать?

Сантос понял, что мимо любопытного носа Пепиты его отлучки незамеченными не прошли. Спокойно ответил вопросом на вопрос:

– Почему тебя это волнует, бабушка?

– Потому что я считаю, что тебе с ней видеться ни к чему.

Риккардо покивал головой своим мыслям. Донья Аделина, как обычно, считала себя непогрешимой, предоставляя остальным благоговейно следовать ее мудрым указаниям.

– Я вырос, бабушка, и думаю своим умом. Если сочту нужным найти свою мать и поговорить с ней, я это сделаю, – он произнес это мирно, но твердо.

Последовало долгое неодобрительное молчание. Донья Аделина явно не ожидала подобной строптивости от внука.

– Как ты смеешь таким тоном разговаривать со своей единственной бабушкой?

Риккардо с горечью подумал, что совершенно не знал свою английскую бабушку, и руку к этому приложила донья Аделина. Но, уважая ее преклонные года, корректно проговорил:

– Тон самый обычный, бабушка. Может быть, ты уже забыла, как я говорю?

У доньи Аделины тут же нашелся новый повод для недовольства:

– Вполне возможно. Ты же в родовом палаццо бываешь пару дней в году, не больше! И то по принуждению!

Риккардо бывал в замке гораздо чаще, но не по своей воле, в этом донья Аделина была безусловно права.