Кейтлин Крюс - Повторим нашу встречу

– Пейдж. – Джанкарло выдохнул ее имя так, будто это отчаянная молитва. Его теплые сильные руки накрыли ее пальцы. – Почему ты ничего не сказала мне? Почему ты не позволила мне помочь тебе?

– Я бы сгорела со стыда в тот же миг. Твоя мать сама Вайлет Сазерлин, а моя – наркоманка, которая пошла на панель, когда у нее кончились деньги на таблетки. И она хотела отправить и меня туда же, потому что до встречи с тобой я была девственницей.

Джанкарло заметно побледнел и еще сильнее сжал ее руки.

– После того как мы с тобой провели первую ночь, она сразу же обо всем догадалась. И в тот день Арлин так сильно ударила меня, что у меня зазвенело в ушах, но я слышала все ее жестокие упреки. Что я испортила ей жизнь, появившись на свет. Что я лишила ее возможности продать мою девственность тому, кто заплатит больше. Как оказалось, она уже все спланировала с одним из дружков Дэнни.

– Как я мог быть настолько слеп? – спросил Джанкарло глухо.

– Я не хотела, чтобы ты об этом знал, – с напором ответила Пейдж. – Ты стал моей отдушиной, единственным светлым лучиком в моей жизни. – Ее взгляд опустился на их тесно сплетенные руки. – Но это была моя родная мать.

Джанкарло беззвучно выругался на итальянском.

– Мне кажется, что, если бы я не встретила тебя или если бы кто-то другой стал моим парнем, я бы просто переспала с тем, с кем прикажет Дэнни. Так было бы гораздо проще.

– Но это ведь проституция, – злобно сказал он, но Пейдж знала, что сейчас он злится вовсе не на нее.

– Да какая разница? – Пейдж пожала плечами. – Многие танцовщицы спали с мужчинами, которые содержали их. И они называли эти отношения взаимовыгодным сотрудничеством. Может быть, и меня ждала бы такая участь. Но я встретила тебя. Мне только исполнилось двадцать. Арлин изо дня в день твердила мне, что такие, как ты, меняют девушек как перчатки. Что если я буду бросаться тебе на шею, то ты быстро охладеешь ко мне и найдешь другую. И нам никогда не выбраться из этой нищеты, я никогда не обеспечу ей достойную жизнь, воздав за ее страдания.

– Скажи на милость, в чем же заключались ее невыносимые страдания? – воскликнул Джанкарло. Странно, но его презрительный тон согрел Пейдж. Словно сейчас они собирали по крупицам то, что было разрушено в Италии.

– Не я это придумала, – тихо сказала она, перейдя наконец к самому главному. – Дэнни убеждал меня, что секс – это товар, а у тебя и так очень много денег. И я действительно думала, что в долгу перед Арлин, что именно такой и бывает любовь. Ведь я испортила ей жизнь, но любила ее.

– Можешь больше не продолжать, – настаивал Джанкарло. – Я все понимаю.

– Я любила и тебя, – прошептала она. – Но я провела с ней двадцать лет, а с тобой – всего несколько месяцев. Мне казалось, что жизнь с ней – это суровая реальность, а ты – просто сон. Я надеялась, что ты попытаешься понять мой поступок. Но не удивилась, когда ты просто развернулся и ушел.

Джанкарло тяжело вздохнул, будто получил удар в солнечное сплетение.

– Прости меня, – едва слышно прошептал он. – Как жаль, что ты не пришла ко мне и не рассказала о том, что происходило прямо у меня под носом! О том, что тебе пришлось пережить.

– Сейчас это уже не имеет никакого значения. Я получила полмиллиона долларов и потеряла самое дорогое – тебя. Арлин тут же расплатилась с долгами, и я была так глупа и наивна, потому что думала, что теперь все будет иначе.

– И как скоро все повторилось?

– Через месяц все деньги кончились и долги опять выросли как снежный ком. Только теперь Дэнни перестал церемониться со мной, потому что у меня больше не было парня-богача. В недвусмысленных выражениях он дал мне понять, что я гожусь лишь для секса. И как тут поспоришь, если весь мир лицезрел меня в деле? Я снова превратилась в товар.

– Бог мой!

– В дело вмешалась полиция, которая поймала Дэнни, и его отправили в тюрьму на пятнадцать лет. Моя мать лишилась своего поставщика, а затем и рассудка. В последний раз, когда я ее видела, она спала на улице. Не думаю, что ей удалось долго прожить. Вот что случилось десять лет назад, – закончила Пейдж, взглянув ему в глаза.

– Но ты же не можешь винить себя за это. Ты сделала все возможное ради этой женщины. Ты не можешь остановить человека, если он хочет разрушить свою жизнь.

Пейдж снова пожала плечами, опустив голову.

– Она все равно моя мать, и я люблю… если не ее, то того человека, которым она должна была для меня стать, сложись все иначе.

Джанкарло нежно приподнял ее подбородок и так долго и пристально смотрел на нее, что Пейдж позабывала обо всем на свете, утонув в его глазах.

– Прости меня. У тебя есть множество причин, чтобы меня ненавидеть.

– Это невозможно. Потому что, – прошептала Пейдж, не в силах больше ничего от него скрывать, – всю жизнь я любила только тебя. И думаю, это взаимно.

Джанкарло осторожно смахнул слезу с лица Пейдж. Она вдруг вспомнила, что собиралась сопротивляться, защищаться от него. Но сделала все наоборот.

– Вайлет обожает тебя. И несмотря на толпы поклонников и почитателей, которые превозносят ее, немногие люди удостаиваются такого отношения. Моя мать почти никому не доверяет.

– Просто ей неизвестно, кто я на самом деле. – Пейдж нахмурила брови.

– Конечно, известно. Вайлет знала, кто ты, с первого дня вашего знакомства. И именно поэтому ты стала не просто ее помощником, а почти что членом семьи.

– Но зачем? Почему? – Ее удивлению не было предела.

– Потому что мой отец был хорошим и добрым человеком, – начал объяснять Джанкарло, – но не умел выражать своих чувств. И после того, как ты уехала из Италии, мать сказала мне, что только рядом с тобой я не так угрюм и холоден, как мой отец.

– Она знала… Поэтому она так хорошо ко мне относилась?

– Да. А еще потому, что к тебе невозможно плохо относиться.

– У тебя ведь получалось, – заметила Пейдж. – Ты делал поразительные успехи в этом трудном деле.

– Я эгоистичный и заносчивый идиот, – произнес Джанкарло так серьезно, что ответом на эти слова стал звонкий смех.

– Я бы выразилась по-другому, но если ты так считаешь…

– Я – сын своей матери. Я родился в богатой семье аристократов и привык себя жалеть. Мне хватило ровно часа, чтобы понять, как ужасно я себя повел в Италии. Дело не в тебе, милая, а в моем детстве, и тех обещаниях, которые я дал себе и которые только любовь к тебе заставила меня нарушить. Но мне нет прощения. Я знаю, что ты не планировала меня обмануть. Я хотел тут же броситься на летное поле и снять тебя с самолета, но подумал, что ты мечтаешь побыть вдали от сумасшедшего, который наговорил тебе столько гадостей. Я отправился в Лос-Анджелес на следующее утро, но тебя и след простыл, а твои вещи отослали на хранение на склад, где ты так и не появилась.