Кейт Хьюит - Не бойся быть моей

Линдсей смотрела на мужа, слезы струились по его лицу, и уверенность, которой, точно щитом, закрывался Антониос, дала трещину.

– Когда я принял дело, – начал он медленно, но уверенно, – я не знал – никто не знал, – что за предприятием огромный долг. У отца случился сердечный приступ, а потом он все потерял.

Линдсей в изумлении посмотрела на мужа, и он мрачно улыбнулся.

– Шокирующие подробности, да?

Она кивнула.

– И ты никому не говорил?

– Отец просил – умолял – молчать. Некоторые его сделки были… незаконными. Преступными. – Антониос вздохнул. – Если бы мои родные знали, это был бы такой позор для отца. Мать и сестры с Лео любили его. Я не мог позволить того, чтобы их чувства к нему изменились. Так что я работал очень напряженно, чтобы свести долг к нулю.

Линдсей склонила голову, пристально глядя на мужа, и он приготовился к упрекам.

– О, Антониос, – тепло произнесла она, и в голосе ее слышались любовь и сочувствие. – Ты так долго хранил такой серьезный секрет, ты так устал.

Она покачала головой, по щекам ее вновь покатились слезы. Ее сострадание тронуло Антониоса до глубины души.

– Линдсей, я люблю тебя, – сказал он, протянув к ней руки. – Знаю, что между нами не все так просто, но кое-что я знаю наверняка. Моя любовь к тебе – точно скала, которая стоит намертво в бушующем море.

– Я знаю это, – прошептала она.

Антониос притянул Линдсей к себе.

– Мы справимся со всем остальным, – пробормотал он, зарывшись ей в волосы. – Мы что-нибудь придумаем.

– Антониос… – Она отпрянула от него. – Мне бы очень хотелось, чтобы все было просто. Но любовь – это тяжелый труд.

Он замер. Ему не хотелось слышать эти слова, но он в глубине души знал, что Линдсей права.

– Так что ты предлагаешь?

– Поговори с Лео. Подумай о том, что сделает тебя счастливым и как будет лучше для нас обоих.

Он напрягся, отходя на шаг.

– Это что, ультиматум?

Линдсей печально посмотрела на него.

– Конечно же нет. Я даже откажусь от предложения, если ты хочешь, – тихо произнесла она. – Это касается только тебя. И меня. Нас. – Она спокойно посмотрела на него. – Мне бы хотелось, чтобы ты это понимал.

Антониос внезапно понял, что снова причинил ей боль. Линдсей смотрела на мужа, и на ее лице застыло огорчение, а в глазах была любовь.

– Мне нужно побыть одному, – бросил он и вышел из комнаты.

Пройдясь по всему поместью, он вышел в оливковые рощи, и воспоминания детства заполонили его. Воспоминания нескольких дней назад, когда они с Линдсей здесь гуляли, обретя заново их брак. Он влюбился в жену заново за эти несколько недель.

Прижав руку ко лбу, Антониос закрыл глаза. Линдсей была права: «Маракайос энтерпрайзес» уже давным-давно стало его ношей, и она постепенно придавливала его к земле. Еще немного, и он бы сломался, и лишь жена это увидела, да еще и набралась храбрости ему помешать в этом.

Он решительно отправился на поиски Леонидаса.

Брата не было ни в главной вилле, ни у себя. Спустя миг Антониос понял, что Лео в офисе. Было темно, уже, оказывается, смеркалось, и несколько звезд зажглось в небе. В здании офиса горело одно окно. Введя код, Антониос вошел внутрь. Помедлил на пороге комнаты брата и увидел его – голова, склоненная на руки, опущенные плечи.

– Немного поздно для работы, – тихо заметил он, входя, и Лео поднял на него глаза, а потом пожал плечами:

– Жизнь продолжается.

На миг Антониосу захотелось обругать брата за такое бессердечие, но, увидев его больные глаза, он понял, что тот справляется только благодаря работе. Надо же – он начал немного чувствовать людей, спасибо Линдсей.

– Хочу с тобой поговорить, – начал он.

– О чем?

– Об отце.

Лео посмотрел на бумаги на столе, переложил несколько бесцельно.

– И что насчет него? – спросил он наконец.

Антониос набрал воздуха в грудь, точно перед прыжком в воду.

– У него были долги, Лео. Он почти потерял предприятие, когда с ним случился сердечный приступ.

Леонидас едва не разинул рот от изумления, как и Линдсей. Антониос объяснил ему все заново о долге, о позоре, о тайне.

Наконец брат встал из-за стола и повернулся к окну.

– Тебе нужно было все мне рассказать.

– Я думал, что не имею на это права.

– Теперь я понимаю, – ответил он брату. – Я, наверное, был не прав.

– Наверное?

Антониос готов был снова вспыхнуть, но удержался.

– Леонидас, отец заставил меня пообещать, что я не расскажу никому. Он был очень огорчен тем, что все зашло так далеко. Если бы я рассказал, я бы предал его память. Я и сейчас так себя чувствую, но понимаю, что ты заслуживаешь того, чтобы знать – возможно, больше остальных.

По крайней мере, подумал он, мать уже не узнает о криминальных проделках ее мужа, и это хорошо.

– Жаль, что он мне не сказал, – помолчав, произнес брат. – Жаль, что он не видел, как я люблю это предприятие, как хочу разделить его с ним. Жаль, что он не доверил мне эту ношу.

– Мне тоже жаль, – ответил Антониос. – Хорошо бы вообще не было секретов никогда.

Они помолчали, а затем Лео поднял глаза и спросил:

– Так что сейчас? Все пойдет по-прежнему или ты мне дашь немного больше свободы?

В его голосе было нарочитое презрение и вместе с ним – отчаяние, и Антониос знал, что это его вина, что брат в таком состоянии. Это он держал его на привязи.

– Нет, – медленно произнес он, вспоминая слова Линдсей, которая, как оказалось, поняла все лучше, чем он сам. – Этого не будет.

Лео горько усмехнулся.

– Ну, конечно.

– Нет, – произнес Антониос, глубоко вздохнув. – Не думаю, что ты понимаешь. Что ты скажешь, если я сделаю тебя управляющим?

Линдсей мерила шагами комнату целый час, – был вечер, и похороны закончились. Парфенопа завтра уедет домой, и дом станет тоскливым и одиноким.

Что же будет с ними?

Линдсей не знала, понял ли муж то, что она ему сказала, и принял ли. Не знала – может быть, их брак висит на волоске.

Придется отказаться от работы в знак преданности мужу и ради их брака. Было нечестно с ее стороны вообще думать об ином исходе.

Она открыла ноутбук с тяжелым сердцем. Неоконченное письмо все еще было на экране, Линдсей пробежала глазами строчки и начала писать дальше.

«Я очень рада предложенной мне возможности, но, боюсь, что не смогу…»

– Ты ведь не отказываешься, нет?

Пальцы Линдсей замерли на клавиатуре. Повернувшись, она увидела мужа, стоящего на пороге кабинета. Он был уставшим, но вместе с тем каким-то окрыленным.

Медленно шагнув вперед, он улыбнулся:

– Я бы на твоем месте так не делал.

Линдсей нахмурилась, надежда и неуверенность боролись в ней.

– Нет?

– Нет.

– Но…

– Ты была права, Линдсей, обо всем. Насчет меня и Лео, но главное – насчет нас.