Конни Брокуэй - Лапка-царапка

— Многие поэты так считают.

— Я не слишком разбираюсь в вопросе. Мои романтические отношения никогда не были особо… романтическими.

Джим так и предполагал. Весьма печально.

— Вы считаете, что зависите от женщины, с которой сегодня ходили на свидание? — спросила Эдит, в её голосе прозвучало только искреннее любопытство, никакого корыстного интереса. Она лишь собирала сведения.

— Нет. У нас с ней совсем не те отношения.

«И никогда им не стать теми», — осознал Джим, любуясь чистыми карими глазами. Не хочет он встречаться с Кендис Коннор, которая его совершенно не привлекает. Тогда как с Эдит Хенделмен он бы с удовольствием сходил на свидание. Она его определённо зацепила.

— Ох, — ответила она и сделала несколько беспокойных движений.

Он заставил её нервничать? Интересно почему? Ему понравилась идея, что эта беседа вызвала у Эдит волнение.

— Ну, вы убедились, что Изи в безопасности, а другая кошка куда-то пропала.

Она намекала, что ему пора отправляться восвояси. Очень недвусмысленно. Но это же Эдит, для неё тонкий намёк всё равно, что хитрые интриги Макиавелли для обычного человека.

Джим хотел, чтобы она волновалась, но не в негативном смысле этого слова.

— Тогда я, пожалуй, пойду. Прошу прощения за беспокойство.

— Не стóит. Ваши мотивы были благородны.

Выключив свет в дальней комнате, они вернулись к главному входу. У двери Джим обернулся и заметил, что Изи последовала за ними и сейчас стоит позади, уставившись на него внимательнейшим взглядом молочно-зелёных глаз. Привычным движением Эдит наклонилась и взяла кошку на руки.

— Спокойно ночи, — попрощался Джим.

— Спокойной ночи.

Ну всё, говорить больше не о чем. Он открыл дверь и направился к машине. Эдит, стоя в проёме, наблюдала за Курраном.

Он оглянулся:

— А что вы делаете тут так поздно?

Сначала она не ответила, молча погладила длинными изящными пальцами треугольную головку Изи. Потом на мягких губах Эдит промелькнула улыбка:

— Я завишу от этого приюта, как и он от меня, мы связаны. Спокойной ночи, Джим.

Эдит закрыла дверь.

— Смотри! Смотри! Смотри! — прокричала Хлоя, влетая в приют две недели спустя.

Эди стояла у стола в приёмной и беседовала с Кэрол, той самой женщиной средних лет, которая сидела за стойкой, когда Курраны впервые появились в «Котах-купидонах». Эдит оглянулась — Джим тут же заметил, что сегодня её волосы распущены. Густые волнистые локоны, обрамляющие лицо, выглядели невероятно шелковыстыми. Несколько непослушных прядей завивались у висков, будто бросая кому-то вызов. Не просто кому-то. Джиму.

На Эдит была футболка неопределенного тусклого цвета, единственным достоинством которой являлся квадратный вырез, обнажавший ключицы и самый верх груди. Длинные ноги прикрывали брючки-капри. Они прекрасно подошли бы для каталога одежды, распространяемого в домах престарелых. И всё равно облик доктора Хенделмен будоражил воображение Джима.

— Смотри же! — добежав до Эдит, малышка подпрыгнула, подняв вверх куклу, присланную кузиной Менди, которая училась в колледже далеко от дома и поэтому заранее отправила подарок на день рождения Хлои.

Эдит отпрянула.

— Что это? — прошептала она.

— Это поп-дива Хлоя! — восторженно завопила девочка. — Хлоя! Как я!

Она впихнула куклу Эдит. Без особого энтузиазма та повернула поп-диву лицом и прочистила горло.

— Весьма похвально, что американские производители игрушек стали учить детей сопереживать тем, кому не повезло в жизни, и выпустили кукол с врождёнными заболеваниями, — сказала Эдит, улыбаясь. — Это чудесно, что ты так искренне радуешься такому «особому» подарку.

— Что? — спросила Хлоя отца.

— Я сам не очень понял.

Эди повернулась к Джиму и Кэрол:

— Предполагается, что кукла страдает макроцефалией [7] Макроцефалия (син.: макроэнцефалия, мегалоцефалия) — необычное увеличение массы и размеров головного мозга, сопровождается кроме всего прочего и увеличением размеров черепа. ? Или гидроцефалией [8] Гидроцефали́я (син.: водя́нка головно́го мо́зга) — заболевание, характеризующееся избыточным скоплением цереброспинальной жидкости в желудочковой системе головного мозга. Наиболее характерный признак — опережающий рост окружности головы. ?

«Ох, она решила, что это специальная политкорректная игрушка, призванная вызывать сочувствие к инвалидам. Хотя ничего удивительного», — подумал он, окинув взглядом тоненькое пластиковое тельце, увенчанное огромной пучеглазой головой с толстенными губами.

— Ну ты вообще, — ответила Кэрол, убирая телефон в сумку. — Я же подписала тебя на «Пипл». Как можно не знать о куклах Братц. Каждая девочка либо уже является счастливой обладательницей этой игрушки, либо мечтает о ней.

— Почему? — растерянно спросила Эдит.

— У меня нет времени на объяснения — надо бежать домой к сыну, я сегодня сижу с внуками.

Доктор Хенделмен перевела вопрошающий взгляд карих с янтарными искорками глаз на Джима.

— Они должны казаться не больными, а милыми. По крайней мере девочки младше десяти так считают.

— Вы шутите, — удивилась Эдит. — Эта кукла серьезно деформир…

Она заметила выражение лица Хлои и, проявив необычную вежливость, замолчала.

Сложно представить человека столь же далёкого от современной массовой культуры, как Эди. У неё не было телевизора, она не читала газет и журналов, не ходила в кино. До недавнего времени Джим думал, что кроме работы и приюта её ничего и не интересует. Но тут неожиданно выяснилось, что чопорная крошка-учёная на самом деле настоящий гурман.

Две недели Джим тщетно пытался заманить Эдит на ужин. Но, признав поражение, несколько дней назад заскочил в греческий ресторан, который активно нахваливали в местной прессе, и заказал еду на вынос. Когда запах барашка, тушенного с лимоном, достиг носа Эди, на её лице появилось весьма чувственное выражение. Внушительный чек окупил себя полностью. Курран вспомнил, как она облизнулась, пройдясь язычком по пухлой нижней губе, вызвав у него слабость в коленях. Потом Эдит прикрыла глаза и вздохнула, буквально излучая удовольствие. Сомнений не осталось: под холодной маской сдержанности и спокойствия таился ярый эпикуреец.

Эдит Хенделмен сводила Джима с ума. Он приходил в восторг от её ресничек-иголочек, свежей кожи, стройных лодыжек и элегантных рук, от того, как сосредоточенно она хмурила брови, как смеялась, громко и искренне, а потом будто сама удивлялась своему веселью. Ранимость Эдит, её умение шутить с серьезным лицом и доброе сердце лишали его душевного спокойствия. Но больше всего Джима мучило то, что она даже не подозревает о его страданиях. Не догадывается, что от одного взгляда на неё у него закипает кровь, что он беспрестанно думает о ней днём и часто грезит ночью.