Пола Льюис - Лёд под солнцем

Праздновать день рождения Мелани начали с самого утра — Гарольд порадовал мать подарками, привезенными из разных стран. Днем к обеду пришли ее друзья, а потом, когда мать предавалась отдыху, гордо именуемому ею «сиестой» (ибо только древние старухи спят после обеда), сын попытался занять себя чтением нового бестселлера. В три тридцать позвонили в дверь.

Крис со своими планами, подумал Гарольд, отправляясь открывать. Сердце у него заколотилось. Однако на пороге стоял молодой человек. Он был одет в бежевые брюки и рубашку со знакомым логотипом «Бьюти Лэнд». Горькое разочарование, которое почувствовал Гарольд, совсем не соответствовало его намерению решительно порвать с Крис. Молодой человек обладал исключительно привлекательной внешностью — этакий сексапильный голубоглазый блондин.

Том, подумал Гарольд. Она прислала вместо себя Тома. Женщины, наверное, проходу не дают этому красавчику.

Между тем Том протянул Гарольду конверт.

— Вас не затруднит передать это миссис Смиттер? Это план сада, разработанный Крис Робинс, а я ее ассистент.

Гарольду решительно не понравилось, как Том произнес имя Крис, — слишком интимно, что ли. Но он тут же рассердился на себя и вслух вежливо произнес:

— Кажется, она собиралась сама завезти планы?

— Во второй половине дня Крис обычно работает дома, — уклончиво отозвался Том. — Если будут вопросы, звоните ей домой — телефон указан на прейскуранте.

— Понятно. Я передам это миссис Смиттер, спасибо.

Том удалился с видом столь независимым, что это сделало бы честь любому ковбою. А Гарольд вернулся в дом и принялся писать письмо Крис. Перепробовав несколько версий, он скомкал испорченные листки, отнес их в подвал и засунул поглубже в мусорный бак, а письмо запечатал в конверт.

Он очень старался скрыть свои чувства, поэтому письмо получилось холодным и сухим. Боясь передумать, он поспешно вышел из дома, сел в машину матери и поехал к дому Крис.

Какой же ты трус, Гарольд Фарбер, упрекал он сам себя, подходя к порогу. Ему пришлось постучать дважды, прежде чем дверь отворилась.

Крис была бледна как привидение, под глазами залегли темные круги.

— Гарольд! — простонала она и прижалась щекой к его груди.

Теперь она понимала, что имела в виду Вивьен, когда говорила ей об одиночестве. Гарольд сейчас казался надежным как скала — и он ей был просто необходим.

Гарольд слегка покачнулся, но сразу обрел равновесие и обнял ее.

— Дневная тошнота? — спросил он участливо.

Крис застонала:

— Я выжата как лимон. И очень рада, что ты пришел.

Он тоже был рад. Более того, его переполняла нежность. Но справившись с собой, Гарольд коротко произнес:

— Я приехал поговорить.

Крис подняла глаза. Что-то в его голосе ей не понравилось.

— Тогда лучше зайти в дом, — предложила она, отстраняясь. Ощущение надежности тут же пропало.

В гостиной она повернулась к Гарольду. Глаза ее смотрели настороженно. Нарочно вызвав в памяти ужас, испытанный им прошлой ночью, Гарольд произнес:

— Ты была права, Крис, нам лучше не встречаться. И давай будем честными до конца — нам не следует заниматься любовью так, как это было вчера. Мы заключили сделку. Причем у каждого из нас были свои интересы, так что давай придерживаться условий этой сделки. В следующий раз, когда я приеду сюда, то тебе об этом сообщать не буду. — Он нахмурился. — Но мне все же хотелось бы, чтобы ты дала мне знать, когда родится ребенок.

Крис как будто хотела именно этого — чтобы ее оставили в покое. Тогда почему же у нее такое ощущение, словно ее неожиданно ударили в самое больное место? Сдерживая подступающую тошноту, она сухо отозвалась:

— Ты, конечно, прав. — И только тут заметила белый конверт в руках Гарольда. — А это что?

— Я написал записку на случай, если тебя не окажется дома.

Ни за что на свете Гарольд не отдал бы ей сейчас это письмо — вид у нее и без того был ужасный. Надо поскорее уносить отсюда ноги, решил он.

— Собственно, это все, что я хотел сказать. Да, еще — береги себя, Крис.

— Не волнуйся, — с бесцветной улыбкой отозвалась Крис и пошла провожать его до двери.

Гарольд знал, что, если поцелует ее на прощание, от его решимости не останется и следа, и тогда он — конченый человек. Поэтому он молча вышел и зашагал к машине, ни разу не обернувшись.

Крис заперла дверь и прижалась лбом к прохладному дереву. Ей было слишком больно, чтобы плакать: Крис поняла, что они расстались.

Навсегда.

Три месяца спустя, в начале сентября, Гарольд снова прилетел в Портленд. Когда под крылом самолета открылась панорама города, ему отчаянно захотелось крикнуть, чтобы пилот повернул назад в Нью-Йорк. Ведь здесь, совсем близко, была Крис. И его будущий ребенок.

Со времени своего последнего визита в июне он не получал от Крис никаких вестей. Впрочем, он и не рассчитывал на это и сам тоже не делал никаких попыток связаться с ней.

Мать очень просила, чтобы сын приехал летом и посмотрел ее сад, однако у Гарольда все время находились отговорки. Но больше он уже не мог тянуть: важные дела требовали его присутствия, реконструкция центра должна была начаться не позднее октября. Что ж, выхода нет, он расхвалит сад, как полагается, и через пару дней улетит домой.

Самолет совершил посадку, и через час Гарольд уже подъезжал к дому матери. И не успел он войти, как выяснилось, что Мелани взяла билеты на симфонический концерт с участием знаменитого скрипача, приехавшего на гастроли. Гарольд был в смятении — он понимал, что на концерте может встретить Крис, но матери так хотелось идти именно с ним — ведь это было для нее целое событие.

— Ты ведь не имеешь ничего против, Гарольд? — спросила Мелани робко. — Наверное, мне следовало тебя предупредить, но я надеялась сделать тебе приятный сюрприз.

Да уж, куда приятнее! Гарольд с величайшим трудом выдавил непринужденную улыбку.

— Все прекрасно, мама. Удивляюсь, как им удалось заполучить скрипача такого масштаба.

Без пятнадцати восемь Гарольд усадил мать в кресло в концертном зале и сел рядом. В воздухе витало возбуждение, обычно сопровождающее приезд большого артиста. В программе стоял скрипичный концерт Мендельсона — один из самых любимых концертов Гарольда. Мать завела разговор с сидевшей рядом женщиной, а он принялся потихоньку рассматривать публику в зале. Нервы у него вибрировали, как струны настраивавшегося оркестра.

Публика все прибывала, но довольно долго он не видел знакомых лиц и уже стал понемногу успокаиваться, как вдруг впереди мелькнула каштановая головка, и сердце его бешено забилось. Она, конечно, она.

С ней был мужчина, которого Гарольд не знал. Рука Крис лежала у него на рукаве, и мужчина наклонился, чтобы лучше расслышать слова Крис, затем весело рассмеялся. Похоже, им хорошо друг с другом, и, кроме того, они явно не первый день знакомы.