Кейтлин Крюс - Запретный союз

Лили нисколько не пожалела, что перебралась в Вирджинию. И она убедила себя, что нисколько не пожалеет, если сохранит рождение Арло в тайне от Рафаэля.

Однако она почувствовала, что довольно быстро снова привыкает к роскошной жизни в доме Кастелли. Начиная с огромных бальных залов и заканчивая изящными комнатами, ведущими в многочисленные библиотеки, большие и маленькие, каждый дюйм этого дома говорил о многовековом наследии семьи Кастелли. Однажды вечером, через неделю после приезда в Италию, Лили прошла в свою любимую библиотеку. Няньки, от услуг которых она поначалу отказалась, купали Арло.

В первый же день после прилета в Италию ей сообщили, что нянек наняли для заботы о мальчике. А это означало, что любое желание Рафаэля в этом доме исполняется как приказ. Лили еще предстояло к этому привыкнуть.

– Ты всегда любила эту комнату.

Лили подпрыгнула, услышав голос Рафаэля. Он словно материализовался из ниоткуда, как только она о нем подумала. Она приложила немало усилий, чтобы резко не повернуться к нему лицом. Ведь она не та Лили, которая любила эту комнату, и она не должна с ним соглашаться.

– Я люблю библиотеки, – уклончиво ответила она. – Как все люди.

– Тебе нравится эта библиотека, потому что ты говорила, будто она похожа на дом на дереве, – сказал Рафаэль, и только в этот момент она поняла, насколько он спокоен и сдержан. Однако ее нервы были на пределе.

Лили слышала, что он прошел в уютный зал, отделанный темным деревом и оснащенный книжными полками, с окном-эркером, которое летом обрамляли зеленые верхушки деревьев. Сейчас голые ветви царапали стекло и наталкивали на мысли о прошлом, о котором ей совсем не хотелось вспоминать.

Она повернулась и увидела, что Рафаэль стоит к ней гораздо ближе, чем она предполагала. На нем были свободные брюки и свитер гладкой вязки, к которому ей вдруг захотелось прикоснуться руками. От неожиданности у нее екнуло сердце, а потом забилось так громко, что Лили решила, будто Рафаэль услышит его стук.

– Дом на дереве? – спросила она и нахмурилась, посмотрев на Рафаэля, а потом в окно. – Я не понимаю.

Он вперился в нее взглядом, стоя чуть поодаль, засунув руки в карманы брюк. В принципе Лили находилась на безопасном расстоянии от него. Но под его взглядом она не могла сохранять хладнокровие.

– С момента твоего приезда прошла неделя. Тебе здесь нравится? – вежливо спросил Рафаэль. Так вежливо, будто думал только о том, как оставаться гостеприимным хозяином.

Лили нисколько не поверила его тону.

– Здесь очень красиво, – сказала она голосом, характерным для человека, который впервые куда-то приехал. – Но в это время года здесь немного мрачновато. Хотя дом изумительный. Однако я по-прежнему чувствую себя здесь как в тюрьме.

– Ты не в тюрьме, Лили.

– Я не… – отрезала она. – Мне не нравится, когда вы так меня называете.

– Я не могу называть тебя иначе, – произнес он, в его словах и взгляде читалась страсть, и Лили стало не по себе.

– Если я не в тюрьме, то когда я могу уехать?

– Не надо.

– Я не знаю вас. Я не знаю этот дом. Хотя вы помните ту жизнь, которую я якобы вела, я ее не помню. Результат анализа крови не изменит моих ощущений.

Она подумала, что если будет говорить об этом снова и снова, то это станет правдой.

– Жаль, что ты так себя чувствуешь, – сказал Рафаэль чрезвычайно спокойным тоном, который резко контрастировал с суровым выражением его красивого и смуглого лица. – Но ситуация усложнилась. Я не могу просто так тебя отпустить и на деюсь, что ты проявишь любезность и будешь со мной общаться.

Лили ответила не сразу.

– А почему вы меня не отпустите? – решительно спросила она.

– Потому что я отец твоего ребенка, – тихо ответил он.

– Арло ничего о вас не знает, – отрезала она.

– И кто в этом виноват?

Лили начала терять терпение. Однако она понимала, что рядом с Рафаэлем не имеет права выходить из себя.

Она вспомнила, как пять лет назад была близка с ним в этой комнате. А сейчас, присев на диван, заметила, как чувственно заблестели глаза Рафаэля.

– Поведайте мне свои идеи, – сдержанно произнесла она, скрывая нервозность.

Рафаэль продолжал стоять у книжной полки и пристально рассматривать Лили.

Она догадалась, что он старается отыскать ее слабое место.

Потому что она знала, что Рафаэль ни на мгновение не поверил в ее амнезию.

– Какие идеи ты предпочитаешь узнать? – спросил он через секунду. – У меня их так много.

Ей было неловко смотреть на него снизу вверх. Она не могла не замечать его совершенную мускулистую грудь и плоский, натренированный живот.

– Что, по-вашему, со мной случилось? – сказала она. – Если я Лили, то зачем выдаю себя за другого человека?

Его карие глаза блестели, и она знала, что он сдерживает желание сказать ей правду. Что она Лили Холлоуэй, нравится ей это или нет. Но, к счастью, он этого не сказал.

– О чем ты подумала, когда я спросил тебя о татуировке, пока мы были в Шарлоттсвилле? – произнес он. – Неужели тебе не показалось странным, что незнакомец так подробно ее описал, хотя, по-твоему, вы с ним никогда не встречались раньше?

– Конечно, я удивилась. Но вы вообще вели себя странно.

– А тебе не приходило в голову, что я могу говорить правду?

– Вовсе нет. – Она посмотрела на него, надеясь, что он не заметит напряжение в ее руках, которыми она обхватила ноги, подтягивая их к груди. – Если бы я подошла к вам и сказала: «Ой, привет! Ты Эжени Мариголд, и ты жил в Висконсине», вы бы мне поверили?

В его глазах танцевали искорки веселья, а по спине Лили пробежала дрожь.

– Все зависит от того, сумела бы ты это доказать или нет.

Она пожала плечами:

– Могу сказать, что доказательства не помогут. Вероятно, вы видели мою татуировку раньше.

– Ты часто ее демонстрировала, не так ли?

Лили замерла, услышав его знакомый собственнический тон.

– Я иногда надеваю купальник, когда иду купаться на озеро. Не знаю, можно ли подразумевать под этим, что я демонстрирую татуировку.

– Твой купальник почти ничего не закрывает, – сказал он.

– В Америке он называется бикини.

Он издал звук, который не совсем походил на смех, а затем подошел к Лили, и у нее мгновенно пересохло в горле. Она замерла, когда Рафаэль плюхнулся в кресло напротив нее.

И внезапно на Лили нахлынули воспоминания. Рафаэль и раньше любил сидеть, лениво развалившись в кресле, словно ему было на все наплевать. Она помнила об этом слишком хорошо. Перед ней сейчас прежний Рафаэль – чувственный и сексуальный провокатор, при виде которого она почти теряет самообладание.

Она едва переводила дыхание. Она надеялась, что Рафаэль решит, будто она покраснела при упоминании бикини. Или от жара камина. Но не потому, что почувствовала возбуждение.