Мишель Смарт - Своенравная невеста

Он подошел к ней вплотную и прошептал:

– Все время. Даже сейчас, принимая душ, я воображал тебя рядом. – Он легонько коснулся губами мочки ее уха. – Но, пока мы не поженимся, мне придется удовлетворяться воспоминаниями о той ночи в Милане.

От его жаркого дыхания кожа покрылась мурашками, а внутри, особенно внизу живота, стало жарко-жарко. Подойдя к ней вплотную, Кристиан положил руку ей на бедро. Она чувствовала, как затвердел его член под полотенцем.

Что, если она сейчас обхватит его за шею и поцелует? Если сдернет с него полотенце?

Он словно прочел ее мысли, едва слышно шепнув:

– Ожидание лишь усиливает удовольствие. Жду не дождусь, когда мы с тобой займемся любовью, чтобы убедиться в этом.

– Но ты сказал, что это случится, только если я захочу? – срывающимся голосом проговорила она.

– Конечно. – Его глаза блеснули. – Но ведь ты тоже сходишь с ума от нетерпения.

Алессандра молчала, не в силах отрицать его слова. Кристиан прошел в спальню, крикнув из-за двери:

– Так зачем ты хотела меня видеть?!

Она попыталась собраться с мыслями и вновь потеряла нить, увидев, как Кристиан выходит из спальни, на сей раз – в черных облегающих трусах, не скрывавших великолепия его сильной фигуры. Скрывшись в гардеробной, он вновь появился через минуту, на сей раз – в серых брюках. Вдевая руки в рукава бледно-голубой рубашки, он окликнул ее:

– Алессандра?

– Извини. – Она откашлялась. – Я просто хотела еще раз обсудить список гостей.

– Все сообщили, что будут.

– Кроме Рокко?

Губы Кристиана сжались. Он кивнул, продолжая застегивать пуговицы на рубашке.

– Думаю, тебе все-таки следует пригласить свою мать. Неправильно, если на свадьбе не будет никого из твоих родных.

– Но отца ты не пригласила.

– Потому что мой отец – алкоголик, не желающий знать обо мне. А она – твоя мать и наверняка хочет увидеть свадьбу сына.

– Забудь об этом.

– Нет. Если не хочешь ее приглашать, по крайней мере, объясни мне – почему!

Взяв серебристый галстук, лежавший на кровати, Кристиан подошел к зеркалу и стал завязывать узел:

– Нет, не объясню.

– Ты что, стыдишься ее?

– Нет.

– Я тебе не верю.

Он сжал зубы и яростно затянул узел галстука:

– Ну что ж, если ты так хочешь, я отведу тебя к ней. Тогда ты поймешь, почему я не желаю видеть ее на свадьбе.

Машина остановилась у опрятного двухэтажного домика в пригороде Афин. Всю дорогу Кристиан молчал, сжимая кулаки. Его поведение пугало Алессандру. Еще больше напугал ее мрачный тон, с которым он произнес:

– Ну что ж, давай покончим с этим.

Она со страхом шла за ним по подъездной дорожке. Высокая, худая, коротко стриженная женщина с изможденным морщинистым лицом появилась в дверях. Ее губы были неодобрительно сжаты. Увидев их, она молча ушла в дом, оставив дверь открытой.

В доме было безукоризненно чисто, повсюду витал сильный запах моющего средства. Он казался нежилым.

Если Елена Маркос и говорила по-английски, то тщательно скрывала это. Она не скрывала своей неприязни к Алессандре. Когда Кристиан представил ей свою невесту, она демонстративно проигнорировала протянутую руку, как и приветственные слова « Hárika ya tin gnorimía » – «Рада с вами познакомиться», – которые Алессандра целое утро разучивала под руководством девушки, приносившей в ее номер завтрак.

Они прошли в безукоризненно чистую кухню, где запах чистящего средства чувствовался еще сильнее. Елена, казалось, не замечала Алессандру, обращаясь исключительно к Кристиану. Она быстро говорила по-гречески, и от ее слов жилка на шее Кристиана билась все сильнее. Его ответы, однако, звучали сдержанно. После очередной его реплики она метнула яростный взгляд в сторону Алессандры с выражением ядовитой насмешки на лице.

За всю свою жизнь Алессандре не приходилось оказываться в столь удушливой, мрачной атмосфере, встречаться со столь откровенной неприязнью. В поведении Елены было что-то безумное. Ее глаза были голубыми, как у Кристиана, но его глаза излучали тепло, а ее оставались холодными, как зимнее утро. Глядя на нее, Алессандра начала понимать, почему Кристиан страшится эмоциональной близости. Странно еще, что рядом с матерью он сохранил способность остаться человеком.

Через двадцать минут Кристиан взял ее за руку:

– Мы уезжаем.

Когда они уже стояли в дверях, Елена, глядя на них, издала звук, отдаленно похожий на смешок:

– Дурочка. Жениться для дураков. Он убивать твое сердце.

Слабо кивнув, Алессандра с силой сжала пальцами руку Кристиана.

Они сели в машину в молчании. Когда авто тронулось, Кристиан насмешливо спросил:

– Ну, и как тебе моя мать? Теперь ты понимаешь, почему я не приглашаю ее на свадьбу?

– Кажется, да, – кивнула Алессандра. Ее до сих пор преследовал запах хлорки и ядовитая атмосфера дома. – Что она тебе говорила?

– Как обычно. Что я дурной сын, потому что слишком редко навещаю ее. Что этот дом для нее не годится, что он то слишком большой, то слишком маленький, а ее машина уже старая… Ничего нового.

– Этот дом ей купил ты?

– Это уже третий. Предыдущие ей не подошли. Я каждый год покупаю ей новую машину. Не ограничиваю ее в деньгах. Но ей всегда недостаточно. Я могу отдать ей все свое состояние – но и этого ей не хватит. Пригласи ее на свадьбу – и она будет жаловаться на все подряд. Или рассказывать гостям о том, каким негодяем был мой отец, который разбил ее сердце и за это заслуживает, чтобы его кастрировали без обезболивания.

– Она всегда была такой? – с содроганием спросила Алессандра.

– Сколько себя помню. Она считает, что все мужчины подобны моему отцу. Поэтому она и заявила под конец, что я разобью тебе сердце. В ее мире любой мужчина – лжец и обманщик, особенно если он носит фамилию Маркос.

– Но ты не должен отвечать за поступки отца. – Ее оленьи глаза были полны сочувствия.

– Я знаю. – Сейчас он не хотел слышать подобных пошлостей. В его сердце царил холод – как всегда после визита к матери.

– Это несправедливо – считать всех мужчин лжецами лишь потому, что один из них поступил с тобой непорядочно!

– Но разве сама ты не считаешь так же?

– Я не испытываю ненависти к мужчинам, – смущенно проговорила Алессандра. – Я просто не доверяю им.

После долгой паузы Кристиан произнес:

– Мы оба знаем, как разрушительна бывает любовь. Мы не попадемся в ту же ловушку, что и наши родители. И не допустим, чтобы наш ребенок видел родителей озлобленными, швыряющимися взаимны ми обвинениями.

В конце концов, ребенку не нужно, чтобы родители любили друг друга. Вся их любовь будет отдана только ему.

Кристиан медленно выдохнул, надеясь, что холод в груди рассеется, но он крепко держал его за сердце. Его терзали не воспоминания о встрече с матерью: он привык к ней. Его поразила реакция Алессандры. Поведение Елены не отвратило ее, а вызвало жалость и сострадание – к нему.