Мишель Смарт - Своенравная невеста

Когда он вошел в ее квартиру в безупречном синем костюме, сшитом по последней моде, и светло-желтом галстуке в полоску, ее сердце гулко забилось, а когда она почувствовала свежий запах его кожи после бритья, оно словно упало в пропасть.

– Прости за задержку. – Он буднично поцеловал ее в обе щеки.

Два братских поцелуя, два нежных прикосновения губ, легкое дыхание… Пламя, тлевшее в ней, ожило и запульсировало. Тело реагировало на его близость, как пчела на запах пыльцы.

– Ничего страшного. – Она поспешно отошла и стала рыться в сумке, чтобы скрыть выступивший на щеках яркий румянец.

Кристиан должен был приехать к ней рано утром. Но накануне поздно вечером он позвонил и сообщил, что задерживается, но непременно будет до обеда. Алессандру это не удивило. Мужчины вечно дают обещания, которые не собираются выполнять. Они лгут – намеренно или невольно. Даже ее дед, которого она считала образцом порядочности, лгал. Лишь после его смерти она узнала, что десятилетия назад у него была любовная связь на стороне – и не с кем иным, как с матерью ее новой родственницы, жены брата! Если ее дед мог лгать бабушке, которую так любил, то на что еще можно надеяться?

Она доверяла единственному мужчине – своему брату.

И не хотела даже думать о том, чем была вызвана задержка Кристиана.

– Как все прошло у доктора? – спросил он.

– Все в порядке. – Она хотела спросить, собирается ли он и впредь ходить с ней к врачу, но удержалась. Лучше не давать ему повода для лжи, чтобы не пришлось делать вид, будто она верит ему.

– А как с давлением?

– Нормально. Все нормально. – Она решительно взглянула на него, ожидая следующего вопроса.

– Я не собирался пропускать нашу встречу. В банке «Блумфилд» кризис, и мне пришлось присутствовать на экстренном заседании совета директоров.

– Ты не обязан отчитываться передо мной, где ты бываешь. – Она вымученно улыбнулась. – Мы вроде даже не женаты. – Тем не менее ей стало спокойнее, когда она поняла, что его задержка не связана с другой женщиной.

Он пообещал, что не будет пытаться соблазнить ее до свадьбы. Но он не давал никаких обещаний по поводу связей с другими.

Пока он ведет себя осмотрительно, ей нет дела, с кем он спит. Он засмеялся, и звук его смеха вернул ее в прошлое. Из всей компании Рокко он нравился ей больше всех. Про себя она называла его «греческим Адонисом». Каждая женщина мгновенно оценила бы его мощную нижнюю челюсть и ямочки на щеках, возникавшие всякий раз, когда он улыбался. А уж после бокала вина любая становилась игрушкой в его руках. Этого не избежала даже она, считавшая себя невосприимчивой к мужским чарам.

Ему даже не пришлось прикладывать усилий. Сердечная боль и пара бокалов шампанского на голодный желудок – и вот уже тайная симпатия к нему, спрятанная в потайных уголках души, мощным потоком вырвалась наружу. Он вел себя как джентльмен, – впрочем, он и был джентльменом: он проводил ее до дверей квартиры. Именно она поцеловала его – не дружески клюнув в щеку, а жадно приникнув к губам.

Его губы, аромат его кожи, теплое дыхание… эффект оказался невероятным. Словно что-то, спрятанное внутри ее, вырвалось на свободу, что-то потаенное, та часть ее натуры, существование которой она отрицала многие годы, обещая себе, что лучше умрет девственницей, чем отдаст себя мужчине.

Впрочем, она не отдавала себя Кристиану. Отдавать – значит делать одолжение. Жаркая смесь желания и неодолимой тяги, заставлявшая ее жаждать его прикосновений, должна была зваться иначе.

Она, казалось, до сих пор чувствовала горячечный жар его дыхания.

…Но теперь она была холодна и рассудительна, и ее стойкость вернулась к ней. Воспоминания будили в ней бурю эмоций, но не могли поколебать ее. Что бы ни требовали от нее инстинкты, ее чувства и разум в безопасности.

После того как они поженятся, он может встречаться с кем угодно. Ей все равно. Ее волнует только ребенок.

Может быть, когда ее дитя окажется у нее на руках, она наконец почувствует свое место в этом мире и избавится от мысли о том, что ей было бы лучше вовсе не родиться…

Кристиан ощутил, что поведение Алессандры изменилось. Перемена была почти незаметной: быть может, чуть тверже стали плечи, чуть жестче стала спина…

Выглядела она прекрасно. Как всегда. Ее длинные волосы рассыпались по плечам. На ней были потертые джинсы в обтяжку, бледно-голубая хлопчатобумажная блузка с расстегнутым воротом, открывавшим ключицы, синий пуловер и серебристые ботинки на низком каблуке. Шею и запястья украшала крупная недорогая бижутерия в темно-красных тонах, в ушах были золотые серьги в форме крупных колец. Впрочем, наверное, даже если бы Алессандра надела на себя мешок, она казалась бы совершенством стиля – этим умением она владела идеально.

Ее квартира соответствовала стилю хозяйки, будучи воплощением шика и красоты. Стены и мебель выглядели скромно, но общее оформление было ярким и смелым. Гигантские постеры со снимками, сделанными самой Алессандрой, украшали стены. Среди них были обложки «Вог» и других модных журналов, с которыми она работала.

Он знал, как тяжело ей будет уехать отсюда. Но квартира на третьем этаже в сердце модной индустрии Милана была не лучшим местом, чтобы растить малыша. Несколько дней назад он в телефонном разговоре предложил Алессандре продать ее, но она встретила предложение, мягко говоря, без энтузиазма.

Что ж, он даст ей время подумать, чтобы потом вернуться к этой мысли.

– Ты готова? – спросил он.

Она кивнула, решительно сжав губы:

– Давай покончим с этим.

На стоянке, где их ждал автомобиль с шофером, сверкала на солнце ее новенькая желтая «веспра».

– Надеюсь, ты теперь на ней не гоняешь? – Он кивнул в сторону спортивной машины.

– Нет, – отозвалась она, забираясь на заднее сиденье.

Он влез в салон вслед за ней. У него стало тяжело на душе, когда он вспомнил широкую счастливую улыбку Алессандры за рулем «веспры» в день их свидания. Еще одна вещь, которую отнимет у нее беременность.

Когда машина тронулась, она решительно повернулась к нему:

– Кристиан, давай кое о чем договоримся. Ты будешь моим мужем, а не тюремщиком. Так что не пытайся диктовать мне, что делать.

– Это насчет «веспры»? – вздохнул он.

– Да.

– Я тебе не диктовал. Я просто порадовался, что ты не подвергаешь жизнь ребенка опасности, гоняя на ней. Особенно здесь, в Милане.

– Я говорю именно об этом. Не надо объяснять мне, что здешние водители – ненормальные. Я это знаю, я здесь живу. У меня нет члена, но мозги-то у меня есть!

– Конечно, – сказал он по-прежнему спокойным тоном. – Но не забывай, что речь идет о моем ребенке и меня, разумеется, интересует его благополучие.