Джанис Мейнард - Рядом с любящим сердцем

Уинни появилась ровно в час дня:

– Я пойду и сообщу женщинам, что ты с ними поговоришь. И объясню, почему считаю необходимым уехать на несколько недель. Я позову тебя через пятнадцать минут.

К тому времени, когда Уинни его вызвала, обитатели приюта собрались в гостиной. Они были настороженными, но не испуганными.

Ларкин представился, а затем простыми словами рассказал о системе безопасности на территории.

– Вам не придется беспокоиться, – сказал он. – Я нанял лучших сотрудников в стране. Они порядочны и отлично выполняют свою работу. Но если вы обнаружите угрозу, сразу нажимайте тревожную кнопку у входной двери. Охрана прибудет менее чем через минуту.

Женщины задали ему несколько вопросов, а потом ушли.

Маленький Эстебан задержался. Он засунул в рот большой пухлый палец, потом медленно его вынул.

– Мы сегодня играли на улице, – произнес мальчик. – Моя мама сказала, что вы поставили палатку.

Ларкин усмехнулся:

– Это брезент. И я рад, что тебе нравится. Сколько тебе лет?

– Шесть с половиной.

Ларкин опешил. Мальчик был слишком маленьким для своего возраста, возможно, из-за плохого питания.

– Ты любишь читать?

Эстебан по-взрослому пожал плечами:

– Я не умею.

Уинни прошептала Ларкину на ухо:

– В приют постоянно поступают люди, поэтому трудно организовать обучение.

Ларкин почувствовал родство с мальчиком, несмотря на огромную пропасть в социальном статусе. У Эстебана была мать, но не было отца. У Ларкина – наоборот. Он улыбнулся мальчику:

– У меня в грузовике есть снаряжение для игры в бейсбол. Спроси свою маму, разрешит ли она тебе поиграть во дворе?

Лицо мальчика просияло.

– Да! Я спрошу.

Он выскочил из комнаты, и Ларкин посмотрел на Уинни:

– Извини. Наверное, я должен был спросить разрешение у тебя.

– Ничего страшного. Решение за его матерью. Как правило, матери очень опекают своих детей.

Скорее всего, Эстебан четко сформулировал матери свою просьбу, потому что вернулся почти сразу:

– Пойдем. – Он схватил Ларкина за руку. – Поиграешь со мной?

Ларкин достал снаряжение и заметил, что Уинни присела на скамейку в парке под плакучей ивой и наблюдает за ними. Эстебан оказался прирожденным спортсменом и быстро освоился в игре.

За ним и Ларкином, несомненно, наблюдали из дома. Через час Ларкин объявил перерыв.

– Мне нужно работать, сынок. Для одного дня достаточно. А то завтра у тебя сильно заболят мышцы.

Эстебан просиял:

– Когда я вырасту, я буду играть в большой команде. Придете на меня посмотреть, мисс Уинни?

– Конечно приду.

Ларкин убрал снаряжение в машину, а когда повернулся к скамейке, обнаружил, что Уинни ушла. Она его избегала. Он понимал ее сдержанность, но это ему не нравилось.

Еще раз проверив систему безопасности, Ларкин отправился в дом. К тому времени, когда он принял душ и переоделся к ужину, его распирало от желания снова увидеть Уинни. Он очень беспокоился, что она в последний момент откажется ехать с ним в Волфф-Маунтин. Его опасения усилились, когда он увидел записку на комоде.

«Уважаемый Ларкин!

Сегодня вечером я должна сделать несколько телефонных звонков, поэтому поужинаю в своей комнате. И я, наверное, рано лягу спать. Сожалею, что тебе не удастся показать мне все датчики и камеры наблюдения, которые вы установили, но я уверена, с ними все в порядке.

Уинни».

Она даже не написала «Увидимся утром», не сослалась на скорый отъезд. Ларкин начинал злиться. Неизвестно, что она затевает. Если Уинни думает, что он отпустит ее на какую-то городскую квартиру, то сильно заблуждается. Она не сможет отказаться от поездки в Волфф-Маунтин. Но ведь она даже не упомянула о ней в своей записке.

Ларкин придумал план отъезда, и она с ним согласилась. Никто и ничто не заставит его отказаться от размещения Уинфред Беллами в Волфф-Маунтин ради ее же блага. Даже если такая ситуация противоречит принципам Ларкина. Конечно он рискует. Но уже слишком поздно что-либо менять.

Он хочет Уинни. И только время покажет, устоит ли он перед соблазном.

Уинни проснулась в шесть часов, хотя почти не спала. Вчера вечером она ничуть не сомневалась, что Ларкин заявится к ней, требуя, чтобы она спустилась к ужину. А потом никак не могла решить, испытывает ли она облегчение или разочарование оттого, что он не пришел.

Сегодня она уедет из дома. Но они до сих пор не решили вопрос об оплате. Неподписанный Ларкином чек лежит в ящике стола. Ларкин отказался его принять, и Уинни не знала, сколько на самом деле стоят его услуги.

Но прямо сейчас нужно определиться, что взять с собой в Волфф-Маунтин. Собирая вещи, Уинни размышляла о Ларкине.

Так как большую часть вчерашнего дня она его избегала, то не знала, в котором часу он планирует выехать. А это значит, что рано или поздно ей придется столкнуться с ним нос к носу. Ночью она видела его в страстных эротических снах.

Ларкину удалось возродить в ее душе давно забытые эмоции и желания. Уинни одновременно радовалась этому и пугалась. Одевшись, она на цыпочках спустилась вниз – выпить кофе. Было только семь утра, миссис Кросс придет через час-полтора.

Когда Уинни открыла дверь кухни, ее окутал аромат кофе. Она увидела Ларкина. Он стоял, прислонившись к кухонному столу, с чашкой в руках.

– Заправляешься кофеином? – беспечно произнесла Уинни. Она налила себе кофе и поднесла чашку к губам, наслаждаясь ароматом.

Ларкин был мрачным и небритым, словно только что вылез из постели.

– Ты готова выехать через час? – Его тон показался ей капризным.

– Да. – Уинни сделала большой глоток кофе, поставила чашку и мысленно сосчитала до десяти. Не помогло, и она набросилась на Ларкина: – Да что с тобой?

Он с грохотом поставил в раковину толстостенную керамическую чашку и повернулся к Уинни, скрестив руки на груди. Короткие рукава рубашки поло с логотипом «Леланд секьюрити» облегали его мощные бицепсы.

Нахмуренные брови и темная щетина придавали ему угрожающий вид. Он одарил Уинни суровым взглядом:

– Сколько еще ты будешь от меня бегать? Или притворяться, что я тебя не поцеловал? Дважды.

Уинни вздернула подбородок.

– Я от тебя не бегаю, – солгала она. – Я уезжаю на несколько недель, и мне нужно было многое подготовить. Извини, если у тебя сложилось впечатление, будто я нерадушная хозяйка.

Его глаза сверкнули.

– Засунь свой проклятый этикет сама знаешь куда. Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Ага. Кто-то встал не с той ноги.

– Прикуси язык, Уинни. Я спал всего три часа. Ты ступаешь по тонкому льду.

– Ты мне угрожаешь? – Она шагнула в его сторону. Неужели она пытается вывести его из себя? Уинни знала, что гнев превращает в зверей даже рассудительных людей.