Лиз Филдинг - Только для него

Она вздохнула и вылезла из кровати, растопила плиту, налила себе чаю, вышла в сад и села на скамейку под плетистой розой, усыпанной кремовыми бутонами. Совсем рядом на лугу паслись молодая лань с крошечным олененком. Наташа сфотографировала их на свой мобильный телефон и тут же выложила в Твиттер: все обожают симпатичных зверюшек. Она не забыла добавить ссылку на свой сайт.

Ее мама и невестки наверняка привезут целую тонну еды, но десять взрослых и восемь детей едят довольно много. Так что нужно было выбраться в деревню, чтобы познакомиться с мясником и супружеской парой — владельцами местного продовольственного магазина и магазина фермерских продуктов. Вот они обрадуются крупному заказу!

Покончив с покупками и заказами, она зашла в местный паб, чтобы выпить чашечку кофе с кексом, а также воспользоваться бесплатным Интернетом и проверить свои странички в Фейсбуке и Твиттере.

В Фейсбуке ее ждало два сообщения. Одно было от редактора издательства, другое — от редактора журнала. Просили перезвонить.

Наташа пригласила их на «день открытых дверей». Может быть, стоит пригласить и Фредди, торговца произведениями искусства. Если ей удастся продать книгу, рисунки и дом за один день, она точно станет легендой.

Между тем начали приходить ответы на ее приглашения; даже новостной отдел местного телевидения выражал желание прислать свою бригаду. До сих пор не было ответа только от «Кантри кроникл».

Она проверила телефон, увидела пропущенный вызов от мамы и эсэмэску от отца. Мама оставила голосовое сообщение: ей не нравится, что дочь одна ночевала в старом доме вдали от цивилизации. Если бы Наташа только сказала ей, как подчеркнула мама, она непременно приехала бы к ней, не дожидаясь отца.

В нормальной ситуации предположение, что она с чем-то не сможет справиться, разозлило бы ее. Сейчас она неожиданно поняла, что полностью согласна с чувствами матери. Вчера ночью она бы очень порадовалась маминому обществу. Она улыбалась этой мысли, как вдруг поняла, что кто-то стоит перед ней за противоположным концом стола. Она подняла голову, и ее сердце замерло.

— Дарий… — сказала вдруг охрипшим голосом. — Я… хм… Как ты сюда добрался?

— Сел на поезд до Суиндона, — ответил он, — а оттуда на автобусе. Пара пустяков!

— Я запачкала «лендровер», пока ехала по деревне.

Он продолжал стоять.

— Я сделала покупки на неделю и остановилась тут, чтобы воспользоваться бесплатным вай-фаем… — Она неопределенно махнула рукой в сторону открытого ноутбука. — Если ты остаешься, может быть, сядешь? А то я сверну себе шею.

Он выдвинул стул с противоположной стороны и сел, причем одно его колено коснулось ее, но он отодвинул его еще до того, как она успела восстановить дыхание и подвинуть свое.

— Кофе хочешь? — спросила она.

Он покачал головой.

— Некоторых издателей заинтересовала история твоей бабушки, — сообщила она. Ее ноги дрожали, когда она отодвинула их так далеко, чтобы даже случайно его не коснуться.

— Тогда можно считать, что все мои проблемы решены.

Уж без этого саркастического замечания она точно могла бы обойтись.

— Зачем ты приехал, Дарий?

— Зачем ты вернула мне рисунок? Могла бы просто разорвать, — не сдавался он, глядя на нее в упор. — Выкинуть в мусор вместе с чайными пакетиками и картофельными очистками…

Она с шумом выдохнула и намотала на палец прядь волос.

— Дарий, рисунок очень красивый. Зачем же его уничтожать?

— Ты могла бы продать его своему приятелю, который торгует произведениями искусства.

— Без подписи-то?

— С письмом от тебя, подтверждающим мое авторство, он бы у тебя его с руками оторвал.

— Нет! — Слово вырвалось у нее само собой. Такую личную вещь она ни за что не показала бы ни Фредди, ни кому-либо еще.

— Ты могла бы просто оставить его у себя, — продолжал настаивать он.

— Чтобы в старости шокировать внуков?

Во второй раз она предоставила ему возможность улыбнуться воспоминанию о прошлом, более счастливом моменте. И снова он не воспользовался ею.

— Ты оставил мне напоминание о себе, Дарий. Воспоминание, которое надо было холить и лелеять… — Она раскрывалась до конца, обнажала свой внутренний мир. — Я потеряла право обладать чем-то столь прекрасным, когда все испортила своим недоверием.

— Доверие — дело обоюдное, Наташа.

— Ты доверился мне, ни о чем не спрашивая.

— Тогда речь шла о делах. А тут…

Она спрашивала себя, что заставило его надеть такую непроницаемую маску. Что она должна сделать для того, чтобы заставить его ее снять. И вдруг, теряясь в сомнениях, она словно увидела проблеск света в темноте. Доверие. Все зависело от доверия.

— Что?

Он покачал головой.

— Ты поделилась со мной воспоминаниями о своем прошлом, Наташа, предоставила мне возможность раскрыться перед тобой, но я оказался не так смел, как ты.

— Нет… — Она инстинктивно схватила его за руку, сжала пальцы. — Тебе трудно. И сейчас не время. Я все поняла.

— А я понимаю насчет рисунка. Если бы он ничего для тебя не значил, ты либо сохранила его у себя как воспоминание о страстной ночи, либо сейчас консультировалась бы насчет его ценности с Фредди Гловером.

— Если бы он ничего не значил, — ответила Наташа, — ты бы так не злился!

Какое-то время они просто смотрели друг на друга, понимая, что пересекли невидимую черту.

— Я уходил от людей с тех пор, как мне исполнилось семнадцать лет, — объяснил он ей. — Я пытался уйти от тебя.

— Почему?

— В «лендровере» есть что-нибудь скоропортящееся? Можно бросить его здесь на пару часов? — спросил он, как будто не слыша ее вопроса.

Наташа покачала головой. Он встал, закрыл ее ноутбук и передал его через стойку бара.

— Питер, вы присмотрите за ним?

Тот кивнул.

— Давно вы у нас не появлялись, Дарий.

— Очень давно, — ответил Дарий, направляясь к двери. — Ничего, скоро все наверстаем.

— Дарий, — запротестовала Наташа. — Вся моя жизнь зависит от моего ноутбука!

— Здесь его оставить безопаснее, чем запереть в машине. Скоро я заберу его и перегоню машину.

— Да, но…

— Я ушел из Хедли-Чейз на своих двоих. Обратно мне нужно вернуться так же. — Он дошел до порога, затем обернулся и протянул ей руку. — Ты идешь со мной?

— Почему я, Дарий? — спросила она, беря его за руку.

— Не знаю, — ответил он, и на его лице наконец появился намек на улыбку. — Наверное, мне больше никто не подойдет.

Он не произнес ни слова, пока они не прошли сквозь открытые ворота Хедли-Чейз и не оказались на тропинке, ведущей к реке.

— Раньше на том берегу реки жила семья Кларендон, у подножия холма стоял дом в георгианском стиле. Наши семьи очень дружили. Мой отец и Кристабель Кларендон были практически помолвлены еще в младенчестве.