Виктория Паркер - Заменить тобой весь мир

– Ты говоришь, что работа для тебя важнее всего, но, если бы это действительно было так, ты бы, не задумываясь, приняла деньги. Или же ты всего лишь используешь работу в качестве удобной отговорки?

– Нет!

Удивленный ее вспышкой, Лукас слегка отступил назад.

– Нет, – добавила она уже тише, но сразу же поняла, что поздно что-то объяснять.

Когда в позднем подростковом возрасте симптомы болезни наконец-то отступили, родители пару раз ее навещали. А потом лишь присылали посланцев, но она всегда отвергала любые предложения, будь то короткая поездка или простой ужин, отговариваясь работой. Она избегала родителей, которые ее отвергли, бросили и причинили боль тогда, когда она отчаянно в них нуждалась. И если она теперь примет их деньги, сама даст им власть снова себя разрушить.

Три недели неизвестности в обмен на финансирование проекта.

Медленно вдохнув, Клаудиа крепко зажмурилась, но перед ее мысленным взором сразу же вспыхнули давние видения.

Арунтия, страна, в которой она никому не нужна и ничего не стоит.

И детская больница Святого Эндрю, в которой она может совершить настоящий прорыв, и дети, которые, несмотря на боль и отчаяние, все же пытаются улыбаться. Если она лишится работы, они так и не дождутся своего лекарства. Она их единственная надежда. Она нужна им. Но сможет ли она еще хоть раз взглянуть им в глаза, зная, что не сумела помочь просто потому, что побоялась столкнуться лицом к лицу с прошлым?

Резко распахнув глаза, она поймала на себе взгляд Лукаса, пристально рассматривающего ее закушенную губу, и разом покрылась гусиной кожей. Зачем он так на нее смотрит? И хуже всего, что под этим взглядом она совершенно перестает себя контролировать и начинает мечтать о чем-то смутном и непонятном. А еще без конца теребит одежду и вообще хочет спрятаться куда-нибудь подальше. Только это не выход.

Потерев лицо, Лукас снова откинул со лба густые волосы, и Клаудиа сразу же почувствовала, как по телу разливается новая волна жара, а грудь наливается сладкой тяжестью.

Что ж, похоже, тело еще не успело осознать, что этот человек ей абсолютно ненавистен.

– Поехали со мной в Арунтию, Клаудиа, – протянул он таким тоном, что она вся задрожала. Ну и как ей мыслить разумно в обществе человека, рядом с которым тело решительно отказывается ей повиноваться? – Что бы ты там ни думала, я отлично понимаю твое желание разгадать затронувшую тебя саму болезнь, но почему бы тебе просто не продолжить работать из дома? При поддержке семьи?

Поддержке? Она чуть не поперхнулась. Родительская поддержка – это последнее, на что она может рассчитывать.

Заметив, что Лукас пристально разглядывает ее руки, она поняла, что бессознательно теребит манжеты, и в очередной раз отогнала настойчиво всплывающие в уме картинки, где длинные мужские пальцы ласкали ее в самых чувствительных местах…

У нее разом вспыхнули щеки.

Да сколько можно!

Ее жизнь и работа рушатся прямо на глазах, утекая песком сквозь пальцы, а она мечтает лишь о поцелуях ненавистного ей мужчины. Похоже, пришла пора всерьез задуматься о способностях собственного разума.

Не в силах больше оставаться на месте, Клаудиа стремительно бросилась к двери, совершенно не задумываясь, куда, собственно, направляется. Куда угодно, лишь бы подальше от Лукаса.

Только он не собирался так просто сдаваться.

– Клаудиа, Dios ! – Он поймал ее за руку. – Стой, не уходи. Мы еще не договорили.

Резко отшатнувшись, она чуть не упала, но железная рука удержала ее на ногах. Снова зажмурившись, Клаудиа опустила голову, боясь взглянуть ему в глаза. Боясь и не зная, что в них увидит. Жалость? Или отвращение?

Даже сквозь одежду чувствуя жар его ладони, она глубоко вдохнула исходивший от него аромат крепкого кофе. Как только она удержала равновесие, мужская рука сразу же ее отпустила. И Клаудиа вдруг с ужасом поняла, что ей уже не хватает этого прикосновения.

Лукас откашлялся, и она по звуку поняла, что он отстранился на пару шагов, и лишь тогда набралась смелости приоткрыть глаза, убедившись, что он действительно замер в метре от нее.

– Клаудиа, куда ты направляешься?

– К Райану Тейту. – Она едва ли не бегом бросилась к двери, радуясь, что все же сумела придумать подходящую отговорку.

– Что? – услышала она, уже находясь в коридоре. – Подожди! Нам нужно договорить. Прямо сейчас.

– Катись ты к черту.

Не останавливаясь, она продолжала идти на негнущихся ногах, не обращая внимания на застилавший глаза туман, и, сама того не заметив, уже через пару минут действительно оказалась перед дверью Тейта.

Застыв с занесенной для стука рукой, она постояла так несколько секунд, а потом глубоко вдохнула, резко повернулась и, чтобы не упасть, прижалась спиной к стене.

«Да ладно тебе. Всего три недели. В обмен на три с половиной миллиона фунтов. Просто держи дистанцию. Не приближайся к Лукасу Опустошителю. Ты обязательно справишься.

Нужно только оставаться сильной и положиться лишь на себя. На одну себя и никого больше.

Если не сближаться, больно не будет.

А теперь дыши, Клаудиа, просто дыши».

Время шло, и она наконец-то нашла в себе силы подняться, глубоко вдохнуть и постучать в дверь.

– Клаудиа, дорогая, у тебя хорошие новости? Я угадал?

Спрятавшись за привычной маской, Клаудиа улыбнулась и кивнула.

Чувствуя, как по позвоночнику течет пот, Лукас огляделся по сторонам и глубоко вдохнул, срочно придумывая новый план. И первым делом нужно побыстрее выбраться из этой белой коробки. Может, Клаудии и нравится ее драгоценное убежище, но ему, чтобы чувствовать себя живым, нужно открытое пространство. Много открытого пространства.

Вот только в обществе норовистой принцессы он почти не обращал внимания на давившие на голову стены. Наверное, потому, что глаз отвести не мог от этой самой принцессы.

Интересно, она действительно побежала к Тейту и теперь молит его об отсрочке? Dios , он еще ни разу в жизни не встречал такой несуразной, склочной, эгоцентричной, и при этом роскошной женщины.

А еще она явно с первого же взгляда возненавидела его всем сердцем, и за все время разговора он буквально чувствовал, как на него льются потоки бесконечного отвращения. Черт, только дурак мог явиться сюда без надлежащего оружия, но он честно хотел решить дело миром. Но ее упрямая неблагодарность просто не оставила ему выбора.

Только вот стоило ему раскрыть карты, как у него сразу же заболел живот, словно она с размаху его пнула. И как ей только удалось вызвать у него столько чувств? Он же знал, что она лишь эгоистично преследует собственные интересы и тем самым толкает его на решительные действия. Очень странно. Это нервирует. И совершенно неуместно. Потому что он зарыл чувства и ожесточил сердце еще двадцать лет назад. И предпочел бы, чтобы именно так все и оставалось.