Елизавета Горская - Будь со мной (СИ)

аскетическими взглядами на жизнь - зачем покупать то, что тебе в принципе не

нужно? - я могла с трудом, но справиться с поставленной передо мной задачей.

***

Первого сентября я тряслась так, как не тряслась на экзаменах в пед. институте.

Нервно улыбалась, отвечала зачастую невпопад и дико волновалась, когда

пришлось - по просьбе Инны Эдуардовны, с недавних пор моей лучшей подруги -

спеть "Учат в школе" перед сотней уставившихся на меня глаз.

Детки мои были радостные, возбужденные, смущенно мне улыбались и просили

сделать совместное селфи - на память. В итоге я была запечатлена на около

двадцати, а то и тридцати фотках - смущенная и улыбчивая, хохочущая и

оторопелая, веселая и усталая.

К вечеру я не чувствовала ног - Инга уговорила меня нацепить ее туфли на

шпильках и теперь мои ступни отчаянно молили о массаже или, на худой конец, о

расслабляющей ванночке с ромашкой. Я же, проигнорировав их вопль о помощи,

быстренько сварганила себе бутерброд с сыром и петрушкой и засела за учебники.

В восемь приехал Пашка с шампанским, яблоками и сыром. Мы выпили за мой

дебют в качестве школьной сольной певицы - тоже мне достижение! - и следом - за

первоклашек, которых мне доверили на срок в пять лет.

Я даже прослезилась, в миллионный раз осознав всю тяжесть возложенного на

меня бремени, и все же приносящего столько удовольствия и радости.

Кто-то имеет одного или двух детей, а у меня их - целых двадцать шесть. Подумать

только!

***

Школьные будни проходили в суете и накоплении опыта.

Я открывала детям что-то ранее ими неизведанное, что-то совершенно новое, а

они - дарили мне свои улыбки и глазенки, удивленные, восхищенные, полные

обожания. Я ценила каждую минуту, проведенную с ними. Придумывала какие-то

внеклассные занятия, ходила с ними на оперетты, устраивала чаепития - с

родителями и без, ставила спектакли, в которых они самозабвенно участвовали.

Мы играли и хулиганили, сооружали настоящий замок из картона, а потом

заселяли его картонными персонажами из сказок, шили мягкие игрушки, клеили

и мастерили, рисовали и вырезали.

Зараженная их искренностью и жаждой знаний, я ощущала себя победительницей.

Словно пробежала марафон или преодолела вершину Эвереста.

Никогда еще я не чувствовала себя настолько счастливой.

Но однажды в моей жизни появился ОН...

***

На пол третьего был назначен педсовет - Наталья Дмитриевна выдвигала какие-то

идеи насчет школьной столовой и приближающегося Дня Учителя - поэтому я

уладила все дела с театром - в субботу мы собирались с ребятами на спектакль

"Золотой ключик" - и спокойно, без так свойственной мне в студенчестве истерии

направилась к школе, решив пройтись пешком.

День выдался золотисто-солнечный, наполненный пением птиц и шелестом

опавших листьев. Улицы после прошедшего утром дождя влажно блестели.

Я слушала музыку в наушниках и прокручивала в голове возможные варианты

предстоящего родительского собрания, когда заметила волочащиеся по асфальту

шнурки.

Черт! Вечно с ними так.

Пока я воевала с тяжелыми армейскими ботинками, которые служили мне верой и

правдой последние пять лет, из сумки вывалился сверток с полдником - из

экономии я старалась питаться тем, что приносила сама из дома. Я наклонилась,

чтобы поднять его, и услышала какой-то отдаленный звук, похожий на мчавшийся

мотоцикл или... хм, истребитель, что ли?

Не успела я посмеяться над своими глупыми догадками, как мимо меня пронесся

на большой скорости белый "ягуар", окатив меня с головы до ног мутной водой из

лужи.

Я ахнула и медленно-медленно, стараясь глубоко дышать, опустила глаза. И

замерла в немом потрясении - мои блузка с пиджаком и юбка были мокрыми

насквозь.

Пакет с едой я выкинула в ближайшую урну.

В кабинет директора я вбежала вся мокрая - в прямом смысле этого слова. Наталья

Дмитриевна, стоявшая недалеко от двери и что-то рьяно вдалбливающая моим

коллегам, замолкла и, оглядев меня с ног до головы, не преминула заметить:

- Никакой дисциплины в этой школе. Дети опаздывают, учителя опаздывают.

Постеснялись хотя бы приходить в таком виде, Александра Юрьевна.

- Извините. Я могу…

- Ох, уж сядьте наконец, - нетерпеливо махнула она рукой. - Не хватало еще всем

ждать, слушая ваши объяснения. Семеро одного не ждут, - добавила она.

Коротко кивнув, я сняла мокрый пиджак, прошла к свободному стулу и села,

положив пиджак на колени.

Настроение было препаршивое.

Открыла блокнот и украдкой, из-под ресниц, оглядела коллег. Все увлеченно что-

то строчили в своих тетрадках, Инна Эдуардовна, шепнув мне "Держись. Она

сегодня чрезвычайно злая", тоже уткнулась в свои записи.

И тут я заметила директора - раньше я видела его пару раз и то мельком. Он сидел,

практически развалившись в огромном кожаном кресле, с некоторой ленцой

внимая разглагольствования Натальи Дмитриевны и крутя в длинных нервных

пальцах карандаш.

Дорогой костюм, золотые часы, идеально ухоженные волосы (уж не в салоне ли

постарались?), чертовски мужественное лицо с непривычно яркими для мужчины

голубыми глазами.

Хм. С подобной внешностью да на страницы глянцевых журналов или в каких-

нибудь романтических мелодрамах сниматься, но уж никак не сидеть в этом

душном кабинете и слушать нескончаемый поток недовольства и замечаний от

вездесущей Натальи Дмитриевны.

Словно что-то почувствовав, Максим Георгиевич выпрямился, обвел скучающим

взглядом присутствующих и остановился на мне.

Наши глаза встретились.

Я покраснела и перевела взгляд, сосредоточившись на кусочке неба за окном. Но

он по-прежнему смотрел на меня, я видела это краем глаза и скорее машинально,

чем осознанно провела по волосам, проверяя все ли с ними порядке.

Может у меня лицо в чем-то испачкано? Я так торопилась, что толком и в зеркало-

то не посмотрела.

Вот черт! Он сейчас дырку на мне прожжет. И угораздило же меня оказаться на

пути того безбашенного гонщика! Все люди как люди, а я…

Я постаралась незаметно окинуть взглядом все еще мокрую блузку, дабы

убедиться, что ни одна пуговичка на ней самовольно не расстегнулась, и в ужасе

закусила губу: сквозь тонкую ткань бесстыдно просвечивался черный бюстгальтер

и все, что он не прикрывал - а грудь у меня не маленькая.

Блин. Вот оказывается куда он уставился! Ну конечно. На что же еще ему

смотреть?

Слезы выступили на глазах помимо воли - настолько ничтожной и жалкой я себя

почувствовала.

И вопреки всякому здравому смыслу, так как Наталья Дмитриевна ненавидела,