Эмиль Брагинский - Вокзал для двоих (киноповесть)

- Надо заявить, - заторопилась Вера, - пока Костя не ушел…

- Не надо! - сдержал ее порыв Платон.

- Ну да… конечно… - Вера вспомнила, с кем имеет дело. - Может, вы ошибаетесь? Вы хорошо поискали?

На всякий случай Платон посмотрел и под лавкой, но и там ничего не нашел.

- Денег много было? - продолжала переживать Вера.

- Прежде чем пуститься в бега, я зашел в сберкассу и взял с книжки двести рублей. Ну, на билет потратил… У вас пообедал… Надо же! Во сне обчистили! - в сердцах произнес Платон. - Лучше бы я не ложился!

- Для преступника у вас чересчур крепкий сон. Как у человека с чистой совестью! - пытаясь утешить Платона, дружески пошутила Вера.

- Да-а… - вздохнул Платон. - Теперь я вообще не поймешь кто! Ни документов, ни денег! Одно слово - нуль!

Было еще совсем раннее, полутемное утро, когда Платон катил тележку вокзального носильщика по булыжной мостовой. На тележке покачивались чемоданы с дынями, а наверху подпрыгивал "дипломат". От тележки не отставала Вера. Они шли мимо пакгаузов с раскрытыми проемами. Из них выезжали автопогрузчики с коробками и ящиками. Почти у каждого склада дежурили могучие грузовики с длинными прицепами.

Тут же рядом со складскими помещениями прорезали землю бесконечные пути заступинской сортировочной станции. В воздухе разносился назойливый женский голос диспетчера, усиленный динамиком:

- Платформу 37-82 на двенадцатый путь… Вагон 192-46 на третий путь… На третий!…

- Позвоните в Москву, - советовала Платону Вера, - жена вам вышлет деньги, - не удержалась и добавила не без ехидства: - Если, конечно, не все на штакетник истратила…

Платон сделал вид, что не расслышал едкого добавления, и ответил просто:

- Без паспорта мне их не выдадут!

- Завтра в двенадцать десять вы его получите!

- А если ваш полюбовник его потерял?

Вера вспылила:

- Не смейте меня оскорблять! У нас в вагоне была деловая встреча!

- Ну, если в вагоне у вас была деловая встреча, - с раздражением ответил Платон, он не выспался и ему вовсе не нравилось катить эту тяжелую тележку, - то мы с вами сейчас просто валяемся в постели!

- Не рассчитывайте на это! - взвилась Вера и, желая обидеть носильщика, добавила:

- Я не размениваюсь по мелочам!

- Ну да, верно… - саркастически протянул Платон, - три рубля за кило - это действительно не мелочь!

- Я ни при чем. Моих там всего за кило - пятьдесят копеек, - Вера стала посвящать Платона в сложные спекулятивные расчеты: - Рубль пятьдесят из трех забирает Андрей. И это справедливо - ведь в Ташкенте он покупал их по полтиннику за килограмм, а оставшийся рубль полагается перекупщику за то, что он колхозник. Рынок-то колхозный!

- Сложная у вас бухгалтерия. А сколько, хозяйка, вы заплатите мне за доставку? - завершил коммерческую тему Платон.

- Вы работаете за прокорм! - одними губами улыбнулась Вера.

Теперь они оказались возле рыжего трехэтажного дома с трещиной по фасаду и облупившейся штукатуркой. Дом был обнесен палисадником, а под окнами росли чахлые цветочки. Такие трехэтажные дома для железнодорожных служащих строили вскоре после войны. И было похоже, что с той поры дом ни разу не ремонтировали.

Вера поднялась на цыпочки и условным стуком постучала в одно из окон. За мутным стеклом показалось чье-то лицо и, видимо, опознав Веру, подало знак заходить.

Квартира, в которую попал Платон, настолько не соответствовала обшарпанному старому дому, что Платон буквально остолбенел. В этой квартире был собран полный джентльменский набор образца восьмидесятых годов двадцатого столетия. Роскошный югославский гарнитур по кличке "Милена", парад чешского хрусталя в виде разнообразных ваз и фужеров, цветной телевизор "Рубин", японская стереофоническая звуковая система фирмы "Акай", бескрайние туркменские ковры, одним словом, все, что положено человеку, у которого водятся деньги, но отсутствует вкус. Вошедший в эту квартиру ни за что не мог бы догадаться, кто здесь проживает - модный стоматолог, директор магазина, журналист-международник или преуспевающий чиновник.

Навстречу гостям вышло заспанное мурло, набросившее на голое тело парижский халат и успевшее закурить американскую сигарету "Мальборо".

- Здравствуйте, дядя Миша, я вам товар привезла - чарджуйские дыни!

- А у меня радикулит, - огорчил Веру хозяин, - меня на яблоках прострелило. Теперь я за никаким фруктом не могу нагибаться!

- Значит, вы и есть колхозник? - изумился Платон.

- Типичный! - подтвердил дядя Миша.

- Как растет благосостояние колхозников! - с притворным восхищением воскликнул Платон.

- У нас все растет! - милостиво согласился дядя Миша.

- А что же с дынями делать? - Вера была растеряна.

- Я с твоим беспокойством, Вера, солидарен, - посочувствовал "колхозник", - народ без витаминов оставлять никак нельзя!

- Теперь я понял ваше призвание, - попытался его поддеть Платон, - вы заботитесь о здоровье народа!

- Не язви! - дядя Миша был уверен в себе. - Еще неизвестно, кто по-настоящему заботится о людях - они или я!

- Кто они? - Вера на самом деле не поняла.

- Я на провокацию не поддамся! Я - насквозь правильный! - гордо объявил дядя Миша. И развивал свои взгляды: - Я кормлю народ исправным продуктом, а гастрономщики - чем попало! Они продают неспелые арбузы, за которыми надо еще долго торчать в очереди. Они торгуют зелеными, деревянными грушами, от которых живот, извините, книзу тянет! Или вообще дохлыми помидорами, на которых глядеть и то тошно! Они по глубинке, по бездорожью не ездят, и там у народа урожай пропадает, а я его спасаю. Я забочусь о каждой сливе, как о родном дите! Базы хранить не умеют ни овощ, ни фрукт, потому что все это ничье! - и тут дядя Миша вдруг ткнул указательным пальцем в грудь Платона. - А ты кто есть такой?

Платон поколебался: - Пожалуй, никто…

- Он - пассажир, отставший от поезда! - объяснила Вера.

- Прекрасно, - обрадовался дядя Миша. - Его никто в городе не знает. Вот мы и выдадим его за колхозника из Средней Азии!

- Но я не умею торговать! - запротестовал Платон. - И ни за что не буду.

- Это занятие нехитрое! - отечески потрепал его по плечу перекупщик. - Ты вспоминай нашу торговлю и делай наоборот! Там хамят, ты - улыбайся! Там недовешивают, а ты - отпускай с походом!

- С кем? - переспросил Платон, понимая, что в его безденежной ситуации ему от обязанностей продавца отвертеться не так-то просто.

- Добавь лишку пятьдесят или сто граммов - покупатель счастлив будет. Там торгуют мокрым фруктом…

- Зачем? - опять не сообразил Платон.

- Слушай, он что, сегодня родился? - развел руками дядя Миша и вновь повернулся к Платону. - Чтобы товар тяжелее был, больше весил. А у тебя дыня - сухая! Чтобы ее погладить было приятно, ну, как женщину! Сейчас позвоню директору рынка, чтобы там тебе по шее не дали, а дали бы весы и халат!