Дикси Браунинг - Отчаянная женщина

Приятно думать, что множество туристов, которые хлынут в эти места, когда начнется сезон, могут стать ее потенциальными покупателями. К сожалению, на побережье достаточно книжных магазинов, так что вряд ли туристы поедут ради чтива в Мадди-Лэндинг, находящийся в стороне от основных дорог.

Она все еще смотрела в окно, когда плотник повернулся и уставился прямо на нее. О господи…

Когда Марти быстро задернула занавеси, ей неожиданно пришло в голову, что, живя так, как она, в одиночестве, приглашать незнакомого мужчину, вероятно, не самая удачная мысль. Этот, например, на вид способен сломать стену голыми руками. Он рабочий-строитель, дурочка, сказала она себе. Кого ты ожидала увидеть — какого-нибудь хлюпика? Она спустилась до середины лестницы, когда раздался звонок в дверь. Еще три шага — и дом наполнил оглушительный рев пожарной сигнализации.

Марти стремительно сбежала с лестницы в тот момент, когда входная дверь резко распахнулась.

— Уходите, я сам займусь этим! — рявкнул мужчина, махнув ей рукой на открытую парадную дверь.

Круто развернувшись у перил, Марти налетела на него в дверях кухни. Замерев от неожиданности, она смотрела, как комната быстро наполняется клубами бурого дыма.

— Старайтесь не дышать! Где ваш огнетушитель?

— Возле сушилки! — прокричала Марти. Пробежав по кухне, она подпрыгнула и ударила кулаком по пожарному детектору, установленному над дверью подсобного помещения. Крышка отвалилась, батарейки упали на пол, и пронзительный звон тотчас прекратился.

В наступившей тишине они стояли и смотрели друг на друга — Марти и незнакомец с растрепанной, выцветшей от солнца шевелюрой и проницательными глазами. Он первым отвел взгляд и повернулся к кухонной плите, из которой к потолку поднимались клубы едкого дыма.

— Уйдите с дороги! — Марти оттолкнула его и голой рукой схватила закопченную сковороду.

Толчком распахнув дверь, она вышвырнула сковороду и, подбежав к плите, выключила горелку.

Незнакомец не издал ни звука. Марти гладила обожженную руку, бормоча проклятия. Боже мой, она могла спалить весь дом!

— Простите, что ворвался без предупреждения, спокойно сказал мужчина. — Я подумал, что у вас здесь настоящий пожар, — одной рукой он отмахнулся от едкого дыма.

Пытаясь не дышать слишком глубоко, Марти склонилась над раковиной и подставила обожженные пальцы под струю холодной воды. Ой-ой-ой, как больно!

Она чувствовала, что он стоит прямо позади нее. Надо надеяться, это именно плотник. Или пожарник, который, случайно проезжая по Шугарлейн мимо дома 1404, ощутил запах дыма и бросился выполнять свой профессиональный долг.

А может быть, он — красавец-мужчина, воплощение грез засидевшейся в девках девицы?

Не то чтобы она была девицей. Отнюдь нет.

Не увлекайся, Оуэнз, возьми себя в руки. Ты едва не сожгла дом и еще размышляешь о роли плотника как главного действующего лица в демографической статистике!

— Гмм… может быть, мне лучше уйти? — голос был низкий и хрипловатый, пожалуй, немного неуверенный. Паваротти с хрипотцой.

— Нет! Пожалуйста, не уходите, вы мне нужны.

Если вы, конечно, плотник, которого я ожидаю. Вы же плотник, не так ли? — Марти повернулась к нему, все еще сжимая запястье в надежде, что резкая боль не распространится по всей руке.

Он все еще пристально смотрел на нее, пытаясь, вероятно, решить, безопасно ли ему оставаться в этом доме.

— Мэм, вы уверены, что с вами все в порядке?

Он назвал ее мэм. Не очень вежливое, быть может, тем не менее трогательное обращение. Остро сознавая, что она стоит перед ним босая и с мокрыми волосами, Марти попыталась принять холодный и деловой вид.

О господи, не забыла ли я застегнуть джинсы?

На всякий случай она натянула свитер на бедра.

Чувствуя, что надо бы улыбнуться, она постаралась выдавить из себя улыбку, которая, по-видимому, не выглядела искренней. У мужчины был такой вид, словно в любую минуту он мог вызвать полицейских.

Возьми себя в руки, Оуэнз.

— Извините. Обычно я более организованна… По крайней мере в это время дня. Вот рано утром совсем другое дело. Она чувствует себя как зомби, пока не выпьет кофе и не выйдет на солнышко. — Просто все как-то сразу произошло. Сначала зазвонил телефон, потом — звонок в дверь, затем пожарная тревога.

Он медленно кивнул. Потом принюхался.

— Чем это пахнет? Кроме дыма…

Марти тоже потянула носом. Ужасное зловоние!

— Полиуретановый лак и растворитель для краски в смеси с… гмм, жареной корицей. На самом деле идея была другая. У вас когда-нибудь бывают такие дни, когда все идет наперекосяк?

Он продолжал смотреть на нее так, словно она была инопланетянкой. У него глаза цвета окислившейся меди, заметила Марти. Голубовато-зеленые, с золотистыми искорками. Кажется, он неуверенно начинает отступать к коридору, но она просто не может позволить ему уйти.

— Я максимально убавила огонь в горелке, надеясь, что успею, но… — Ей очень хотелось, чтобы ее речь звучала хотя бы мало-мальски разумно.

Бесполезно. Марти испустила тяжкий вздох.

— Послушайте, я красила книжные полки в гараже и оставила боковую дверь открытой, чтобы услышать, когда зазвонит телефон. Поэтому запах проник в дом, понимаете? Я пыталась перебить его — пока принимала душ — с помощью корицы.

— Вы мылись корицей?!

Он издевается или сочувствует? Пора взять инициативу в свои руки.

— Да нет, конечно…. Я поджаривала ее. Вероятно, мне следовало использовать не емкость из фольги, а сковороду потяжелее. В ней была тыква.

От миссис Смит. Я не люблю выбрасывать такие формочки. А вы?

Медленно кивая, незнакомец отступил на несколько шагов, глядя на Марти так, словно ожидал, что в любой момент она может вспорхнуть на стол и забить крыльями.

— Может быть, я ошибся адресом? Это угол Шугар-лейн и Бедлам-бульвар?

Бедлам-бульвар был не бедламом и не бульваром, а обычной старой улицей. Марти хихикнула.

И заметила, как дрогнули его губы. А потом они оба улыбнулись.

Марти сказала:

— Как вы думаете, не начать ли нам сначала?

— Пожалуй, так и впрямь будет лучше. Коул Стивенс. Мне сказали, что вам нужно произвести перепланировку.

— Марта Оуэнз. Хотя меня почти всегда называют Марти. Войдите в гостиную, там запах не такой сильный. Я бы открыла окно, но боюсь, мы замерзнем. — Превозмогая боль в кончиках пальцев вероятно, теперь с них невозможно снять дактилоскопические отпечатки, — Марти пошла вперед, делая вид, что не шлепает босыми ногами, что волосы у нее не влажные и что ей удается сохранять чувство собственного достоинства, которое когда-то было присуще ей.

Идя за ней, Коул думал, не лучше ли сразу уйти. Ему никогда не приходилось выполнять работу у одинокой женщины.