Шарлотта Лэм - Любовная лихорадка

Окажись Сара и Грэг в других слоях общества, их образ жизни мог бы вызвать кривотолки, но оба они были художниками, и друзья воспринимали их отношения как данность. Сара относилась к Грэгу как к брату и знала, что он питает к ней такие же чувства. Ее не волновало мнение внешнего мира. Они жили вместе уже двенадцать лет – с того дня, как отец Грэга женился на матери Сары. Под влиянием Грэга Сара поступила в художественную школу. Она была в неоплатном долгу перед сводным братом. Никто на свете не знал Грэга лучше, чем Сара, и не любил его так, как она.

Наблюдая за Грэгом в присутствии Люси, Сара иногда пыталась вообразить себе сцену признания Грэга в любви. Он тем временем по обыкновению улыбался Люси, шутил с нею и с Робом, держался непринужденно, по-дружески подбадривая обоих и ничем не выдавая своих чувств. Раза два, правда, Сара замечала, как Грэг не мог совладать с собой. Два года назад на Рождество Люси поцеловала его на вечеринке под венком из веток омелы, глаза ее поддразнивали Грэга. Он в ответ усмехнулся, но, когда отвернулся от Люси, Сара увидела, что в лице у Грэга ни кровинки, а выражение глаз такое, что сердце у Сары сжалось от боли.

Сама она никогда не влюблялась. Забавлялась иногда игрой в воображаемую любовь, но настоящей влюбленности не знала. Наблюдая же терзания Грэга, она часто радовалась, что с нею не приключилось подобное. Любовь к Люси властвовала над жизнью Грэга, хотя внешне никак не проявлялась. Сара знала, что в шкафу наверху хранится стопка рисунков, на которых изображена Люси. Рисунки эти не знали дневного света. Грэг показал Саре наброски портретов лишь один раз – в ту ночь, когда рассказал ей о любви к Люси. Рисунки были невероятно хороши: точные, прочувствованные сердцем. Увидев их, Сара расстроилась и испугалась. Она опасалась, как бы Грэг не уничтожил эскизы – это была бы настоящая трагедия, ведь они были лучшим, что создал Грэг. Он боялся, что Люси рано или поздно увидит рисунки и узнает его тайну. Этого Грэг не пережил бы.

Он принялся бы как безумный опровергать догадки Люси.

Отношение Грэга к Робу, искренняя любовь и забота, которыми он окружал мужа Люси, вызывали в Саре глубокое уважение к сводному брату. Грэг часто приходил посидеть с Робом, позволяя Люси немного передохнуть. Он рисовал для Роба карикатуры, такие забавные, что тот давился от хохота. Читал ему вслух. Ведь Робу трудно было держать книгу, руки его совсем обессилели от болезни. Грэг постоянно ухаживал за Робом, как родной брат. Поднимал с кресла и усаживал обратно, поражаясь жилистой силе измученного тела. Роб был гораздо тяжелее Грэга. Люси перекладывала мужа с трудом – она была маленькой хрупкой женщиной. Грэг радовался любой возможности помочь Люси, облегчить ту тяжкую ношу, которую судьба взвалила на ее плечи.

В последние дни Робу стало гораздо хуже, боль не стихала ни на минуту, и Грэг пребывал в нервном напряжении. Слыша теперь его свист из ванной, Сара знала, что на душе у него стало легче, поскольку Робу назначили новое лекарство. Облегчение было временным, медикаментов продолжительного действия не существовало, но, по крайней мере, сейчас, в данный момент, Роб не страдал так сильно.

Сара поднялась наверх поторопить Грэга – кофе может остыть.

– Оставляю чашку в гостиной, – сказала она через дверь. – Спокойной ночи!

– Доброй ночи, дорогая! – весело прокричал он.

Сара спустилась к себе, приготовилась ко сну и со вздохом нырнула в постель. Вечер выдался утомительный, и она радовалась, что он кончился. В памяти мелькнуло бесстрастное мрачное лицо и ослепительно синие глаза. Как же его звали? Она вспомнила не сразу, потом имя всплыло в сознании. Ник. Ник – банкир, подумала она и хихикнула про себя. Вид у него был разъяренный, когда они с Грэгом дурачились, но их шутовство на какое-то время все же улучшило настроение Грэгу. Выбросив Ника из головы, Сара заснула.

Грэг ушел рано утром навестить Роба перед отъездом в Кембриджшир, где ему надо было посмотреть на одну лошадь. Известность Грэгу принесли картины, изображающие лошадей. Эти работы сейчас давали солидный доход, но Грэг рисовал лошадей потому, что страстно любил этих животных, восхищался их благородством и изяществом, изысканностью стати и великолепием сбруи.

Он уезжал на несколько дней, а после его возвращения наступала очередь Сары отлучиться по делам. Она получила заказ от владельца гостиницы, пожелавшего украсить холл своего заведения изображением угрюмого холма в Йоркшире.

Грэг уехал, и Сара с альбомом для этюдов расположилась в саду, чтобы порисовать птиц с натуры. На ней была обычная рабочая одежда: линялые синего цвета старые джинсы и белая футболка, изрядно севшая и слишком плотно облегавшим тело.

Поработав час, Сара разомлела от солнца. Раскинувшись на лужайке, она закрыла глаза и закинула руки за голову, наслаждаясь теплом.

Звук шагов напугал ее. Она раскрыла глаза и, увидев смуглое лицо Ника Родона, застыла в изумлении. Сара почувствовала, как щеки у нее вспыхнули из-за нелепости положения: она распростерта у ног Родона, а над ней нависает высокая массивная фигура. Он прекрасно понимал, что испытывает Сара, и самодовольно улыбался.

– Помните меня? – ехидно спросил Родон, и темная бровь поползла вверх.

– Да, – односложно ответила Сара и села. Она чувствовала себя неловко: одежда затрапезная, в волосах травинки.

– Надо же! – подчеркнуто медленно произнес он. – Мне показалось, будто вы меня в первый раз видите.

– А в чем дело? – нетерпеливо спросила Сара, ожидая момента, когда он отведет глаза в сторону, чтобы без стеснения подняться на ноги.

– Вчера узнал адрес у того маклера, – отозвался Родон, словно отвечал на совершенно иной вопрос.

Сара неохотно поднялась, но и в вертикальном положении ей пришлось по-прежнему задирать голову, чтобы видеть его лицо, поскольку Родон был шести с лишним футов роста, а она – пяти с небольшим.

– Сегодня вы выглядите иначе, – пробормотал он, пристально оглядывая каждую извилинку ее разогретого солнцем тела в тесной футболке и джинсах, а потом принялся рассматривать румянец на ее щеках.

Он сделал шаг к Саре, синие глаза смотрели колко.

– Сегодня вам уже не так весело?

Ему не понравилось, как мы с Грэгом высмеяли его банк, решила Сара. Удивляться нечему, она вела себя отвратительно, но только из-за того, что волновалась за Грэга. Ей было тогда все равно, что думает Ник Родон.

По ее рассерженным глазам, наверно, можно было понять, о чем она думает. Родон смотрел на нее в упор, не дрогнув ни одним мускулом.

– Если речь идет о заказе, мистер Родон, – тихо сказала Сара, – то Грэга сейчас нет. Он уехал на несколько дней. Передать, чтобы он позвонил вам?