Елена Щербиновская - Кто в спальне король?

— Прости, если тебя от чего-то оторвала, — сказала Танька.

— Ни от чего ты меня не оторвала! — успокоила ее Мария. — Молодец, что позвонила. Скажи честно, у тебя что-то случилось?

— Ничего, — неуверенно ответила сестра. — Просто в субботу у мамы день рождения. Хотела напомнить…

— Но ведь не в эту, а в следующую… — удивилась Мария.

— Да, в следующую, — согласилась Танька. — Но все равно — надо сообразить с подарком.

— Ну да, я буду в Москве в понедельник. Что-нибудь придумаем.

— Маша, а до понедельника ты не будешь? — каким-то странным голосом спросила сестра.

— Ну, точно! Я же чувствую, у тебя что-то случилось! — воскликнула Мария.

— Ничего особенного, просто хотела поговорить.

— Так не вешай мне лапшу на уши и приезжай! Прямо с работы!

— У меня сегодня отгул…

— Отлично! — обрадовалась Мария. — Вперед и с песней! Жду!

— А спиногрызы? — вздохнула Танька.

Сестриным «спиногрызам» было уже двенадцать и девять лет. Здоровенные оболтусы! Но Таня все равно считала их несчастными маленькими детьми, обделенными материнским вниманием, и тряслась над ними, как курица над яйцами.

— Господи, с собой бери! — воскликнула Мария.

— Они поговорить не дадут…

— Так оставь их с Федором. Все равно ведь дома сидит.

— Он размышляет над новым проектом, вряд ли согласится.

Мария чуть не выругалась. Федор — милый, обаятельный, непризнанный гений, считающий, что весь мир чем-то ему обязан, уже несколько лет ни черта не делал и преспокойно сидел у жены на шее. Но с Марией, которая видела его насквозь, он считался, даже немного побаивался ее.

— Ну-ка, дай ему трубку!

— Ладно, я их к маме закину, — тут же нашла выход Танька. — И сразу к тебе. А я тебе не помешаю?

— Ужасно помешаешь! — рассмеялась Мария. — Я занята примерно так же, как твой Федор — сижу одна и с умным видом плюю в потолок.

Танька весело хмыкнула.

— Ладно, тогда жди!

Мария обрадовалась. На самом деле обрадовалась, что к ней приедет сестра. Им так редко удавалось побыть вдвоем, поговорить наедине. Да и вообще в последние годы они встречались редко, в основном на каких-то семейных торжествах у родителей или у общих друзей. Интересно получилось в жизни: все, о чем они когда-то мечтали, шепчась по ночам под одеялом, не просто не осуществилось, а произошло почти с точностью наоборот. Танька, с детства увлекавшаяся мальчиками старше себя, мечтавшая стать актрисой и собиравшаяся много раз выходить замуж и разводиться, в двадцать лет неожиданно так влюбилась в своего однокурсника, тогда — общепризнанного гения, что все ее мечты развеялись, как дым. Они поженились и могли бы жить долго и счастливо, если бы Федор не оказался страшным бездельником и разгильдяем. Конечно, сестрица сама его избаловала, сразу взвалив на свои хрупкие плечи решение всех житейских проблем. Она хваталась за любую работу, чтобы заработать на жизнь, а Федор с меланхоличным видом лежал на диване и ждал достойного применения своей гениальности. Когда этот его скрытый дефект обнаружился, было уже поздно. У них к тому времени родился сын Рома, потом дочь Римма. Мама несколько раз пыталась пристроить Федора в театр, в кино — он как-никак имел театральное образование, — но гений высокомерно отвергал все предложения, не желая размениваться по мелочам. Он то пробовал заняться режиссурой, то сочинял какие-то шедевры, но, не добившись успеха сразу, объявлял себя непонятым серой толпой и быстро бросал любое занятие.

Танька же, неожиданно для всех оказавшаяся преданной женой и прекрасной хозяйкой, буквально разрывалась на части, чтобы накормить и ублажить своего гениального мужа. Просидев какое-то время дома и измучившись от трудностей и нищеты (а Федор тем временем все еще продолжал лежать на диване и ждать, когда признание преподнесут ему на блюдечке), она поняла, что актерским трудом много не заработаешь, семью, учитывая ее специфику, не прокормишь, и решила сменить профессию. Устроив детей в сад, отважная Татьяна отправилась на бухгалтерские курсы и спустя какое-то время, проявив невероятный энтузиазм, без всякой взятки поступила в финансовую академию.

За несколько лет она сделала успешную карьеру, зарабатывала теперь довольно много денег, детей устроила в престижную гимназию, а Федор все так же лежал на диване, сочинял какие-то эссе, умно и красиво рассуждал об искусстве и при этом на словах обожал Таню. Денег им все равно не хватало, поскольку производимые семьей затраты превышали Татьянины возможности. Сама сестра вечно была задерганная, с утра мчалась в свой банк, вечером, притащив сумки с продуктами, купленными после работы, тут же бежала на кухню и бросалась к плите — готовить еду, а любящий муженек и милые детки уже ходили кругами, принюхиваясь и предвкушая вкусный ужин. А готовила она действительно великолепно. И чистота в доме всегда была удивительная. Мария поражалась, как и когда Танька все успевает. Она сочувствовала сестре, пыталась незаметно подсовывать ей деньги, презирала Федора, окончательно оставившего попытки устроиться на работу, и не понимала, почему сестра так им восхищается. Поистине — любовь зла!

Вмешиваться в их жизнь, повлиять как-то на этот дикий семейный уклад было совершенно невозможно. Стоило родителям или Марии сказать хоть слово, Таня тут же грудью вставала на защиту любимого супруга-паразита. И Мария с горечью думала, что, похоже, в их жизни уже никогда ничего не изменится.

Что же касается Марии, то ее романтическим мечтам тоже не суждено было осуществиться. Но, наверное, в итоге это оказалось к лучшему. Не дай бог стать жертвой своей безумной страсти, как ее сестра! Возможно, это были какие-то причуды судьбы, которая нарочно поменяла их ролями, закрепостив Таньку ее нелепым браком, а Марии, взамен страстной любви к мужчине, дав любовь к творчеству и успех, к которому в юности она совсем не стремилась…

Сестрица появилась примерно через полтора часа. Мария открыла ворота и с радостью впустила на участок смешную маленькую машинку с большими круглыми фарами, такую же глазастую, как и ее хозяйка. Сестры обнялись, расцеловались. Танька рассеянно оглядывала любимый сад Марии, ее диковинные цветы, хлопала глазами и явно не воспринимала окружающую ее красоту.

Мария решила, что скорее всего у Тани возникла очередная идея по поводу реализации гениальности Федора, которой ей непременно захотелось поделиться. Что ж, Мария была готова принять в этом участие — чем бы дитя ни тешилось… Но, наверное, сначала надо немного успокоить сестру, снять напряжение, переключить ее внимание на вещи прекрасные, возвышенные, неподвластные земным страстям. А уж потом она ее спокойно выслушает.