Елена Щербиновская - Кто в спальне король?

— У меня нет семьи, — вздохнул Малахов.

— Значит, болеть будете вы, и никто не сможет установить причину вашей болезни.

— Так что же мне делать? — растерянно спросил Малахов.

— Продайте участок и купите другой. Только продайте не под жилье, а под что угодно — под склад, автобазу… не знаю.

— Ну, хорошо, я подумаю. А скажите, если я решу продать эту землю и купить другую, вы поможете мне выбрать место?

Мария улыбнулась.

— Постараюсь, если найду время.

— Мария, послушайте, а вам стало плохо точно из-за этой, ну, патогенной зоны? — вдруг осенило Малахова. — Вы ее действительно почувствовали?

— Да, — спокойно ответила Мария.

— Откуда у вас такой дар? — смущенно спросил Малахов.

— А откуда любой дар? — Мария поглядела ему в глаза. — У человека что-то отбирают, а что-то дают взамен. У кого-то прекрасный музыкальный слух, но плохое зрение, у другого дар юмориста, но несчастливая личная судьба… За счет этого в мире в целом создается некое равновесие.

Малахов удивленно смотрел на Марию, и она казалась ему сейчас мудрой и всемогущей волшебницей, которой сама земля дает знания, власть и силу. Какая же удивительная женщина! И он произнес с восхищением:

— Не знаю, может, и так, но… вы — просто колдунья!

Мария рассмеялась.

— Хорошо, что не ведьма.

— Только не обижайтесь, пожалуйста! — Малахов взял ее руку и поднес к губам. — Я никогда не встречал людей, которые, как вы, чувствуют этот… пульс земли. Разве это не чудо?

— Уж не знаю, как насчет чуда, но для архитектора очень полезное качество! — ответила Мария, и мысли ее невольно снова понеслись в прошлое, к тому моменту ее жизни, который она всегда старалась обходить в своих воспоминаниях. Малахов, заговорив о ее особом даре, невольно затронул очень непростую и болезненную для нее тему. Ну что ж, может быть, пора перестать прятаться от самой себя, когда-нибудь надо пройти в своей памяти это «гиблое место», эту «патогенную зону», чтобы преодолеть давнюю душевную боль и изжить ее окончательно!

Почти все время пути обратно Мария молчала. Малахов попытался о чем-то заговорить, но по рассеянному взгляду и односложным ответам Марии понял, что ей сейчас не до него, и тактично прекратил свои попытки.

…Мы с Аланом вышли из лифта на шестом этаже, подошли к двери, обитой коричневым дерматином, я дрожащей рукой нажала на звонок. Сначала никто не открывал, а я продолжала звонить… Почему же никто не открывает?

Я вдруг страшно разволновалась, и тут услышала за дверью легкие шаги, звук открывающегося замка. Через минуту на пороге появилась мама, вид у нее был усталый, глаза опухшие. Я не знала, что сказать, мне стало совсем не по себе. Мама молча посмотрела на меня, на Алана и вдруг сказала:

— Что, адвоката привела?

Я опустила глаза. Мне было стыдно, неловко и страшно. И зачем Алан пошел со мной? Сама я как-нибудь все объяснила бы, меня поругали бы и простили, а так будет только хуже!

И тут Алан подошел к маме и произнес необычайно вежливо:

— Здравствуйте, Маргарита Николаевна! Меня зовут Алан. Это я — виновник вашей бессонной ночи.

Мама поглядела на него, как партизан на фашиста, и процедила сквозь зубы:

— Я догадалась. И теперь понимаю — не одной ночи!

Но Алана, как ни странно, ее слова и взгляд ничуть не смутили, и он заговорил с подкупающей, простодушной улыбкой:

— Вы можете выгнать меня, Маргарита Николаевна, спустить с лестницы, но сначала попробуйте все же меня выслушать!

Мама поглядела ему в лицо и помолчала, наверное, с минуту, за которую я бог знает что пережила и едва не лишилась чувств. Самое ужасное было, что на меня она вообще не смотрела, ко мне не обращалась, будто меня здесь и не было. Наконец она сухо сказала:

— Что ж, говорите.

Алан тоже глядел на маму, не отводя глаз, и произнес вкрадчиво:

— Дело в том, что я хочу украсть у вас дочь, — он перевел дыхание. — Да, я собираюсь похитить вашу дочь, Маргарита Николаевна, потому что люблю ее и жить без нее не могу!

Услышав это, я чуть не свалилась на пол, а мама вдруг горько усмехнулась и спокойно ответила:

— Представьте, Алан, я и это поняла. Иначе бы, думаю, вы не пришли. Тем более — с такой сумкой.

— Хотите — казните, хотите — милуйте! — воскликнул Алан. — Но если можете, простите меня, грешного! А, главное, Машу простите — во всем виноват я!

— Действительно, адвокат, — сказала мама. — Ладно, проходите, раз пришли, но не думайте, что я сразу запрыгаю от радости и брошусь вам в объятия! А с Машей мы позже поговорим.

Мама исчезла в коридоре, мы с Аланом остались вдвоем в прихожей.

— Раздевайся, пойдем, — произнесла я обреченным голосом.

— Не бойся, все будет хорошо, — прошептал Алан и поцеловал меня.

Я страшно смутилась. Мы были у меня дома, и мама рядом. И вообще еще неизвестно, как все обернется!

Алан поставил на пол сумку, помог мне раздеться, и мы отправились в кухню. Молча и не очень ловко уселись за стол. Вид у меня, должно быть, был очень испуганный и виноватый, а Алан держался на удивление спокойно, словно ничего страшного и не произошло. Меня поражало, откуда у него такая потрясающая выдержка. Мама повернулась к нам, остановила взгляд на Алане:

— Кофе, чай?

— Если можно — кофе, — попросил Алан.

— А тебе, Маша? — спросила мама, в первый раз за все время обратившись ко мне.

— Тоже кофе, — прошептала я.

Мы молча выпили кофе, атмосфера была довольно-таки напряженная. Мама тоже выпила кофе, закурила и произнесла усталым голосом:

— Вы застигли меня врасплох. Прямо так, сразу, я ничего сказать не могу. Если у вас серьезно — потерпите, дайте прийти в себя и подумать.

— Очень серьезно, Маргарита Николаевна! — заверил Алан.

— А Маша, я так понимаю, согласна? — Мама взяла новую сигарету и закурила.

Я молча опустила глаза. Что я могла сказать? У меня же все написано на лбу, мама наверняка уже прочитала!

— Я бы не завел этот разговор без ее согласия, — ответил Алан спокойно.

Мы еще какое-то время посидели за столом, поговорили мирно о каких-то посторонних вещах, и напряжение чуть-чуть спало.

— Ну, что же, для первого знакомства — достаточно, — мама поднялась из-за стола.

Алан тоже сразу поднялся.

— Спасибо за кофе, Маргарита Николаевна.

— Не стоит.

Мы все втроем вышли в прихожую.

— Вы позволите вам позвонить? — спросил Алан.

— Да, конечно, звоните, — ответила мама. — Как видите, я Машу не запираю, и телефон от нее не прячу.

— Спасибо! — Алан улыбнулся. — А сумку можно оставить? Она вам не помешает?

Мама только рукой махнула.

— Оставляйте.

— До свидания.

Алан красивым жестом поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Можно было и без этого обойтись, — усмехнулась мама. — С меня на работе хватает театра!