Елена Щербиновская - Кто в спальне король?

Я проводила Алана до двери. Он прошептал:

— Я позвоню.

Мы с мамой остались одни. Я с ужасом ждала обвинений, упреков, но мама только сказала тихим, усталым голосом:

— Разговаривать будем вечером, когда папа вернется. Я всю ночь не спала, только под утро задремала, даже твой звонок не сразу услышала. Пойду посплю, если получится. Тебе тоже советую поспать, а то ты неважно выглядишь.

Не дождавшись от меня ответа, мама ушла в спальню. Я тоже пошла в нашу с Танькой комнату, но спать мне не хотелось. Да и как можно было спать, не дождавшись вечернего разговора и решения родителей? Я достала из своего тайника портрет Алана, поставила перед собой и долго смотрела на него. А потом сама не заметила, как оказалась в своей кровати и, видно, провалилась в глубокий сон. Проснулась я ближе к вечеру, когда Танька вернулась из школы и, ничего не зная, с шумом ворвалась в комнату.

Вскоре вернулся с работы папа. У мамы в тот вечер спектакля не было, и мы все, вчетвером, собрались на кухне ужинать. Потом мама сказала нам с Танькой:

— Отправляйтесь к себе. Нам с папой надо поговорить.

Танька стрельнула в меня своими блюдцами, сразу сообразив, что причина разговора во мне. Мы покорно вышли и отправились в свою комнату. Танька, конечно, ждала объяснений, и я ей все рассказала. Почти все, не решилась только передать подробности проведенной с Аланом ночи. Она слушала меня, затаив дыхание, а потом спросила очень серьезно:

— У вас уже все было?

Я молча кивнула, не в силах больше что-то скрывать.

— Когда вы поженитесь? — продолжала выпытывать моя требовательная сестра.

— Не знаю, — вздохнула я. — Мы об этом еще не говорили… Да и вообще — зачем это? Штамп в паспорте — кому он нужен?

— Родителям нужен, — возразила Танька. — А я хочу, чтобы свадьба была. И чтобы у тебя было белое платье и фата. Тебе очень пойдет!

— Ладно, но это не главное. Мы любим друг друга, а все остальное не важно.

Танька пожала плечами, оставшись при своем мнении. Ей очень хотелось узнать, что говорят родители, но подслушать было невозможно — они ушли в дальнюю комнату и плотно закрыли за собой дверь. Мы томились в ожидании и снова и снова обсуждали мою будущую жизнь. Примерно через час к нам зашел отец и позвал меня. Вид у него был озабоченный, но совсем не мрачный. Танька поглядела мне вслед и осталась одна — переживать.

Разговор, вопреки моим худшим ожиданиям, начался довольно спокойно и дружелюбно. Скандалы в нашей семье вообще были не приняты, но я боялась не скандала, а молчаливого осуждения и холодного отчуждения. Я любила своих родителей, и мне очень не хотелось идти на серьезный конфликт. А любой жесткий запрет сейчас неизбежно привел бы к конфликту. Вероятно, родители тоже понимали это. Мама отдохнула, пришла в себя, выглядела гораздо лучше, чем утром, и даже умудрялась подшучивать надо мной. Я же страшно нервничала и все ждала, какой мне вынесут вердикт.

— Маргошенька, тебе ведь понравился этот молодой человек? — вдруг ласково спросил папа, обращаясь не ко мне, а к маме.

— Даже не знаю, — сказала мама. — У меня какое-то двойственное чувство. Он умный, в меру интеллигентный, умеет себя держать, не трус, характер чувствуется… Но уж больно красив! Боюсь, даже слишком красив для нашей Машки!

— Да что же тут плохого? — улыбнулся папа. — Она у нас тоже не дурнушка.

— Мне что, обязательно надо жить с уродом? — возмутилась я.

— Никто не говорит, что с уродом, — усмехнулась мама. — Просто я почему-то всю жизнь не очень доверяю красивым мужикам. — Она покосилась на папу и добавила: — Твой отец — единственное исключение!

— Мама, а я доверяю Алану во всем! — тут же возразила я.

— Буду рада, если на этот раз ошибусь, — сказала мама.

— Как его зовут? — переспросил папа. — Алан?

— Алан… — прошептала я.

— Он — иностранец? — Папа посмотрел на меня.

— Не знаю, разве это важно? — ответила я. Я действительно не знала. Мне было все равно, кто он — русский, англичанин, татарин, грузин. Любовь для меня никогда не имела национальности, а уж первая и единственная, на всю жизнь, вообще существовала помимо любых предрассудков. — Мне с ним так интересно, я столько всего от него узнала! И он… он считает меня самой красивой, он гордится мной!

— Хотелось бы верить, — произнес папа. — В общем так, дочка. Мы не деспоты, не тираны. Ты уже совершеннолетняя. Если не можешь жить без своего Алана, силой держать мы тебя не будем. Мы так решили. Упрекать тебя, что раньше нас не познакомила, смысла не вижу. Что сделано, то сделано. За границей многие пары пробуют жить вместе, и если жизнь у них складывается, то заводят настоящую семью, детей, а если нет — расходятся и ищут другую пару. У нас, конечно, это не очень принято, но мы с мамой решили не уподобляться ханжам и примитивным моралистам. Попробуйте. Надеюсь, он собирается на тебе жениться?

Я не знала, что ответить. У нас с Аланом даже разговора на эту тему не было. Но ответить родителям, как Таньке, я не могла.

— Папа, но ты же сам сказал — попробуйте! Вот мы и попробуем. А потом, конечно, поженимся!

— А какие, кстати, у него условия? — спросил папа.

Я расписала комнату Алана, как могла, сильно приукрасив и преувеличив удобства. О соседке сказала, что она немолодая, приятная женщина, тихая, как мышь.

— Могли бы пожить и у нас, раз уж такое дело, — сказал папа. — У нас все-таки квартира отдельная, места в ней хватает. И телефон есть!

— Ромочка, пойми, им нужна романтика! — улыбнулась мама. — Самостоятельная жизнь с жасмином под окном! А вот что нет телефона — это скверно. Ты хоть понимаешь, Маша, что мы с отцом будем постоянно волноваться!

Я поклялась, что буду звонить каждый день — из института, из автоматов и вообще при каждом удобном случае. Только бы меня отпустили к Алану!

— Когда позвонит твой Алан, скажи ему — пусть приходит в субботу к нам на обед, — сказала мама. — Папа с ним познакомится, посмотрит на него. И тогда мы вынесем окончательный вердикт.

Я была счастлива, что все так обернулось, поскольку вердикт, как я поняла, родители уже вынесли. Просто мама, конечно, была немного шокирована нашим утренним появлением и не хотела так, сразу, сдавать позиции. Разговор закончился на удивление мирно, и я тут же побежала все докладывать Таньке.

В субботу Алан появился у нас в доме в парадном бархатном костюме и белой рубашке и был настолько красив, что мне невольно вспомнились мамины слова. И даже стало немного страшно. Но Алан был так нежен и ласков со мной, что возникшее ощущение тут же прошло. Он преподнес маме цветы, отцу бутылку хорошего коньяка, а Таньке «Алису в Стране чудес» в очень хорошем издании. Я же получила от него тайный поцелуй в прихожей.