Елена Щербиновская - Кто в спальне король?

— Пока не знаю, ты же еще не сказал, — ответила Мария, с трудом заставив себя улыбнуться. Ей вообще каждое слово, каждый жест давались с большим трудом. И внутри, в душе она произносила совсем другие слова, которые не должны были ни под каким видом пропечататься на ее лбу, потому что слова эти были о прошлом, об их чувствах, о нелепой и страшной разлуке, об измене и предательстве, которые она простила Алану много лет назад. Действительно простила, но — не забыла. И навсегда сама, по своей воле, отрезала себе путь обратно… Алан ни за что не должен догадаться, что происходит с ней, о чем она думает, что чувствует на самом деле! Надо собраться, сконцентрироваться, контролировать себя в каждое мгновение…

— Мне пришло в голову, что ты нашла меня в самый подходящий момент — мы могли бы поработать вместе! — вдруг произнес Алан.

— Это что — предложение? — с удивлением спросила Мария.

— Можешь считать, что так, — Алан улыбнулся. — Мне именно сейчас очень нужен талантливый, опытный архитектор, такой, которому я мог бы полностью доверять! Проще говоря, мне нужна ты.

От улыбки Алана и от его слов Марии становилось совсем не по себе. Она с ужасом понимала, что постепенно снова попадает под власть его обаяния, незаметно подчиняется его воле, что ей очень трудно ему противостоять и очень хочется согласиться на его неожиданное предложение — просто ради того, чтобы видеть его! Нет, так быть не должно! Не за этим она пришла сюда!

Мария достала сигарету. Алан поднес ей зажигалку.

— Я думал, ты бросила курить.

Она пожала плечами.

— Зачем?

— Ни в чем себе не отказываешь?

— Пожалуй, можно сказать и так…

— Так что ты по этому поводу думаешь? — спросил Алан, пытливо глядя на нее. — Не о курении, конечно, а о нашей совместной работе?

— Пока ничего не думаю, — сказала Мария. — У меня своя проектная мастерская, много заказов, дела идут неплохо.

«Господи, какую же чушь я говорю! — пронеслась своевременная мысль. — Надо ломать ситуацию, не оправдываться, будто я в чем-то провинилась, и брать инициативу в свои руки. А то все окажется зря!»

— Я знаю, — Алан осторожно дотронулся до ее руки. — Но ты все-таки подумай, Маша!

От его прикосновения руку словно обожгло, ток пробежал по всему телу. Господи, только этого не хватало!

— Хорошо, я подумаю, — ответила Мария. — Но позже. А сейчас давай поговорим о твоем элитном комплексе. Я ведь пришла к тебе именно для этого!

— Ну, хорошо, хорошо, внимательно слушаю тебя.

— Алан, — Мария наконец заставила себя поглядеть ему прямо в глаза, — в этом месте нельзя строить жилье! Лучше откажись сейчас, пока не началось строительство! Подбери другое место, в Москве при желании можно найти даже лучше…

— Но, Машенька, это какая-то нелепость! — удивленно воскликнул, перебивая ее, Алан. — Участок выкуплен, в проект вложены большие средства. Остановить процесс уже невозможно. А, главное, я не вижу причины отказываться!

Мария знала о вложенных средствах гораздо больше, чем мог предположить Алан, но решила пока не раскрывать свой источник информации и вообще не афишировать свои родственные отношения с главным инвестором элитного комплекса. Сергей с Аланом были не друзьями, не близкими людьми, а всего лишь — деловыми партнерами. И если сказать Алану, что Сергей — муж Таньки, Алан сможет истолковать визит Марии в каком-то другом ракурсе. Нет, такие детали пока ему знать ни к чему. Все, что им суждено узнать, когда придет время. А сейчас, как подсказала Марии интуиция, время еще не пришло.

— А разве разлом, оползень — не причина? — спросила она.

— Машенька! — произнес Алан. — Ты просто меня удивляешь! С помощью современных технологий все эти проблемы решаются. Неужели ты не знаешь, что такой грунт можно укрепить? Что глубина фундамента каждого дома закладывается из расчета особенностей данной местности?

— Я все это знаю, Алан, — произнесла Мария и решилась наконец перейти к главной теме. — Можно укрепить грунт, но нельзя полностью ликвидировать мощную патогенную зону — ее источник находится слишком глубоко в земле! И практически весь участок находится над излучением! Оно пробивает его всюду, и как ты ни расставляй там дома, они все равно окажутся под воздействием. А это значит, что люди начнут болеть, умирать. Это будет очень красивый, просто замечательный элитный комплекс… прямо над преисподней!

— Маша, дорогая, зачем так сгущать краски? — с недоумением произнес Алан. — Это же мистика! А ты всегда была здравомыслящим человеком.

— Я и сейчас здравомыслящий человек! — воскликнула Мария, поднялась, прошла по кабинету, остановилась напротив Алана. — Пойми, Алан, это не мистика, а реальность. Очень серьезная реальность. Я хотела предупредить тебя по старой нашей дружбе: у тебя будут большие проблемы с экологической экспертизой. Мы будем бороться! Потому что дома там строить нельзя, и люди там жить не должны!

Алан тоже поднялся.

— Какая ты стала воинственная! Просто борец за справедливость! Ну, хорошо, я посоветуюсь, разберусь с этим, — сказал он каким-то усталым голосом. — В любом случае спасибо, что предупредила.

— Я не воинственная, — усмехнулась Мария. — Если бы автором проекта был не ты и если бы место было другое, я не стала бы ходить и кому-то что-то доказывать! Просто высказала бы свое мнение как член комиссии, и все! — Она направилась к двери. — Ладно, не буду больше тебя задерживать. Но очень прошу тебя, Алан, не делай ошибку! Еще есть возможность все это остановить. Если я все-таки не убедила тебя — позвони Степанову, поговори с ним. Он порядочный, толковый человек.

Алан какое-то время смотрел ей в след, потом вдруг окликнул:

— Подожди!

Мария обернулась.

— Ты не можешь вот так уйти!

Она рассмеялась.

— А как? Через окно?

— Не смейся! Я не шучу! — Алан подошел к ней, взял за руки, развернул к себе и с внезапной печалью поглядел в глаза. — Ты же ничего не знаешь, Маша! Ты не знаешь, как я жил все эти годы… Что думал, чувствовал… Ты ведь узнала наш пустырь? Ты поняла, почему я выбрал именно это место, да? А помнишь жасмин под окном? Неужели тебе не хочется поговорить наконец о нас с тобой?

Это был удар под дых, взрыв на минном поле! Узел на шее затянулся, стало трудно дышать. Марии хотелось закричать: «Ты тоже не знаешь! Ты ничего, ничего не знаешь! Не знаешь, что было со мной! Не знаешь про больницу! Не знаешь, что я больше двадцати лет храню тот твой портрет, смотрю на него по ночам, даже говорю с ним! Не знаешь, что я одна, потому что никто, никто еще не смог тебя заменить! Что я до сих пор не встретила человека, равного тебе, и, наверное, уже никогда не встречу! И даже если это мое больное воображение, навязчивая идея, я ничего не могу изменить! Я слишком сильно любила тебя и люблю до сих пор! Но нас с тобой нет, давно нет!»