Юлия Монакова - По закону столичных джунглей

— Может быть, — легко согласилась Люська. — Но речь-то ведь не о ней, а обо мне! Я так поступить с подругой… да, с подругой, — уверенно повторила она, — просто не могу. Как представлю, что она чувствует… Я с Димой встречаюсь, у нас все отлично… Даже Алина, которую Жанка вообще ни в грош не ставила, считала синим чулком и серой мышью — и та уехала с любимым человеком за границу! Ведь тошно ей сейчас, наверняка.

— Пожалуй, — проговорил Миша задумчиво. — Золотой ты человечек, Люсь…

Она невольно улыбнулась.

— Помнишь, что ты однажды сказал мне в ответ на такую же фразу? «Я далеко не райская лилия, не обольщайся».

— Удивительно, что ТЫ это помнишь, — слышно было, что Миша тоже улыбается. — Не думал, что тебе важно и ценно то, что я говорю.

— Очень важно и очень ценно, — сказала она. — Не прибедняйся. Ты же знаешь, как я дорожу тобой и нашей дружбой… И не начинай, пожалуйста. То, что я уволилась из редакции, еще не значит, что у меня будет меньше времени на общение с тобой.

— Хорошо, хорошо, ловлю на слове! — подхватил он иным тоном. — Как насчет того, чтобы встретиться с милым другом по старой памяти завтра где-нибудь в центре, испить кофейку? Или кофе тебе сейчас нельзя, — спохватился он, — ну тогда хотя бы какой-нибудь свежевыжатый сок?

— С удовольствием, — легко согласилась Люська, тем более, что завтра было воскресенье. — Надеюсь, Катя не будет ревновать?

Катей звали секретаршу редакции, которая давно была влюблена в Мишу, как кошка, и состояла с ним в странных отношениях. Периодически они занимались сексом, но при этом не называли себя парой. Сама Катя мрачно иронизировала по этому поводу: «Наши отношения напоминают мне бородатый анекдот: вот в школе было все понятно, поцеловались — значит, встречаетесь. А теперь трахаешься, трахаешься, а как это назвать, не знаешь!»

— Если Катя будет ревновать, то это ее проблемы, — отчеканил Миша. — Мы с ней окончательно разошлись. Все, точка. И тоже, пожалуйста, не начинай!

— Ну хорошо, — вздохнула Люська, — твоя жизнь. Делай как знаешь…

Закончив разговор с Мишей, она решила немного прибраться у Димы в квартире. Не то чтобы там было грязно, но ей хотелось чем-нибудь себя занять. Накануне она записала большое интервью с Юрием Азимовым, но оно уже было расшифровано и отправлено в пресс-службу Димы, дальше они должны были сами позаботиться о публикации. Телевизор смотреть было скучно, никакой интересной книжки с собой она тоже не захватила — Димина библиотека, не слишком-то обширная, оставила ее равнодушной, потому что все из представленного там было ею давно прочитано. «Очень кстати завтрашняя встреча с Мишей, — подумала она, — выберусь в центр и зайду в «Библио-Глобус», прикуплю себе литературки…»

Протирая пыль на этажерке, заваленной различным хламом, от компакт-дисков до журналов, она попутно пыталась навести там порядок. Среди вороха глянцевых изданий ей неожиданно попался маленький альбом с фотографиями. Дима давно уже не печатал фото, а хранил все в компьютере или на жестких дисках, поэтому Люська раскрыла альбом с любопытством. Это оказались снимки студенческого периода Димы — как она поняла, еще до встречи с Азимовым. Гнесинка, общага, компании друзей, девушки…

Девушки! Люська обратила внимание на одну особу в компании, которая как-то очень интимно прижималась к Диме на групповом фото. Полистав альбом дальше, она поняла, что не ошиблась в своих предположениях — чаще всего Дима и эта девушка держались вместе, словно демонстрируя всем, что они пара. Да и приобнимал ее Дима очень по-свойски, вовсе не как простой друг. Люська вглядывалась в ее черты с жадным интересом. По-мальчишески тоненькая фигурка, мальчишеская же стрижка — шапка волос цвета соломы… И между тем, назвать Димину подругу неженственной ни у кого бы язык не повернулся. Явной красавицей она не была, но в ней сразу было заметно то, что французы называют шармом. Пожалуй, именно на маленькую стильную француженку она и походила.

В памяти непрошенно всплыл старый разговор с Димой. Она тогда только что узнала, что беременна, и находилась в полном смятении.

— Я вижу, что ты расстроена, — сказал Дима печально, наблюдая за ее реакцией. Люська не выдержала и расплакалась.

— Я не расстроена, я в шоке! Дим, я даже не знаю, как реагировать, если это правда беременность. Я пока не готова взять на себя эту ответственность… Я очень люблю детей, но… это все очень неожиданно для меня.

— Хочешь сделать аборт? — жестко спросил он. Она растерянно покачала головой, одновременно пытаясь вытереть со щек льющиеся слезы:

— Я ничего пока не знаю… А почему ты спрашиваешь?

— Да потому, — резко отозвался он. — Люсь, просто предупреждаю… Если ты пойдешь на аборт, я тебя… я тебя убью, честное слово!

От его ледяного тона и от жесткости произнесенных слов Люська так растерялась, что даже перестала плакать.

— Что ты имеешь в виду? — пролепетала она.

— Что слышала, — бросил он. Затем, опомнившись, кинулся к ней, обнял и крепко прижал к себе.

— Прости… Я не хотел тебя обижать. Люсь, пожалуйста, давай оставим этого ребенка!

Она уставилась на него в изумлении.

— Это для тебя так важно?

— Важно… — он отстранился и взглянул ей в лицо. — Я тебе уже не раз рассказывал, что воспитывался в консервативной семье. У меня мама вообще грузинка, у нее традиционное строгое воспитание. Так вот, что бы там ни говорили, но аборт — это самое настоящее убийство. И еще… — на мгновение он запнулся, словно размышляя, стоит ли посвящать ее в такие подробности, но все-таки продолжил:

— Моя бывшая девушка однажды забеременела и тайком сделала аборт. Я так и не смог ей этого простить. Мы расстались.

Люська потрясенно уставилась на него.

— А когда… когда это случилось?

— Давно… Еще на втором курсе. Я тогда в общаге жил, с Юрием Васильевичем только-только начали работать, — Дима махнул рукой, словно отгоняя неприятные воспоминания.

— Ты сильно ее любил? — спросила Люська. Господи, как же она мало, оказывается, знает о нем, о его прошлых отношениях, о личной жизни… Ведь и он тоже любил кого-то, тоже страдал… Наивно было бы полагать, что она у него первая. Да ведь и у нее до Димы был многолетний непростой роман…

— Любил… — Дима пожал плечами. — Да, тогда казалось, что любил. Сейчас, конечно, все уже в прошлом. Прошу тебя, давай не будем. Мне неприятно об этом вспоминать.

— А если бы она не сделала аборт? — настойчиво продолжала выпытывать Люська, чувствуя, что ее охватывает ревность, вытесняя даже «беременные» переживания. — Вы были бы вместе до сих пор?

— Да чего гадать, если бы да кабы! — Дима покачал головой. — Это все неважно. Сейчас со мной рядом — ты. И скоро нас будет трое… Поверь, ни о чем другом мне даже мечтать не приходится! Обещай мне, что не станешь делать аборт.