Юлия Монакова - По закону столичных джунглей

— Ну что ты орешь!!! Конечно же, он. Вернее, не он сам, а его представитель. Заявил, что программа сделана под Кирилла, и он не позволит портить его праздник.

— Но как же голосование? — растерянно пробормотала Люська. — Люди посылали СМС-ки, тратили деньги…

— Мы обнародуем результаты голосования, — сказал Павлик напряженным голосом, — но они не будут соответствовать действительности.

— То есть, грубо говоря, вы разведете телеаудиторию, как последних лохов?

Павлик огорченно пожал плечами.

— Что я могу поделать? Неохота же вылететь с работы…

— Какое все-таки феноменальное свинство, — покачала головой Люська, которая все еще отказывалась верить в происходящее. Павлик взглянул на нее умоляюще:

— Но это же между нами?

— Между нами, расслабься, — она махнула рукой и не удержалась от язвительной усмешки:

— Можешь не переживать за свое рабочее место.

— Диму стоит просветить или нет? — Павлик не обратил внимание на подколку. Люська всерьез задумалась.

— Не знаю… Если ничего не говорить, для него это станет шоком. Он уже настроился на победу… А сказать прямо сейчас — он распереживается и выступит вполсилы…

— Тогда, наверное, лучше не говорить, — сказал Павлик, озабоченный качеством эфира.

Люська ничего не сказала Диме. Но не только потому, что боялась его расстроить — просто в глубине души она все еще надеялась на чудо.

Фикоров, конечно, не мог позволить Ангелу быть не то что первым — даже вторым. Она все это знала, все понимала. Но сердце говорило ей, что Дима смотрится достойнее короля-самозванца. И сумасшедшая, глупая, слабенькая надежда продолжала теплиться у нее внутри…

А тут еще члены жюри, объявив официальным победителем Кирилла и разделавшись тем самым со всеми своими обязательствами, принялись расхваливать Диму. Люська даже не сомневалась, что в эфир Кирилл Фикоров это не пропустит.

— Скажу без преувеличения, — произнес Николай Бардов, — после проекта «Вечер в опере» ты станешь национальным героем!

— Ни в коем случае не бросайте заниматься академическим вокалом, Дима, — строго наказала ему Любовь Казакова. — Вы не имеете права зарывать ваш талант в землю. Оперных певцов, поющих контратенором, во всем мире не так уж и много… Честное слово, я буду звонить вам каждое утро и напоминать, чтобы вы тренировались!

Следующим слово взял Зураб Пилишвили.

— Ты не просто великолепный певец, — сказал он Диме, — ты еще и блестящий артист. Когда ты поешь, у тебя, что называется, связки омываются кровью. Это дорогого стоит, мой мальчик.

Во время всех этих теплых слов в адрес своего соперника Кирилл Фикоров только молчал и наливался темной яростью. Что касается Люськи, то она вдруг поверила, что… ну, наверное… ну, может быть… Она боялась оформить это в осмысленную фразу, и тем более произнести вслух, но вдруг?..

— По результатам СМС-голосования, приз зрительских симпатий получает… — ведущий замешкался, открывая конверт. Люська с Димой затаили дыхание.

— …Получает… Александр Лазурин!

Несмотря на то, что Люська морально подготовилась к Диминому проигрышу, известие о победе Саси ее просто убило. Это был не просто шок, а самый настоящий ступор. Злая насмешка Фикорова, будь он проклят… На глаза сразу же навернулись слезы. Это, должно быть, смотрелось глупо и по-детски, но… черт возьми, как же было обидно, обидно, обидно!!!

Дима держался молодцом. Он был просто умничкой. Даже в этот момент Люська поймала себя на мысли, что гордится им и любуется тем, как он держится на людях. Но она успела разглядеть, КАКИЕ у него были глаза в первое мгновение после оглашения результатов. А он широко улыбался. Даже смеялся. Поздравлял обоих победителей. Что-то восторженно орал. Хлопал. Приплясывал. Кланялся и посылал воздушные поцелуи в сторону публики и жюри. К слову, зрители встретили известие о победе Лазурина недоверчивым возмущенным ропотом — Люська была уверена, что все это тоже непременно вырежут из эфира, наложив затем на этот же момент звук бурных оваций.

А потом Дима ушел в гримерку, и там-то Люська увидела всю глубину его растерянности, всю обиду — как у маленького ребенка, которому пообещали любимую игрушку, но так и не подарили. В тот момент она готова была расстрелять каждого, кто заикнулся бы о том, что Дима не был достоин победы.

— Все нормально, — еле слышно сказал он, подняв на нее глаза. — Все правда нормально, Люсь…

Затем настал самый сложный момент: ему нужно было выйти через служебный вход на улицу, где его встретит толпа поклонников. Они всегда поджидали его после съемок. Однако Дима не мог себе позволить выглядеть побежденным — гордость не давала.

— Ты должен быть королем, — сказала ему Люська серьезно. — И ты им непременно станешь.

Поколебавшись, Дима потянулся за темными очками. Люська жестом попыталась его остановить. Съемки финальной программы затянулись допоздна, и на улице уже стемнело.

— Все поймут… — осторожно сказала она. Он лишь беспомощно улыбнулся ей в ответ:

— А если я буду без очков, они поймут тем более.

Затем он расправил плечи, нацепил на лицо широкую счастливую улыбку, бодрой походкой вышел из гримерки, где все еще копошились операторы, снимая «закулисье» шоу, и заорал веселым голосом:

— Ух ты-ы-ы, меня назвали национальным героем!!!

Люська искренне любовалась им и дивилась его выдержке. «Все равно он победил, фактически победил, — уговаривала она себя, — что нам эти формальности…» В любом случае, проект «Вечер в опере» сослужил Диме отличную службу и пошел на пользу его карьере. Что касается самозванных победителей Фикорова и Лазурина, то они выглядели лишь жалкими паяцами на Димином фоне.

Возле крыльца служебного входа толпился народ. Как только открылась дверь и показался Дима, все кинулись к нему вверх по лестнице, окружили, заговорили разом. Люська улавливала лишь обрывки фраз:

— Ты был лучший!..

— Гордимся!..

— Несправедливо засудили…

— Лазурин вообще сопля на плетне!..

— Фикоров бездарен…

Слава Богу, в этой суматохе мало кто обращал внимание на Люську и на ее живот. Наверное, это было глупо, но она до сих пор особо не афишировала свое положение. К слову, не так уж и сложно это оказалось — скрывать беременность. Москвичи были настолько невнимательны и равнодушны, что не приглядывались друг к другу. Живот у нее образовался небольшой, аккуратный, по заверениям Сушилы Кумар (несмотря на то, что самой Люське свое пузо казалось просто огромным). Просторный легкий сарафан и сумерки раннего июня довершали дело — непосвященные вряд ли могли догадаться о ее почти семимесячной тайне. Нет, Люська не отпиралась и не отнекивалась, если ее спрашивали прямо, в лоб. Но и сама свое состояние не рекламировала. Рассказала только маме — о чем, впрочем, потом страшно жалела. Та принялась охать и ахать над будущим несчастным младенцем, который появится на свет незаконнорожденным.