Наталия Экономцева - Точка Женщины

— Н-да? — удивляюсь я. Жаловаться на тяжелую жизнь водянице, которая собирается затащить тебя в воду, — это что-то новенькое, но я в общем-то не против. Так вот, я удивляюсь:

— Н-да? Так вернись к ней, то есть к одной из них. К первой или второй…

— Ко второй не могу. Я не люблю ее совсем.

— А зачем уходил к ней от первой?

— Затем, что это было как удар по лбу. Как ведро воды, которое тебе вылили на голову. Ты не можешь не промокнуть, не можешь сопротивляться. А через некоторое время вода высыхает и ничего не остается. Только одежда становится жесткой и колет кожу. Или как рана от удара заживает, и ты не понимаешь: что это было?

Он проводит рукой по голове, демонстрируя, что раны больше нет, и волосы сразу становятся смешными и лохматыми. Хотя самому ему, видимо, не до смеха. Я думаю, если постараться как следует, он, может быть, даже заплачет. Но я не люблю, когда плачут, я люблю, когда боятся. И я говорю ему:

— Тогда вернись к первой.

Он вздыхает так, как будто хочет сбросить с сердца очень тяжелый груз.

— И к первой не могу. Она меня забыла.

— Нашла себе другого?

— Нет. Совсем забыла. Не помнит меня, как будто ничего и не было. Совершенно искренне не помнит. — И он прижимает ладонь к сердцу, словно пытаясь меня убедить в искренности первой любовницы.

— Это ведь даже лучше! Познакомься с ней заново. — Я очень горжусь своими советами, особенно учитывая, что никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным.

— Я уже познакомился.

— И что?

— Она меня пугает…

— Чтоооо? — Мое благодушие сдувает как ветром. Значит, его путает еще кто-то, кроме меня? Это не входит в мои планы. Кто его пугает и где? Если на суше, в этом нет ничего страшного, отголоски своего страха он все равно принесет мне. Но вот если рядом есть вода… Не попросить ли его как следует закрывать краны в ванной и на кухне, когда женщина снова будет его пугать? Наверное, сейчас не стоит, но как идея на будущее может пригодиться.

— Она ведет себя очень странно, и я никак не могу понять…

— Ну, здесь я тебе не советчик. Я не разговариваю с женщинами и не понимаю их.

— Может быть, иногда ты их слушаешь? Как меня сейчас?

Да, иногда я слушаю женщин, правда, совсем не так, как его. Вода проглатывает их ощущения и отдает мне. И потом, я скорее не слушаю, а чувствую. Я не говорю ему, что так, как его, я еще никого никогда не слушала. Я говорю:

— Расскажи мне о ней.

— Она рыжая, смешная, влюбленная женщина. Когда ей хорошо, она хохочет, и ее глаза горят, как маленькие солнышки. Правда, иногда, когда ей хорошо, она плачет… Она вообще очень много плачет, по каждому поводу и совсем без повода…

Кажется, он довольно долго готов рассказывать о том, над чем плачет его первая женщина, но тут у меня в голове происходит щелчок. Вот так: щелк! Память воды собирается в ручеек и щелкает меня по голове. Ну конечно! Только отсутствие собственной памяти может оправдать то, что я до сих пор не догадалась. Рыжая женщина, которая очень много плачет!

Вот уж действительно, сюрприз так сюрприз. А еще говорят, что водяница смотрит прямо в сердце, и ее, видите ли, ничем нельзя удивить. Хотя если как следует подумать: много ли среди вас есть сердец, в которые хочется заглядывать?

Дзыыыыыыыыыыыынь!

Ночью Рыжая подскакивает от телефонного звонка, который кажется оглушительным. Она протирает глаза и сонно шарит по тумбочке, пытаясь нащупать трубку и сваливая все вокруг.

— Алло.

— Здравствуйте, — очень бодро говорит трубка, — я хотел узнать, все ли у вас в порядке.

— У меня?

— Конечно, у вас, я же вам звоню.

— А зачем? — сонно спрашивает Рыжая.

— Я же говорю: чтобы узнать, все ли в порядке. Ну что вы в самом деле?

— А вы кто? — машинально спрашивает Анна и чувствует, что ее окутывают сразу два очень странных ощущения. Во-первых, ей холодно и как-то неуютно. Во-вторых, она явно проваливается обратно в сон.

— Я? — удивляется голос. — Ах, извините, я не представился. Мы встречались с вами на днях. Я не писатель, но иногда пишу книги. Помните, я к вам приходил?

Рыжая ничего не отвечает, но сон с нее снимает как рукой. Сонные глаза раскрываются, а по телу пробегает волна озноба. И в тот же момент Рыжая понимает причину холода и дискомфорта: она совершенно мокрая, с ног до головы. Мокрые волосы, мокрая футболка, мокрые джинсы. Она сидит в промокшей постели, и холодная одежда окутывает Анну отвратительным коконом. Не говоря уже о том, что она никогда не ложится спать в футболке и джинсах. Рыжая хлопает глазами в темноте, мучительно стараясь сообразить, что же с ней приключилось.

— Алло! — взволнованно кричит трубка. — Вы меня хорошо слышите? Так как у вас там дела?

— Нормально, — отвечает Рыжая, хотя на самом деле она никогда не чувствовала себя более ненормально, чем сейчас.

— Очень хорошо! — радуется не писатель, — а то знаете, у меня какие-то ощущения на ваш счет непонятные. И вот еще что хочу сказать: я с вами в Индию не полечу. В смысле, куплю билет в другом месте.

— Это еще почему?

— Это потому, что мне еще пожить хочется, знаете ли. Вы, кстати, ничего не хотите у меня спросить?

— Не очень, — говорит Рыжая, но это неправда. Вопросов у нее столько, что она не знает, с чего начать. Но что-то останавливает ее от того, чтобы задавать все эти вопросы не писателю, ночью, лежа в своей, но совершенно мокрой постели.

— Ну ладно, — легко соглашается он. — Если передумаете, звоните.

— А где я возьму ваш телефон?

— Это проще простого, — смеется не писатель. — Спросите у кого-нибудь.

— У кого?

— А вот это, милочка, вопрос очень важный. Самое главное — знать, у кого попросить то, что вам нужно. В вашем случае это может быть секретарша, которая записала мой телефон, чтобы позвонить и пригласить меня за билетом и паспортом. Видите, как все просто? Ну, не смущайтесь, что сами не догадались, я же свалился вам на голову среди ночи… Всего вам хорошего.

— До свиданья.

И когда Рыжая уже собирается положить трубку, он добавляет:

— А с водой все-таки будьте поосторожней.

Рыжая включает свет и топает в ванную. Как получилось, что она во сне забралась под душ? Она что, ходит во сне? «Ничего страшного! Со всеми бывает», — говорит себе Рыжая, хотя если начистоту, то она ни разу не слышала, чтобы с кем-то из нее знакомых случалось нечто подобное. Сейчас она снимет мокрую одежду, заберется под горячий душ и наденет теплую пижаму. Потом она перестелет постель, выпьет чаю с медом и будет до утра спать, как младенец, уткнувшись носом… Вот черт, она до сих пор иногда забывает, что утыкаться носом больше совершенно не в кого. И вот черт, из крана не льется вода — ни холодная, ни горячая. Спрашивается: где же она тогда могла промокнуть до нитки? Рыжая переодевается в пижаму, наливает в горячий чай коньяка и стучит зубами от холода и от страха, пока за окном не начинает светать.