Елена Янге - Предсказание по таблетке

— Что и говорить, проблема есть, — не замечая пикировки дам, заявил Олег Александрович. — Однако если ею заняться, Маргаритиных родственников можно найти.

— К сожалению, у меня здесь никого нет!

— Откуда ты знаешь? Может быть, кто-то и остался, — возразил Олег Александрович. — Не здесь, так за границей.

Не скрою, внимание к моим корням было приятно. Я с симпатией взглянула на людей, сидящих вокруг изящного столика, и благодарно улыбнулась.

— Отыскать родственников — ваш долг, Риточка! — сказала Татьяна Леонидовна. — Долг перед предками!

Она встала с кресла и заходила по комнате. Ее полная фигура излучала такую решительность, что я подумала:

«Несмотря на рыхлость, она очень энергична».

— Надо пораскинуть мозгами, — продолжила Татьяна Леонидовна. — Если постараться, можно найти тех, кто имеет отношение к поиску родственников.

— Вот это правильно! — вскочил со своего места Валерий Алексеевич. — Тогда Маргарита Владимировна будет не так одинока!

— По-моему, она и сейчас не одинока, — одернула мужа Анна Степановна. — У нее есть Олег Александрович.

Я смутилась и покрылась румянцем.

— Очаровательно! Очаровательно! — засмеялся Валерий Алексеевич. — Как тургеневская барышня!

Он внимательно посмотрел на меня и добавил: — Какие у вас тонкие черты лица! Сразу видно благородное происхождение.

Олег Александрович прижался ко мне еще ближе, а Татьяна Леонидовна с гордостью посмотрела сначала на меня, затем на сына.

С тех пор прошло тринадцать лет. Мои родственники не нашлись, Олег Александрович по-прежнему жил у меня, а я, забросив учебу в аспирантуре, стала работать в лицее преподавателем литературы.

За это же время Олег защитил докторскую диссертацию, написал множество научных статей и возглавил отдел в институте теоретической и прикладной математики. Казалось, все хорошо. Однако на подсознательном уровне я понимала: в моей жизни что-то не так.

Я жила устоявшейся и размеренной жизнью. Дом, лицей, подруги — Лялька и Нюта, ежедневное общение с Олегом Александровичем. Я чувствовала, что чего-то не хватает! Тысячу раз я задавала вопрос: «Чего?» Сначала думала: не хватает собственных детей и официального статуса жены. Затем с ужасом для себя поняла: эти проблемы — вторичны. Первична другая — нет любви, настоящей, мужской любви.

Как только я это поняла, моя восторженность куда-то улетела, подобострастие испарилось, а вместе с ними исчезло желание открывать душу и что-то объяснять.

Олег Александрович отреагировал мгновенно. Его взгляд стал напряженным, а критика, направленная в мой адрес, приобрела ядовитый оттенок. Между нами повисла напряженная тишина. Тягучие мысли обвились вокруг моей шеи, и я почувствовала, что задыхаюсь в собственном доме.

— Взрослеешь! — выслушав мои откровения, сказала Нюта.

Лаконичный вывод подруги навел на мысль, что изменения, происходящие во мне, ведут к неизбежному семейному кризису. Я стала по-другому смотреть на собственную жизнь, видеть то, что не видела раньше. В голове появилось бесчисленное количество мыслей, они жужжали, как разбуженный улей, и давали многочисленные советы. Слушая их, я впадала в меланхолию и думала о своей пресной, одинокой жизни:

«Детей нет, с мужем — в гражданском браке, впереди старость».

Однако не говори «никогда»! Второе предсказание старухи уже стучалось в нашу дверь и было готово разворошить мою маленькую семью и привязанности.

Чудеса начались за неделю до Нового года.

Серый рассвет еще вставал над Москвой, за окном были видны только ветки каштана да контуры соседнего дома. Я проснулась в полном миноре и побрела на кухню. Настольная лампа освещала круглый стол, большой холодильник отсвечивал никелированной поверхностью, в кресле сидел Олег Александрович и просматривал утреннюю газету.

— Как настроение? — взглянув на меня из-за газеты, спросил он.

— Ничего, — вяло ответила я и поставила на плиту кофейник.

— Выглядишь ты, прямо скажу, неважно.

— Наступила зима.

— Давно пора! Теперь можно вздохнуть с облегчением: свежий морозный воздух, скрипящий снег под ногами…

— Грязь, перемешанная с солью; ветер, пронизывающий до костей, — продолжила я.

— По-моему, ты не выспалась.

— Зимой мне все время холодно и грустно. Наверное, я типичный метеопат.

— Хм, думаю, тебя надо отнести к другой категории.

Я застыла и вопросительно посмотрела на Олега.

— К категории психически неуравновешенных людей! — неожиданно сказал он и пружинисто встал.

«Ничего себе заявление! Впрочем, как ему угодно!»

Противная слабость разливалась по всему телу, и доказывать, что я психически уравновешенный человек, было лень. Грея руки о чашку, я задумчиво смотрела в окно.

«Вот и каштан замерз. Расставил обледеневшие ветки в разные стороны и просит о помощи».

— Сегодня у меня — напряженный день: заседание в Академии Наук, пара встреч. По всей вероятности, домой приду к семи.

— Поняла, — наливая вторую чашку кофе, отозвалась я.

— Приготовь какое-нибудь мясное блюдо.

— К ужину я собиралась сделать антрекоты.

— Вот и хорошо! Зимой надо лучше питаться. В нашей полосе, чтобы согреться, требуются большие энергозатраты. Думаю, не случайно варят щи на жирном бульоне.

— В твоем возрасте не следует злоупотреблять жирной пищей.

— Что ты имеешь в виду?

— Сам понимаешь, сосуды.

— С сосудами у меня все в норме! — с раздражением сказал Олег Александрович. — Ты лучше со своими сосудами разберись! Посмотришь на тебя утром…

Он достал дубленку и без всякого перехода заметил:

— Хорошая дубленка!

— Да! В ней ты выглядишь респектабельно.

Я уже проглотила второй «комплимент» и была готова продолжить утренний разговор.

— Можно подумать, что без нее я выгляжу нереспектабельно! — обиженно заявил Олег Александрович, остановившись на пороге.

— Ты меня не так понял.

— Значит, надо точнее выражать свои мысли. Ты же словесник, в конце концов!

— Ладно, проехали, — миролюбиво сказала я и, привстав на цыпочки, подставила щеку для поцелуя.

— Что за школьно-студенческий сленг: «Проехали!» — брезгливо воскликнул Олег и закрыл за собой дверь.

— Осталась без утреннего поцелуя, — вздохнув, пробормотала я и отправилась на кухню за третьей чашкой кофе.

До выхода на работу еще было время, и, удобно устроившись в кресле, я предалась неторопливым размышлениям.

«Мрачный он все-таки человек! Совсем не умеет радоваться. И тем не менее, я прожила с ним тринадцать лет. Почему?»

Я вопросительно подняла бровь и посмотрела на каштан. Чаще всего именно он был моим бессловесным собеседником.