Кэрри Лонсдейл - Прошлым летом [litres]

– Да. Вот почему меня тошнит от индейки. Этот запах всегда будит воспоминания об аварии.

– Могу себе представить.

– Знаешь, я думаю, хорошо, что мы не хотим детей. Они бы хотели отмечать День благодарения. – Элла пыталась шутить, но эта шутка только сильнее огорчила ее.

– Будут у нас дети или нет, мы не обязаны отмечать то, что ты не хочешь отмечать, – решительно сказал Дэмьен.

Они посидели молча, погруженные каждый в свои мысли, и вдруг Элла нерешительно произнесла:

– Я виню мою мать.

– В чем?

– В их смерти. Я думаю, она могла бы не говорить отцу, что хочет развода. Могла бы не вдаваться во все это, насчет того, что не любит его. Она была честнее, чем нужно. Если бы не это, они до сих пор были бы живы. Ее признание убило его и в конечном счете их обоих.

Дэмьен странно посмотрел на нее.

– Что? – спросила она.

– Когда ты рассказывала про Грейс, ты сказала нечто похожее. Что ты винишь в ее самоубийстве ее отца. Если бы он не признался в своей измене, ее родители не развелись бы и Грейс не убила бы себя.

– Да, я так считаю.

– Хмм, – он потер подбородок. – А про нас ты тоже так думаешь?

– В смысле?

– Думаешь ли ты, что есть вещи, о которых лучше не говорить друг другу?

У Эллы заныло в груди, но она улыбнулась.

– Дэмьен, ты что-то скрываешь от меня?

Он смотрел на бокал в своей руке.

– Ничего существенного.

Она толкнула его плечом:

– Хочешь сказать, ты тоже ненавидишь индейку?

Он рассмеялся:

– Нет.

Элла внутренне усмехнулась. Она думала о единственной вещи, которую хотела почти так же сильно, как быть с Дэмьеном. О маленькой девочке. Подняв его руку к губам, она поцеловала его запястье, раскрыв губы. Затем поглядела ему в глаза.

– Если есть что-то, что может разрушить наш брак, то нет, я бы не хотела обсуждать это. Будет ужасно, если мы не договоримся. Дэмьен. Я хочу провести с тобой всю свою жизнь.

– Я тоже.

Элла проснулась в полдень с мечтой о кофе и оладьях, политых кленовым сиропом. В высоком весеннем небе сияло солнце. Если бы она встала и выглянула в окно, она увидела бы белые паруса на голубом зеркале залива. Все тело блаженно ныло после вчерашних упражнений с Дэмьеном, и, перевернувшись и зарываясь под одеяло, она подумала, что было бы прекрасно провести так весь день. Она потянулась. В теле отозвалось возбуждение. Запах Дэмьена тоже возбуждал.

Элла протянула руку через постель. Сторона Дэмьена была пустой. Зная его, можно было предположить, что он давно встал. Может быть, даже ушел на пробежку.

Она села в постели и вздрогнула, внезапно увидев, что Дэмьен сидит в угловом кресле, полностью одетый, в потертых джинсах и синей майке, с влажными после душа волосами. Он смотрел на нее с застывшим выражением лица. Под тяжестью этого взгляда ей стало неуютно, и она повыше натянула на себя одеяло.

– Ты давно встал? – спросила она.

– Несколько часов.

– И долго ты тут сидишь?

– Столько же.

Элла облизнула губы и медленно кивнула. Она не знала, что сказать и с чего начать. Но Дэмьен знал.

– Я видел фото. То самое, в интернете.

Сердце Эллы упало под грузом вины.

– Ты хоть представляешь, что я почувствовал? Увидев вас вот так? Как ты могла сделать такое с нами?

– Это не то, что ты…

– Ты смотрела на него так же, как на меня, – перебил он, повысив голос. – Что он для тебя значит?

Ничего! Хотелось закричать ей. Но она не была в этом уверена.

Она помотала головой.

– Ты любишь его? – спросил Дэмьен ровным голосом.

Она вскинула голову:

– Нет!

– Ты с ним спала?

Элла открыла рот, чтобы возразить. Но ответ застыл у нее на кончике языка. Она посмотрела на свои колени.

– Я думала, это поможет мне вспомнить. – Полуправда. Последнее, что она хотела сказать Дэмьену, это то, что ей хотелось утешить Натана. Что она не могла устоять.

Дэмьен постукивал пальцем по креслу. Элла поглядела на него, и он тяжело вздохнул.

– Это моя вина. Я должен был сказать тебе про него. Я не должен был… – Он дернул за нитку, торчащую из подлокотника.

– Не должен был что?

Он разгладил место, откуда вытащил нитку.

– Не должен был слушать тебя.

– Меня? О чем?

– Тогда, в больнице. Я обещал, что как бы часто ты ни спрашивала и как бы трудно ни было молчать, я все равно не скажу тебе, что случилось. Ты заставила меня пообещать, что, если будет надо, я буду врать. Буду запутывать тебя, если потребуется, потому что ты знала, что будешь задавать вопросы. Я согласился на все, что бы ни было, чтобы мы могли начать снова. Притвориться, что этих семи месяцев до аварии вообще не было.

– О чем ты говоришь?

– О твоей потере памяти. Она не случайна. Ты сама это сделала.

У Эллы упала челюсть. Затем она рассмеялась, откинув голову.

– Ты же это не всерьез? – спросила она, когда снова смогла говорить.

– До боли всерьез. – Он не улыбался.

Элла перестала смеяться. – Это невозможно. – После диагноза доктора Аллингтона она занялась серьезным изучением вопроса избирательной потери памяти. Даже при желании забыть направленное подавление воспоминаний на сознательном уровне очень сомнительно. В теории. Не доказано, как прочла Элла. Ученые и психологи очень многого не понимают в том, что касается памяти.

Элла встала с кровати и подошла к шкафу.

– Что ты делаешь? – спросил Дэмьен.

– Одеваюсь. – Она не собиралась сидеть тут и слушать эту чушь. Как ему хватает совести обвинять ее. Это он избегал разговоров об аварии и Саймоне. И если Дэмьен не может найти причин для своего молчания, она не собирается участвовать в этой беседе.

Она натянула трусы и штаны для йоги, надела спортивный лифчик и легкий топ. Сегодня по расписанию был дневной класс продвинутой йоги. Ей нужно выйти из дома и выработать злость.

Почистив зубы и замотав волосы в небрежный пучок, она вернулась в комнату. Дэмьен не шевельнулся.

– Я иду пить кофе. Когда я вернусь, я хочу услышать от тебя правду, а не эту чушь про намеренную потерю памяти.

Он сжал челюсть:

– Я говорю правду.

– Ты сам-то себя слышишь? Ты всерьез ожидаешь, что я поверю в то, что захотела забыть своего ребенка?

– Ты не должна была забыть Саймона.

Она похолодела. То же самое он говорил и в больнице, Элла помнила это. Она помнила его злость. Тогда он ей не поверил. Он думал, что она притворяется.

– Прошлым летом ты делала интервью с актрисой Амирой Сильверс. По каким-то причинам эта статья не вышла. Но она хотела забыть что-то, что случилось с ней в детстве, и нашла врача, который помогает подавить воспоминания. Доктор Ирвин Уайтли изучает вопросы познания и занимается сомнительными исследованиями в областях контроля памяти и намеренного забывания. Ты обратилась к нему за интервью. Хотела написать статью о его необычных исследованиях. Ты ездила к нему в Рино в прошлом августе.