Кэйтлин Битнер Рот - Любовь творит чудеса

Кэмерон протянул руку, провел костяшками пальцев по ее щеке, заправил за ухо непослушную прядь волос, и его глаза наполнились грустью.

– Ты права. Мне не стоило желать от тебя слишком многого. Я был эгоистичен. Прости.

– Почему ты не можешь остаться жить в Новом Орлеане? – Господи, неужели она в самом деле попросила его остаться? Неужели посмела надеяться на совместное будущее, хотя с самого начала знала, что это невозможно. Не из-за того, кем они были, и не из-за совершенно разного образа жизни. А потому, что она являлась сестрой Соланж.

Кэмерон провел рукой по волосам.

– Я больше не знаю, кто я такой. Теперь я сбит с толку гораздо больше, чем в тот день, когда отплывал от берегов Сан-Франциско. Но одно я знаю наверняка: Новый Орлеан больше не мой дом. Да, я родился в этом городе, но мне в нем нет места. По крайней мере, я так думаю. Возможно, кругосветное путешествие заставит меня изменить мнение. В любом случае время от времени я буду приезжать сюда, чтобы повидать Алексию. Встреч с тобой я тоже буду ждать с нетерпением.

– Будешь ли ты ждать этих встреч, обзаведясь женой? – В этот самый момент при мысли о Кэмероне с другой женщиной Жозетта поняла простую истину: она влюблена в Кэмерона, а он не разделяет ее чувств. Необходимо выпроводить его, пока она не призналась ему в этом или не разразилась слезами. – Скажу тебе, что не смогу видеть тебя рядом с женой, Кэмерон. Прошу тебя, давай попрощаемся и оставим наши отношения в воспоминаниях. Так для меня будет проще.

Кэмерон долго смотрел Жозетте в глаза, а потом произнес:

– Конечно. Как ты благоразумна. – Он сделал шаг назад. – Мне не стоило идти на поводу у собственных желаний. Но, видит бог, Жозетта, я ничего не мог с собой поделать.

Жозетта еле заметно кивнула.

– Я тоже хотела того, что между нами произошло. Если бы я знала, что ты уезжаешь, сожалея о проведенном вместе времени, это разбило бы мне сердце. А так у нас останутся хотя бы воспоминания…

Взгляд Кэмерона перемещался с глаз Жозетты на ее губы.

– Так ты поцелуешь меня на прощание?

«О, прошу тебя, да!» Словно прочитав мысли Жозетты, Кэмерон подошел ближе, и их тела соприкоснулись. Он вновь погладил ее по щеке, а потом приподнял ее лицо и накрыл ее губы своими. Вопреки ожиданиям поцелуй оказался не грубым и требовательным, а очень нежным и от этого ужасно болезненным.

После этого Кэмерон развернулся и ушел.

Кэмерон вылез из кровати около полудня, жалея, что вообще проснулся. Вернувшись домой, он выпил изрядное количество рома, однако это не помогло ему заполнить пустоту в душе. Одеяло и подушки валялись на полу – свидетельство того, что он беспокойно ворочался в постели всю ночь. Через шесть дней он уедет. Или даже раньше, если получится. «Арабеска» отправляется в путь завтра, и он вполне мог оказаться на ее борту. К черту отсюда, чтобы не было соблазна вернуться к Жозетте.

При мысли о том, как повернулась его жизнь, Кэмерона охватил гнев. В голове роились разрозненные мысли. Как быть с Веннаром? Жозетта находилась под защитой братьев. Так какое ему дело до того, какие меры они предпримут, чтобы их отец больше не причинил ей вреда?

Однако его сердце считало иначе.

Алексия.

Сегодня он собирался сказать дочери, что она останется в Новом Орлеане. Девочка наверняка обрадуется. От этой мысли желудок Кэмерона болезненно сжался. По крайней мере, эта боль свидетельствовала о том, что его душа все еще жива.

Кэмерон искупался, оделся и отправился в доки, где наблюдал за тем, как входит в порт «Колетт». К концу дня ром выгрузят. Затем судно осмотрят и начнут готовить к следующему путешествию с ним и братьями Тибодо на борту. А так ли уж хороша эта идея? Не будет ли он смотреть на Рене и Бастьена и постоянно думать о дочери? О Жозетте?

Кэмерон ощутил свежий приступ боли при мысли о том, что не увидит обеих очень долго.

Он обернулся и заметил Алексию, стоящую возле нагруженной подводы. Она держала в руках кота Эббота и вела себя так, словно Кэмерона не существует. Но он-то знал, что она здесь неспроста.

Он подошел к дочери.

– Добрый день, Алексия. Я вижу, вы с Ночкой вышли на прогулку.

– Oui. – Девочка принялась с удвоенной энергией гладить кота. Животное начало вырываться, и ее рука замерла. – Мне нужно идти. А не то Эббот хватится своего кота.

– Подожди. – Кэмерон скрестил на груди руки и кивнул в сторону «Колетт». – Видишь вон тот корабль?

– Нужно быть совсем слепой, чтобы не увидеть.

– На следующей неделе твои дяди отправятся на нем в учебное путешествие.

– Oui. Я читала корабельную декларацию.

Кэмерон улыбнулся.

– В самом деле?

– Oui. – Девочка вновь принялась гладить кота.

– В таком случае ты знаешь, кто поплывет вместе с ними.

– Oui. Мишель.

– Нет, Алексия. Планы поменялись. Обучать Рене и Бастьена буду я. Сойду на берег на Бермудах и пересяду на другой корабль. А они вернутся в Новый Орлеан без меня.

Алексия перестала гладить кота.

– Твои дяди вернутся, и вся ваша семья снова будет в сборе. Я не стану просить тебя поехать со мной, потому что наконец понял, что твое место здесь.

Алексия вскинула голову, и Кэмерон готов был поклясться, что в ее глазах промелькнула паника. Но как обычно, все пропало, прежде чем Кэмерон успел понять, что с этим делать.

– Ты не вернешься?

– Время от времени я буду приезжать, – ответил Кэмерон. – Знаю, тебе не очень хотелось общаться со мной последнее время, но я надеюсь, что все изменится, и когда я вернусь, мы будем с удовольствием проводить время в обществе друг друга. А потом, возможно, ты захочешь навестить меня.

– Хм. Если такое вообще случится. – Алексия опустила кота на землю и зашагала в сторону конторы. – Эббот, ваш противный кот меня оцарапал.

Вот так штучка. Несмотря на причиненную ее отношением боль, Кэмерон любил дочь. Проклятие, осмысление этого факта было сродни удару под дых. Ну и ну. Он обожал эту маленькую негодницу. Очень жаль, что ему не удалось заслужить ответную любовь. Но ничего не поделаешь. Насильно ведь мил не будешь.

При мысли об этом Кэмерона охватила невыразимая печаль. Он еще долго смотрел на закрывшуюся за Алексией дверь, а потом в последний раз зашагал в сторону Французского квартала.

В сгущающихся сумерках Кэмерон поднялся на борт корабля, посмотрел на раскинувшийся вдалеке город и представил, как будет себя чувствовать, если оставит все позади уже завтра, а не через неделю.

– С вами все в порядке? – За спиной Кэмерона возник Рене.

Кэмерон кивнул.

– Да, все хорошо.

– Чего нельзя сказать о Жозетте.

– У нее слишком много забот.

– Oui. – Рене долго смотрел на Кэмерона, а потом встал рядом с ним. В полном молчании смотрели они, как город один за одним зажигает свои огни.