Кэйтлин Битнер Рот - Строптивая красавица

Уинстон распахнул дверь, и в гостиную вошли шестеро шотландцев в национальной одежде. Клетка на их килтах свидетельствовала о том, что они тоже принадлежат к клану Макгилливрей. Сородичи Вулфа остановились за его спиной, а он передал Алане ребенка и опустился перед ней на колено.

У Аланы закружилась голова.

– Последнее время мне снился один и тот же страшный сон, – тихо сказал Вулф. – Кто-то под моим окном играл на волынке похоронный мотив. И я слышал, как скрипели колеса катафалка, на котором лежала ты. Ты кричала, но я не мог тебя найти. Я начал пить и не просыхал много месяцев, но кошмар повторялся. В своих снах я все время искал тебя, пока не понял, что потерялась не ты, а я. Я скитался по свету в поисках своего места в жизни, и однажды нашел его. Мне приснилось, что я мертв и читаю надпись на собственном надгробии. Я проснулся с твоим именем на устах.

Сердце Аланы сжалось от боли. По ее щекам текли слезы. Вулф смахнул их кончиками пальцев.

– Я люблю тебя, Алана. Ты нужна мне. Я пришел, чтобы вымолить у тебя прощение. – Вулф взглянул на ребенка. – Мне нужна наша дочь. Я хочу видеть ее первые шаги, хочу любоваться снежинками, которые тают у нее на ресницах. Хочу гулять с ней, показывать ей звезды. Я хочу сделать вас обеих счастливыми.

Он приоткрыл личико малышки и залюбовался им.

– До чего же она красивая! Наша Гленда похожа на тебя!

– Да, но у нее твой рот, а значит, Гленда похожа и на твою мать, – дрожащим голосом промолвила Алана.

Глухие рыдания рвались у нее из груди.

– Если ты прогонишь меня, я погибну, – шепнул он, прижавшись губами к ее виску.

От волнения Алана потеряла дар речи. Она силилась что-то сказать и не могла. Вулфа охватила растерянность, он не знал, как ему расценивать молчание Аланы.

– Я вел себя как последний дурак. Сможешь ли ты простить меня?

Алана покачала головой. Она считала, что это Вулф должен простить ее. Но он побледнел, неправильно истолковав этот жест.

– Нет… нет! – с трудом произнесла Алана. – Я хотела сказать, что у тебя нет причин просить у меня прощения.

Щеки Вулфа снова порозовели.

– Это я должна просить у тебя прощения за ужасное письмо, которое послала.

Вулф вздохнул. У него отлегло от сердца.

– Боже, Алана, я достоин самых суровых упреков!

Она покачала головой, вытирая слезы.

– Нет, ты тогда был не в себе. И я сожалею о том, что умножила твои страдания.

– Мы, Макгилливреи, упрямые люди, не так ли? – промолвил Вулф, прижавшись лбом к ее лбу.

– Ах, Вулф, я всегда любила тебя, забери меня отсюда, – промолвила Алана.

Вулф как-то странно посмотрел на нее, и у Аланы дрогнуло сердце. Внезапно он вынул серьги с изумрудами из ее ушей и преподнес Алане серьги с гранатами.

Малоун тяжело задышал, не сводя глаз с этих серег.

– К ним еще есть колье, Алана, – сказал Вулф. – Оно находится в Данмеглассе и предназначено супруге главы клана. Я хочу, чтобы ты надела его, когда мы поедем смотреть русский балет, о котором ты мечтала.

– О господи, ты помнишь об этом?

Слезы снова хлынули из глаз Аланы.

Вулф взял дочь на руки и помог Алане встать. Они вышли в коридор, и тут Алана увидела Майре Макинтош. Тень пробежала по ее лицу. Она ненавидела эту женщину.

– Я не могу оставить ее здесь, Алана, – негромко сказал Вулф. – Ты многого не знаешь, а у меня нет времени на объяснения. Я не прошу тебя полюбить Майре, просто постарайся смириться с ее присутствием. Мы доставим ее в Данмегласс, а дальше она пойдет своей дорогой, и ваши пути больше никогда не пересекутся. Пойми, я не могу разлучать родных людей, в особенности если вижу, что в силах помочь им сохранить семью.

Алана перевела взгляд с Майре на Уинстона, и ее лицо просияло. Она поняла, о каких родственных узах идет речь.

– О боже! – вырвалось у Аланы. – Уинстон! Мой дорогой брат!

Уинстон обнял ее.

– Ждите меня здесь, – сказал Вулф. – Мне надо поговорить Малоуном.

Он вернулся в гостиную. Один из учеников Старого Китайца продолжал держать кинжал у горла отца Аланы. В глазах Малоуна читалась паника. Он сжимал руки между коленей, как напроказивший мальчишка, которого ожидала суровая кара за шалости.

– Вам не следовало убивать мою мать, – тихо, со скрытой угрозой в голосе, произнес Вулф. – Вы на всю жизнь сделали несчастными свою дочь и внучку. Теперь кровь жертвы и ее убийцы смешалась в невинном ребенке. Искупить свою вину вы можете только одним способом – самоубийством.

Малоун задрожал, как осенний лист. Он выглядел жалким, испуганным. Вулф с презрением наблюдал за ним. Он вдруг вспомнил слова Старого Китайца: «Если ты хочешь по-настоящему уничтожить своего врага, не убивай его, а лиши власти. Тем самым ты унизишь его, уничтожишь все, что он ценил в этой жизни и уважал в себе».

Вулф понял, что Малоун не переживет своего унижения. Он был амбициозным человеком, всегда стремившимся занять высокое положение в обществе. Но теперь, сколько бы денег он ни заработал, уважаемые люди отвернутся от него. Он будет вечно скитаться по свету, как всеми презираемый Каин, убивший Авеля, и нигде не найдет пристанища.

– Поступайте как знаете, – сказал Вулф. – А я забираю вашу дочь и нашего ребенка. И если вы посмеете преследовать нас, эти люди, – он махнул рукой в сторону учеников Старого Китайца, – разберутся с вами. Вы умрете медленной ужасной смертью. Вы меня поняли?

Малоун осторожно кивнул, боясь повредить шею об острое лезвие, приставленное к его горлу.

– Ах да, – промолвил Вулф, как будто что-то вспомнив. – Прежде чем расстаться, мне надо решить с вами еще несколько вопросов.

Малоун снова кивнул.

– Хочу попросить вас быть лояльным к своим новым работодателям, – продолжал Вулф.

В глазах Малоуна отразилось недоумение. Он явно не понимал, о чем идет речь.

– Как? Разве вы еще не знаете? – Вулф изобразил удивление. – Ваши бордели перешли под новое управление. Они находятся в надежных руках Макгилливреев.

Малоун пробурчал что-то нечленораздельное.

– Мои сородичи позаботятся о том, – продолжал Вулф, – чтобы женщины, которые пожелают вернуться на родину, могли это сделать в ближайшее время. Дети, которых они зачали от вас и Джонатана, разумеется, получат пожизненное содержание. Я уверен, вас устраивают такие условия.

Малоун в третий раз кивнул.

– Несколько моих сородичей, Макгилливреев, решили попытать счастья в Америке. Но им не нравится идея стать содержателями притона. Поэтому они переоборудуют бывшие бордели в отели или продадут эти здания.

В горле Малоуна что-то забулькало, он побагровел от возмущения, но промолчал.

– Да, и вот еще что, – сказал Вулф. – Сообщаю вам, что Джонатан Хеменуэй уехал в Австралию и, судя по всему, задержится там надолго. Поэтому, боюсь, вам придется отказаться от планов совместной разработки алмазных копей в Африке. Вам все ясно?