Элен Гома - Зависимые

Я вовремя блокирую двери, когда Эви хватается за ручку, чтобы выскочить из машины, как только я паркуюсь за углом от ее дома. За последние десять минут, она, наконец, считает меня достойным ее взгляда. В полумраке ее зеленые глаза полыхают, как костры.

— Какого черта ты делаешь? Открой дверь, — она в ярости. И, черт, я это заслужил.

— Я хочу поговорить.

— Не утруждайся. Ты все сказал.

— Я только сказал, что везу тебя домой. Ты ожидала чего-то другого? — Ладно, это было грубо. — Прости. Я не это имел в виду.

— Мне не интересно. Открой дверь. — Она пытается выглядеть равнодушной, но горечь в ее голосе ничем не скроешь. Я сделал ее уязвимой, и впервые в жизни, мне есть дело до этого. Странное чувство.

— Я никогда никого не хотел хоть приблизительно так сильно, как тебя. — Она оставляет попытки взломать мою дверь, сглатывает комок и замирает. Я понимаю, что это знак, что она готова меня выслушать. — Ты делаешь меня ненормальным. Я сам не свой, — продолжаю я, приняв решение, что пришло время открыть все карты.

— Я тоже, — хрипло произносит она.

— Я знаю, — тихо отвечаю я. — Поэтому мы должны быть откровенными друг с другом, пока это не довело нас до беды. Ведь я точно знаю, что не подхожу тебе.

— Почему? — Она с интересом смотрит в мои глаза. Вот же черт, а! Я делаю глубокий вдох. Это оказывается сложнее, чем я предполагал. Я тысячу раз озвучивал женщинам свою позицию. Большинство из них соглашались, и никаких проблем. Некоторые, услышав это, были огорчены, так что мы прощались с ними раз и навсегда. Но ни в одной из Вселенных я не мог и представить, что мне не захочется отпустить ее, когда она решит уйти, не согласившись с правилами. Я боюсь потерять ее, черт возьми! И не зная, сколько будет длиться эта чертовщина со мной, я все же обязан быть честным с ней. На всякий случай.

— Потому что все, что мне нужно от женщины — это секс. Я не подхожу на роль парня, я не ласкаюсь, не ношу завтраки в постель, и уж точно не храню верность. Я трахаюсь. А когда от меня начинают ждать чего-то большего, я ухожу. В большинстве случаев, даже раньше. Я такой, какой есть. И мне больше нечего предложить тебе.

Я замолкаю в ожидании. Втайне молю Бога, чтобы она оказалась такой же, как все. Как же я жалок. Надеюсь, что она согласится спать со мной без обязательств, когда точно знаю, что этого не произойдет. Я бы трахнул ее прямо сейчас и прямо здесь, убеди она меня в том, что ей нужно то же, что и мне. Напоминаю себе, что она довольно молода, у нее нормальная жизнь и куча возможностей иметь хорошего, любящего, идеально подходящего для нее парня. И это убивает меня. Каждая секунда ее молчания убивает меня медленно и верно.

— Я поняла тебя, — наконец произносит она спокойным тоном. — А теперь открой, пожалуйста, дверь.

Я молча нажимаю на кнопку, и она исчезает из моей жалкой жизни.

Я знал, что так будет. Но я, хотя бы, не солгал. Хотя если честно, на какую-то долю секунды я готов был изменить себе, пообещав ей нормальные отношения, чтобы заполучить ее в свою постель. Да я, и правда, ужасно жалок. Как подросток, готовый на все, чтобы потерять девственность. Что чертовски дерьмово и ни капли мне не свойственно.

Я возвращаюсь в «Лакс», где я частый гость последние несколько месяцев. Вышибалы уже знают меня в лицо, так что мне не составляет труда попасть в это заведение тогда, когда мне хочется. Мне не нужен столик на этот раз, а вот местечко за барной стойкой было бы очень кстати.

Я пробираюсь через толпу танцующих, воспроизводя в своем мозгу наш горячий танец с Эвелиной каких-то полчаса назад. О чем я только думал, затевая это?

Бармен узнает меня, когда я приближаюсь, и указывает на стул в самом краю стойки. Это почти укромное место, где меня вряд ли побеспокоят. Это мне и нужно. Одиночество и текила.

Я заказываю пять шотов для начала, которые залпом в себя опрокидываю. Я определенно напьюсь сегодня до беспамятства. Иначе мне не заглушить то противное чувство жалости к себе и пустоту, которую она оставила, не согласившись на мои условия. Как неожиданно, идиот. Как будто могло быть иначе.

— Повтори. — Я делаю знак бармену, и волшебным образом передо мной моментально выстраивается следующая порция болеутоляющего. — Чудненько, — довольно бормочу я себе под нос, поднимая первый стакан, и подмигивая одной из девиц на другом конце бара.

Хм, возможно она уйдет сегодня со мной. Если сможет дотащить до машины мою пьяную задницу, конечно.

В половине пятого я захожу домой, скидываю с себя туфли, бросаю сумку на пол, по пути стягиваю блузку, джинсы, нижнее белье, и прямым ходом направляюсь в душ. Горячая струя заставляет вмиг запотеть стеклянные двери, обволакивая все пространство вокруг меня паром. Я долго стою, закрыв глаза, и умоляю воду смыть с меня тоску по нему. Я все еще надеюсь на чудо. Глупо.

В очередной раз психую, выключаю воду и заворачиваюсь в полотенце. Это. Не. Работает.

Не обращая внимания на прилипшие к спине мокрые волосы, я натягиваю простую белую майку на голое тело и хлопковые трусики. Не очень-то сексуально, но мне не перед кем красоваться, так что моя совесть будет вполне чиста, если я попросту махну на такие мелочи.

Каждый раз я убеждаю себя, что завтра будет легче. Но с наступлением утра, я снова разочарована. Мое тело изнывает, а голова не может думать ни о чем другом. Я словно робот сажусь утром в машину к Джекки, по пути мы говорим о чем-то, потом лекции в университете, а затем я еду в такси домой, и все эти действия обязательно сопровождаются терзаниями о том, что я должна принять решение. То самое решение, которое мое тело давно уже приняло. А я все еще борюсь. И с каждым днем мне это дается все тяжелее.

Прошло уже три дня с того момента, как Джереми поставил меня перед выбором. Горько ухмыляюсь. Он остался верен себе, будучи предельно честным со мной. Возможно, я бы предпочла быть обманутой, нежели испытывать такие муки. Но это ведь Джереми, мать его, Холдер, всегда хладнокровный в своей маниакальной гребаной честности.

Если я скажу «да», я предам себя. И когда я говорю «себя», я даже боюсь думать о своей сестре. Даже если у нее не осталось чувств к нему, все равно это дерьмово, и сестры так не поступают.

Но как же я откажу себе в нем?

Я рассуждаю, как сладкоежка на диете. «Один кусочек тортика, всего один». Что будет от одного кусочка? Ничего. Что будет если отказать себе в сладком, когда его так сильно хочешь? Правильно, сплошной стресс и ничего хорошего. Не могу же я лишить себя себе этого желанного и запретного лакомого кусочка. Я буду ненавидеть себя за это всю оставшуюся жизнь, если даже мне это и удастся.

Я в любом случае не в выигрыше. А в его мире ничего не поменяется, в не зависимости от того, вклинюсь я в этот мир или нет. Возможно, он даже не заметит, как я пролетаю сквозь его жизнь, едва уцепившись за него на одну ночь.