Элен Гома - Зависимые

Я видела, как Мелисса сомневается. Она не очень-то показывала это, но она не верила, что ее друг мог переспать с Кэролайн после того, как переспал со мной. Не смотря на его шлюховатую, как она выразилась, натуру, один принцип у него все же был — его честность.

— Видимо, что-то пошло не так, раз со мной этот принцип не сработал, — ответила я на это.

Она, молча, пожала плечами. И я поняла, что Мелисса не принимала сейчас чью-то сторону на сто процентов, но надо отдать ей должное за то, как она поддержала меня, за то, как отвлекала меня и дала возможность, наконец, выговориться. Потому что, честно говоря, я не смогла бы все переварить в одиночку.

Мой апельсиновый сок чуть не выпрыгнул у меня из рук, когда раздался оглушительно громкий стук в дверь. Сердце подскочило к горлу, все тело задрожало то ли от эффекта внезапности, то ли оттого, что я знала, кто пришел. И он определенно не хотел ждать ни секунды, пока ему откроют.

Второй раскат грохота заставил задрожать панорамные окна, и мне стало страшно, что третьего раза они не выдержат. Да и какого черта я должна прятаться? Это не я трахалась с кем-то в перерывах между тем, как встречалась с ним.

Выбросив из головы все сомнения, я подошла к двери, открыла ее, и Джереми тут же влетел внутрь, заполнив собой все пространство. Закрыв дверь, я повернулась к нему и поняла, что нам не хватит одного воздуха на двоих. Мне его уже не хватало.

У него были мешки под глазами, что свидетельствовало о том, что он спал так же мало, как и я. Его взгляд был потухшим. О, как мило, он, видимо раскаивается в том, что сделал, и теперь его грустные глаза должны как-то компенсировать это.

— Зачем ты пришел? — прямо спрашиваю я, стараясь сохранять бесстрашное выражение лица. Он стоит напротив меня в рваных светло-голубых джинсах и белой футболке, его ладони покоятся в карманах, черные волосы как всегда напоминают творческий бардак, и выглядит он сногсшибательно, мило и горячо одновременно. Я стараюсь не думать о том, что на мне все еще пижама с котиками. Которая, кстати, вообще не в тему, учитывая мое настроение в данный момент.

— Я не мог тебе дозвониться.

— Потому что я выключила телефон.

— Очевидно, что так. Но я оставил тебе тысячу сообщений и…

— Я не читала их, — перебиваю я. Он выглядит слегка удивленным. Но еще больше подавленным.

Не смей жалеть его.

— Давай поговорим, — устало предлагает он, не сводя с меня своих умопомрачительных грустных глаз. Мы не виделись сутки, но такое чувство, что целую вечность. Сердце болезненно сжимается при виде его, такого родного, небритого, угрюмого и без намека на улыбку. Я так привыкла к тому, что он всегда улыбается.

Сейчас я могу даже поверить, что ему жаль, а может, даже я для него что-то действительно значу, раз он стоит здесь в восемь утра, а не дарит утренние ласки следующей по счету.

Но несправедливость заключается в том, что я люблю его, а ему всего лишь жаль.

— О чем говорить? О том, как ты спал с Кэролайн параллельно нашим встречам? Или о том, как ты сожалеешь о случившемся? — Он делает шаг мне навстречу, но я останавливаю его, выставив руку вперед. — Подожди, я не закончила. Мы оба знали, что придем к этому. Вот это все именно так и должно было закончиться. Разве ты не предупреждал меня об этом? Конечно же, да! Думаешь, я хоть раз позволила себе думать, что будет по-другому? Что со мной ты будешь другим? Конечно же, нет! Так что, можешь оставить свои слова сожаления для Кэролайн. Или кто там у тебя еще есть, не попавший случайно в объектив? Я не хочу это слушать.

— Вот, значит, как ты видела наши отношения все это время? Поэтому скрывала от всех, что мы встречаемся?

— Встречаемся? Не смеши меня. Мы оба знаем, что к нам это слово не относится. Это был просто секс.

— Сейчас это твои слова. Не мои. — Он потирает подбородок, глядя в пол, затем поднимает глаза на меня. Я покрываюсь мурашками от того, какой этот взгляд холодный. — Значит, так ты обо мне думаешь. — Его голос словно лед. — Ты не позволила себе даже предположить, что я могу быть другим, не таким, каким меня все привыкли видеть и считать, так?

Я сглотнула. Он подождал ответа, но я молчала. И тогда он продолжил:

— Ты права. Когда я говорил в самом начале, что между нами может быть только секс, я это и имел в виду. И будь я проклят, если хоть раз солгал тебе в чем-то.

— Я бы не бросалась такими громкими заявлениями на твоем месте, потому что именно это ты…

— Подожди, — перебивает он. — Я не закончил. — Я почувствовала, как дрожат мои руки, поэтому скрестила их под грудью. — Все начиналось, как влечение, противостояние которому было не в наших силах. Я подсел на секс с тобой, как наркоман. Это оказалось сильнее меня. И сильнее всего, что я когда-либо испытывал. Это правда. — Сделав короткую паузу, он посмотрел по сторонам и выдохнул. — Я увяз. Увяз настолько, что твой смех звенит в моих ушах постоянно, я забил на работу, чуть не подрался со своим лучшим другом, переехал из дома, чтобы перечеркнуть всю свою прошлую жизнь и начать новую с тобой. А что в это время делала ты? — Он усмехается, но в этом смехе нет ничего, напоминающего веселье. — Ты не рассматривала во мне человека, с которым можно что-либо начинать, потому что, черт возьми, я не достоин. Ни на секунду я не был для тебя тем, кого бы ты хотела узнать по-настоящему. Да и зачем? Это же трахающий все, что движется Джереми, животное, которому только секс и подавай, недочеловек, изменивший твоей сестре, а потому не заслуживающий никаких шансов. — Его слова рвут мою душу на части, глаза наполняются слезами, но я молча принимаю все, что он хочет мне донести. Хотя понимаю, что уже слишком поздно. И от этого еще больнее. — В отличие от тебя, Джекки верила в другого меня, видела мою хорошую сторону, она дала мне шанс и ждала, что я им воспользуюсь. И знаешь что? Я жалею, что не сделал этого. Она, похоже, была моим единственным шансом на счастье, но ужас в том, что я не любил ее. И сейчас я бы многое отдал, чтобы изменить это.

Его последние слова обрушиваются на меня, как ядерная бомба. Меня чуть не сдувает ветром, когда он шагает мимо, даже не взглянув в мою сторону. А затем я слышу, как дверь с глухим звуком ударяется о косяк. Я оборачиваюсь и смотрю на нее.

Внутренний порыв броситься вслед за ним такой сильный, что мои ступни начинают гореть, требуя сделать необходимые шаги. Догнать его, прижаться к его груди, растопить лед в его глазах. Я бы умоляла его взять свои слова обратно, кричать о том, что это я! Я — его шанс на счастье, не Джекки! А он — мой! Что я любила его все это время, что я дала бы ему миллион этих шансов, если бы он дал мне всего лишь один.

Но я была такой трусихой, чтобы взглянуть глубже. Я так боялась разбить свое сердце, что в итоге разбила два.