Наталия Доманчук - Комон, стьюпид! или Африканское сафари для дуры

— Курсы английского языка были начаться неделю назад, но вы догнать группу очень быстро. Занятия каждый день, кроме субботы и воскресенья, с девять часов до два часа. Вас устраивает?

— Да, — согласилась я.

— Ты спишь с ним? — спросила у нее Анька.

Линда засмущалась, посмотрела на нее с явной неприязнью и ответила:

— Нет. Я ему не нравиться. Ему нравиться толстые. Как вы, — и посмотрела на меня с восхищением.

Анька засверлила меня глазами и потом, прищурившись, сказала:

— Так я и знала!

Линда мне улыбнулась:

— Я проведу вас в вашу группу. Пойдемте со мной.

Мистер Дуглас смотрел на меня и строил глазки, Анька покачала головой и процедила:

— Вот гад!

В группе, кроме нас, было еще шесть человек.

Рикки — молоденький, лет двадцати отроду, парнишка, с голубыми глазами, прилежной внешностью и явно из состоятельной семьи.

Куис — мужчина лет сорока пяти. На нем была бесцветная рубашка, мятые штаны; он обладал фигурой супермена, а голова у него была как у Чебурашки: огромные оттопыренные уши, кучерявые светлые волосы, большие выпуклые глаза. Налицо были все признаки дебильности и еще того, что он и родного-то языка не знает, что уж там говорить о чужеземном.

Третий парень — Уильям, или сокращенно Уил, — был чернокожим. Крупное телосложение, куча мышц, ну, и характерная для чернокожих внешность: приплющенный нос, пухлые розовые губы.

Остальные трое были чернокожие женщины: Хэпинес, Франсина и Чакобит.

Мне стоило немалых усилий запомнить их имена, и я упорно назвала Чакобит — Чаколат. В конце концов девушка подошла ко мне и в моей тетрадке любезно написала, как ее зовут.

Мы с Анькой сразу придумали своим соученикам клички.

Рикки стал Рикки-Тики-Тави, Куис — Чебурашкой, Уил — Черной Задницей, а трех черных девушек мы даже не удостоили кличками. Мы называли их дурнушками. И все они для нас были на одно лицо.

Изучение английского началось с глагола «быть».

Нашу преподавательницу звали Эрика. Она была очень похожа на женщину с Одесского привоза: толстая, раза в два полнее меня, на ней была юбка до пола и какая-то сорочка времен Екатерины И; кроме того, Эрика очень громко говорила, а когда кто-то отвечал на вопрос неправильно, закатывала глаза и махала руками. Любимым ее выражением была фраза: «Are you stupid?» Но ее она произносила тихо и при этом широко открывала глаза.

Эрика написала на доске систему спряжения глагола «быть» и, подходя к каждому студенту, поднимала его, двумя пальцами прикасаясь к одежде, и спрашивала:

— Ай?

— Яй-яй, — тихо говорила мне на ушко Анька.

Когда она подняла Уила — Черную Задницу и спросила у него:

— Ви?

Он посмотрел на нее как на душевнобольную.

— Кранты, — ответила за него Анька, снова только мне на ушко.

Не дождавшись ответа от Черной Задницы, Эрика задала ему свой любимый вопрос про стьюпида и схватилась за голову.

Первой не выдержала Анька. Когда Эрика подошла и спросила у нее:

— Ши?

Анька громко ответила:

— Вши!

И услышав в ответ: «Are you stupid?» — Анька подняла свою папку, в которой были три большие книги, выданные нам Линдой, и со всей силы бухнула их на стол.

— Я не знаю, что такое «стьюпид», но я догадываюсь, и, если ты еще раз меня так назовешь, тебя отвезут в больницу и сделают… — Тут она на секунду задумалась, но потом продолжила: — Пересадку костного мозга!

— ОК, — ответила Эрика и села за свой стол.

Следующие пять минут мы просто сидели каждый за своим столом и смотрели друг на Друга.

Мне было очень смешно. Я прикрылась учебником и тихонько похихикивала, а Аньку это почему-то злило.

— Этот педик Дуглас ответит не только за то, что родился на свет таким красавцем, — сказала мне Анька шепотом. — Он еще у меня ответит за то, что я дала обещание месяц ни с кем не спать! Ты только посмотри, каких истеричек он здесь держит?

И она решительно встала и вышла из аудитории.

Сказав вслух «Сори», я выскользнула за ней.

Я прошла по коридору и в приемной увидела Аньку. Она уже разговаривала с Линдой:

— Где вы взяли эту дуру Эрику? — спросила она у нее.

— Нам рекомендовать ее одно очень солидное агентство.

— Пошлите к черту это агентство и эту Эрику туда же.

— А что случиться? — Линда выглядела очень растерянной.

— Эта дура кричит на всех и называет нас стьюпидами!

— Не может такого быть! — воскликнула Линда.

— Может! Идите сейчас же и расскажите все мистеру Дугласу, — приказала ей Анька.

Линда растерялась.

— Все равно он ее не увольнять, — тихо сказала она.

— Почему? — не поняла Анька.

Линда начала теребить в руках салфетку, а потом прошептала:

— Он спать с ней.

Это был просто удар для Аньки.

Сначала она побледнела, потом присела на стул и начала махать себе в лицо рукой, как будто ей было душно.

— Извращенец, — наконец-то выдала она и начала истерически смеяться. — Ладно, пусть он спит с ней, я сама ее угомоню!

И, схватив меня за руку; поволокла в аудиторию.

Чуть ли не ногой открыв дверь, она указала мне на мою парту, а сама прошла к Эрике:

— Ноу стьюпид! Ноу! Ферштейн? Комон! Летц гоу! — Взяла преподавательницу двумя пальцами за кофточку и подтолкнула к доске.

Эрика послушно встала и прошла.

Теперь она была больше похожа на королеву Великобритании Елизавету. Она глупо улыбалась, тыкала указкой в слова и ждала от нас ответа.

Анька села за свой стол и первой решила ответить на все ее вопросы:

— Комон! Ай — эм, ю — ар, ши, хи — из.

Эрика, довольная, качала головой и улыбалась Аньке.

Контакт между учителем и учениками был установлен.

В два часа, когда наши уроки закончились и мы направлялись к парковке, нас догнала Линда и предложила:

— Девочки, а как вы смотреть на то, чтобы вечером куда-нибудь поехать?

— Куда? — спросила Анька.

— На дискотеку, — предложила Линда.

— Я не против, — сказала я тихо.

— Да, я тоже не против. Давай ты приедешь к нам, и мы все решим. А сейчас я очень хочу есть.

Мы показали Линде по карте, где мы живем, а сами отправились в ближайший ресторан перекусить.

Мы присели за столик в первом попавшемся ресторане. Нам выдали меню.

— Какая прелесть, — воскликнула Анька, — у них меню в картинках! — Она пальцем подозвала официанта и указала сначала на одно блюдо, потом на другое, затем на третье.

— This, this and this? — спросил официант и округлил глаза.

— Е-е-ес, вис, вис анд вис. Андестенд? — спросила у него Анька.

Слово «андестенд» она взяла из нового лексикона Эрики. Старым его синонимом было «Are you stupid»?

— Understand, — ответил официант и покосился на меня.

— Вис, — указала я только на одно блюдо и улыбнулась ему.

Официант очень обрадовался и, веселый, направился на кухню.