Наталия Доманчук - Комон, стьюпид! или Африканское сафари для дуры

— Ты решила стать такой, как Эрика? — спросила я у Аньки.

— Я просто есть хочу, — был мне ответ.

— Да, я так и поняла, что ты просто голодна, — согласилась я с ней.

Мои кальмары мне принес официант, который брал у нас заказ.

Анькин заказ принесли три других официанта.

Один поставил перед Анькой огромное блюдо, на котором было запеченное мясо с грибами, сыром, овощами и картошкой во фритюре. Второй рядом поставил блюдо чуть поменьше, где было штук десять-двенадцать свиных ребер, опять же с какими-то овощами, картошкой во фритюре и шпинатом. Третий официант глупо улыбался и искал место, куда бы пристроить третье блюдо, на котором были креветки, овощи, шпинат и отварной рис.

Анька спокойно составила рядом две тарелки, освобождая место для третьей, и произнесла свою коронную фразу: «Комон». Третий член делегации опустил на стол тарелку с креветками и с ужасом заглянул Аньке в глаза.

После этого официанты удалились, периодически оборачиваясь и с интересом глядя на Аньку.

Я делала вид, что ничего необычного не происходит, а наоборот, несколько раз одобрила Анькин выбор и даже попросила у нее попробовать шпинат.

— Дули тебе, а не шпинат! — заявила она мне и начала жадно есть из первого блюда.

Тут мое терпение стало выливаться наружу, как кипяченое молоко из кастрюли.

— Дура! Ты самая настоящая дура! Поправиться можно за пару дней, а скидывать ты будешь годами, как я. Да и ладно, был бы он хоть мужик какой-то достойный, а так… А с кем он общается? С Эрикой? Ее, по-твоему, можно называть женщиной? И ты хочешь быть на нее похожей?

Анька молчала как партизан и набивала щеки едой.

— Давай, давай, будем вместе носить чехлы для танков! — подбадривала я ее.

Она мне кивнула и начала пробовать еду со второго блюда.

— Да! — Тут я сделала небольшую паузу, прищурилась и продолжила: — Ты просто молодец!

Анька продолжала, не обращая на меня внимания.

— Если ты поправишься и понравишься этому Дугласу… вы поженитесь… у вас родятся маленькие Портосики… то я, — тут я опять сделала паузу, во время которой заметила, что Анька перестала жевать и повернулась ко мне, — то я… с чистой совестью уведу у тебя Альберта. Кстати, я тебе не говорила, что он мне очень нравится?

Моя лучшая подруга поперхнулась и стала кашлять.

Один из официантов тут же пришел на помощь.

Он открыл бутылку кока-колы и протянул Аньке.

Кашель моментально прошел, Анька отстранила от себя бутылку, как будто это был яд, и замотала головой.

И потом, показав мне дулю, встала и пошла в туалет.

Что она там делала, я прекрасно знала.

Вернулась она красная.

Я как раз доедала свои кальмары и пила апельсиновый сок.

— Какая я все-таки дура! — сказала она и уставилась на тарелки с едой.

— Точно! — согласилась я с ней.

— Что с этим всем делать?

— Как что? Взять домой, конечно!

Официанты внимательно следили за нами, и, как только я подняла руку, один из них метнулся к нашему столику и вопросительно посмотрел на меня.

Я обвела рукой все тарелки и приказала:

— Хоум!

Он кивнул, взял со стола сначала два блюда, отнес их на кухню, потом прибежал еще за одним и через некоторое время принес нам белый пакетик, в котором были три небольшие коробочки.

Анька заплатила за обед и, указав на пакетик, сказала:

— Это нам на неделю.

В машине, когда мы ехали домой, Анька спросила:

— Тебе правда нравится Альберт?

— Только как муж моей лучшей подруги, — ответила я и улыбнулась.

Анька засмеялась и набрала номер Альберта.

— Привет. Да, уже освободились. Сегодня? Да, давай, во сколько? Хорошо, буду ждать.

Она, довольная, бросила мобильник в сумочку и доложила мне:

— Он пригласил меня в ресторан.

Часов в шесть за Анькой заехал Альберт, а я осталась дома ждать Линду. Она приехала вовремя, на последней модели «мерседеса».

— Неплохо тебе платят за секретарскую работу! — воскликнула я.

— Что ты! Там я получаю очень мало!

— Ты еще где-то работаешь?

Линда засмущалась, покраснела, но все-таки ответила на мой вопрос:

— У меня есть несколько любовников.

— Круто! — сказала я. — И ты довольна жизнью или хочешь что-то поменять?

— Что ты! Я так довольна! Я просто счастлива!

Через полчаса мы с Линдой были в арабском ресторане, и Линда пыталась изложить мне свою политику в отношении мужчин:

— Я понять еще очень давно, что самые лучшие мужчины на свете — это арабы.

— А я не люблю арабов. Они все… камикадзе.

Линда с удивлением посмотрела на меня.

— Что есть камикадзе?

— Да так, не обращай внимания, я пошутила. У меня на самом деле никогда не было араба, и я не знаю, какие они.

— Они очень щедрые.

— Только по отношению к любовницам, — поправила я Линду, — женам они спуску не дают.

— Чего они не дают? — опять переспросила Линда.

— Ну, в смысле, не балуют их.

— Да. Правильно. Но мы же не есть жены. Я не хочу замуж. Ни один, даже самый красивый и богатый мужчина не заставить меня стать его женой.

— Почему? — удивилась я.

— Это такой… шит, — ответила Линда.

— Шит? Что такое шит? — не поняла я.

— Ну это когда… — Линда задумалась. — Сейчас вспомню, как нас учил Мистер Сватковский. Это… полные валенки. Вот!

Я засмеялась.

За соседним столиком сидели двое мужчин-арабов и пристально смотрели на нас.

— Вот там сидят и на нас смотреть, видишь? — Линда осторожно указала рукой на незнакомцев.

— Вижу. Они сверлят меня взглядами.

— Они бедные.

— Откуда ты знаешь?

— Я чувствую. По взгляду мужчины, по запаху. Не могу объяснить, но точно тебе сказать, что они бедные.

— Да мне какое дело до них! Я же тебе сказала — я не люблю арабов.

— Попробуй! — мягко предложила Линда. — Я могу тебе сейчас найти классного, и ты будешь мне потом еще спасибо говорить.

— Прямо сейчас я точно не могу.

— У тебя… как это… менсервация? — поинтересовалась Линда.

— Нет. То есть да, и она у меня будет целый месяц.

— Не может быть! — воскликнула Линда.

Я пожала плечами: мол, вот такой у меня странный организм.

— Тебе надо к врачу пойти, — начала обо мне беспокоиться Линда.

— Я была. Сказали месяц потерпеть, и потом все будет хорошо.

— Ну тогда ладно.

— А я очень хочу замуж, — вдруг ни с того ни с сего сказала я.

Линда на меня посмотрела как на сумасшедшую.

— Ты серьезно?

— Да.

— А зачем тебе это?

— Хочу иметь детей, хочу, чтобы в моей жизни был человек, который поможет мне в трудную минуту, который будет рядом и подскажет, как мне поступить, — объяснила я.

— У меня есть два таких мужчинов. И помогать, и подсказывать, но жить с ними я не хочу. Я люблю сама. Все сама.

— Это называется эмансипация. Я не из этого теста. Мне нужен покой, любовь.