Нора Робертс - Братья по крови [litres]

Вымыв руки, Фокс порылся в буфете, потом заглянул в просторную кладовую в поисках хоть чего-нибудь , что не относилось бы к здоровой пище.

Черта с два.

Придется заехать на велосипеде на рынок – прямо за чертой города, по дороге – и потратить часть своих сбережений на сухие закуски «Литл Деббис» и печенье «Наттер Баттер».

Вошла мать.

– Закончил? – Она отбросила длинную каштановую косу с обнаженного плеча, выглядывавшего из летнего сарафана.

– Да. Ридж заканчивает.

Джоанна подошла к окну и, глядя на младшего сына, автоматически пригладила волосы Фокса, завитками спускавшиеся на шею.

– Там есть печенье из рожкового дерева и вегетарианские сосиски – возьми, если хочешь.

Ага. Блевотина.

– Нет, спасибо. Я не хочу.

Фокс знал: она знает, что при первой же возможности он набросится на мясные продукты и рафинированный сахар. И еще он знал, что она знает, что он знает. Но мать не будет об этом говорить. Выбор всегда был за ним.

– Счастливо.

– Ага.

– Фокс? – Она стояла на прежнем месте, возле раковины, и солнечные лучи, падавшие из окна, превратили ее волосы в светящийся нимб. – С днем рождения.

– Спасибо, мама. – Продолжая думать о печенье, он выскочил из дома, схватил велосипед, и приключение началось.

Когда Гейдж собирал свой рюкзак, старик все еще спал. Сквозь тонкие, облупившиеся стены в тесной, обшарпанной квартире над клубом «Боул-а-Рама» Гейдж слышал его храп. Старик мыл здесь полы, туалеты и выполнял другую работу, которую находил для него отец Кэла.

Гейджу только завтра исполнится десять, но он знал, почему мистер Хоукинс держит старика и не берет арендной платы, – не считать же таковой обязанность присматривать за клубом. Мистер Хоукинс жалел его. И Гейджа тоже, потому что матери у него не было, а отцом был никчемный пьяница.

Другие люди тоже его жалели, и это отталкивало Гейджа. Но не от мистера Хоукинса, тот никогда и виду не подавал, что жалеет его. А если Гейдж выполнял какую-нибудь работу в боулинг-клубе, мистер Хоукинс давал ему денег втайне от старика. И заговорщически подмигивал при этом.

Он знал – черт возьми, это знали все, – что Билл Тернер время от времени поколачивает сына. Но мистер Хоукинс был единственным , кто садился рядом с Гейджем и спрашивал, что тот хочет: вызвать полицию, социальную службу или на какое-то время пожить вместе с его семьей?

Гейдж не хотел ни копов, ни благодетелей. От них только хуже. И хотя он отдал бы все, лишь бы жить в красивом доме Хоукинсов с достойными людьми, но попросил мистера Хоукинса об одном, чтобы тот – пожалуйста, ну пожалуйста – не увольнял его старика.

Ему легче жилось, когда мистер Хоукинс занимал отца работой. Если, конечно, старина Билл не ударялся в загул и не распускал руки.

Знай мистер Хоукинс, как лихо приходилось Гейджу в эти моменты, он непременно вызвал бы копов.

Поэтому Гейдж ничего не говорил и научился скрывать побои – вроде тех, которые пришлось вытерпеть накануне вечером.

Гейдж осторожно вытащил три банки холодного пива из запасов отца. На спине и ягодицах следы от ударов еще не зажили и сильно болели. Он предвидел побои. Ему всегда доставалось накануне дня рождения. Еще раз отец выпорет его в день смерти матери.

Эти два дня стали традиционными. В остальное время порка случалась неожиданно. Но если у старика была постоянная работа, в большинстве случаев все ограничивалось небрежной затрещиной или тычком.

Входя в отцовскую комнату, Гейдж не старался вести себя тихо. Прервать пьяный сон Билла Тернера мог разве что штурм, предпринятый «Командой А» [3] Приключенческий телесериал о команде четырех ветеранов войны во Вьетнаме. .

Комната пропахла пивом, потом и сигаретным дымом, и красивое лицо Гейджа сморщилось от отвращения. Он достал из туалетного столика полпачки «Мальборо». Проблем с этим не будет – старик все равно не вспомнит, оставались ли у него сигареты.

Потом Гейдж без колебаний раскрыл бумажник и достал оттуда три долларовые купюры и одну пятидолларовую.

Пряча деньги в карман, он взглянул на отца. Раздетый до трусов, Билл распростерся на кровати и храпел, приоткрыв рот.

Ремень, которым он вчера вечером охаживал сына, лежал на полу рядом с грязными рубашками, носками и джинсами.

На мгновение, всего лишь на мгновение, в мозгу Гейджа мелькнула безумная картина – он берет ремень, вскидывает над головой и с силой опускает на голый, обвислый живот отца.

Посмотрим, как тебе это понравится .

Но здесь, на столе, рядом с переполненной пепельницей и пустой бутылкой, стоит фотография матери Гейджа. Мать улыбается.

Говорят, Гейдж похож на нее – темные волосы, зеленые с коричневыми крапинками глаза, волевой рот. Раньше Гейдж смущался от того, что его сравнивают с женщиной. Но в последнее время – поскольку все остальное, кроме фотографии, стерлось у него в памяти и он уже не слышал голос матери, не чувствовал ее запах – это придавало ему сил.

Сын похож на мать.

Иногда он представлял, что мужчина, почти каждый вечер напивавшийся до бесчувствия, не его отец.

Его отец умный, храбрый и немного безрассудный.

А потом смотрел на старика и понимал, что все это чушь собачья.

Выходя из комнаты, Гейдж показал старому ублюдку средний палец. Нужно как-то нести рюкзак. Но надеть его он не мог – раны на спине болели.

Гейдж спустился с крыльца и прошел на задний двор, где, пристегнутый цепью, стоял старенький велосипед, сменивший уже не одного владельца.

Садясь в седло, Гейдж улыбнулся, превозмогая боль.

Следующие двадцать четыре часа он свободен.

Ребята договорились встретиться на западной окраине города, где лес вплотную подходил к изгибу дороги, мальчик из семьи среднего класса, ребенок хиппи и сын пьяницы.

Они родились в один день, седьмого июля. Первый крик Кэла прозвучал в больнице графства Вашингтон – мать в это время тяжело дышала, отец плакал. Фокс появился на свет в подставленные ладони смеющегося отца в спальне странного деревенского дома; из проигрывателя неслась песня Боба Дилана «Ложись, леди, ложись», а воздух в комнате был пропитан запахом лаванды от зажженных свечей. Гейдж покинул лоно испуганной матери в машине «Скорой помощи», мчавшейся по шоссе 65 штата Мэриленд.

Теперь Гейдж приехал на условленное место первым. Он соскочил на землю и откатил велосипед к деревьям, чтобы его не было видно с дороги.

Затем сел на землю и закурил первую за сегодняшний день сигарету. От курева его всегда немного подташнивало, но сам акт неповиновения компенсировал неприятные ощущения.

Гейдж сидел в тени деревьев и курил, представляя себя на горной тропе в Колорадо или во влажных джунглях Южной Америки.