Розалинда Лейкер - Жемчужное ожерелье. Том 2

Она побежала по дорожке, потрясая кулаками, крича и обзывая Мейкписа самыми непотребными словами.

А в потайной комнате Мэри качала на руках Пейшенс, убаюкивая ее, в то время как Джулия, осмотрев сундук, обнаружила, что драгоценности Сазерлея похищены. Мэри не заметила этого, так как Мейкпис, сломав замок еще днем, поставил сундук взломанной стороной к стене.

— Он забрал все, — вскрикнула Джулия. — И золотую тарелку, и монеты. А я еще отнесла сюда мешок с деньгами, которые остались после бабушки, полагая, что здесь они будут в полной сохранности. Теперь нам нечего дать Майклу! Он ничего не получит! Вот так возвращение домой у него будет! Почему мне не пришло в голову, что Мейкпис мог обнаружить тайну Королевской двери?

— Не вини себя в этом. Откуда ты могла знать? Мейкпис — отъявленный негодяй и хитрец. Давай вернемся в дом. Самое большое сокровище Сазерлея — это Пейшенс, и нам удалось сохранить ее. В случае, если Мейкписа арестуют по дороге, деньги вернутся сюда.

Джулия покачала головой, закрыла сундук и встала.

— Местные жители уже не смогут его догнать. Да и кто знает, куда он поехал? — она потрепала спящую девочку по щеке. — Ты права. Денежные потери можно возместить, но ничто не заменит нам с Майклом нашей сестрички. Она — наше единственное сокровище. Слава богу, Мейкпис не запер Королевскую дверь, иначе я не услыхала бы выстрелов и не смогла бы спуститься в подземелье.

Когда они достигли Большой лестницы, Джулия поднялась на первую площадку и сняла со стены портрет Оливера Кромвеля, положив его лицом на пол. Затем принесла из комнаты бабушки портрет королевы Елизаветы и повесила его на старое место.

— Завтра, — сказала Джулия, — я пошлю в деревню за стариком Ридли и скажу ему, чтобы он удалил штукатурку с лица короля в Длинной галерее. В Сазерлее скоро все будет по-старому.

Утром Джулия собрала слуг в зале и обратилась к ним, как это раньше делали ее бабушка и мать. Некоторые из слуг, сохранившие пуританские убеждения, отказались служить роялистам. Феб, которая очень соскучилась по родному Блечингтону, попросила разрешения покинуть усадьбу, и Джулия не стала возражать. У нее все же осталось достаточно народу для ухода за домом, конюшней и парком до приезда Майкла, после чего тут распоряжаться начнет Софи, которой Джулия будет помогать советами.

Мэри выполняла роль няньки, а Джулия нуждалась в помощи по дому и выбрала себе в помощницы служанку по имени Бесс, которая так понравилась в свое время Кэтрин. Девушка гордилась своим назначением. Затем Джулия дала распоряжение слугам заниматься уборкой дома. Она хотела удалить все следы пребывания Мейкписа в Сазерлее.

Она послала за Ридли и управляющим. Пока Ридли занимался своими делами в Длинной галерее, она слушала отчет управляющего. Пусть Майкл решает, оставлять этого человека в усадьбе или нет, однако он давно уже отказался от своих республиканских убеждений. Он высказал желание остаться в Сазерлее и признался, что должен был оказывать нажим на задолжавших Мейкпису арендаторов. Несколько семей даже пришлось выселить. Джулия уже знала об этом и теперь хотела исправить положение дел.

— Я знаю всех этих людей. Некоторые семьи живут здесь со дня основания Сазерлея. Моя бабушка и отец хорошо к ним относились, и брат, безусловно, последует их примеру. Мы должны простить им все долги и на две трети уменьшить арендную плату. И последнее: оповести круглоголового джентльмена, которому мистер Уокер сдал дом в Брайер Лейн, чтобы он освободил его. Там скоро поселится госпожа Мэри.

Это решение не являлось идеальным, но, посоветовавшись с Мэри, они все же остановились на таком варианте. Мэри, безусловно, будет время от времени встречаться с Майклом, тем не менее ее приводило в ужас то, что она должна покинуть Сазерлей.

— Я должна позаботиться о том, чтобы у нас с тобой имелись средства к существованию, Мэри, — сказала Джулия, после того как управляющий удалился. — Майклу, чтобы содержать имение, потребуются все деньги, которые ему будут платить арендаторы. По крайней мере, хорошо уже то, что приданое его жены не ушло на постройку дома в Париже, теперь ему не надо залезать в долги.

— Я могу опять стать портнихой, — заявила Мэри. — Уверена, что сейчас многие женщины захотят иметь новые платья.

Джулия задумчиво кивнула.

— Это так. Но сегодня каждая женщина, умеющая держать в руках иголку, называет себя портнихой. Нам нужно придумать что-то пооригинальней. Мы должны продавать свой товар в Лондоне, где за него будут хорошо платить, — она хлопнула рукой по закрытой книге учета. — Мне необходимо каким-то образом заработать деньги. Что бы ты ни говорила, но я чувствую себя виноватой в том, что не углядела за золотом, предназначавшимся Майклу. Большую часть заработанного я отдам ему.

— Я хочу сшить наряды для празднования дня восстановления монархии, — сказала Мэри задумчиво. — Или ты считаешь, что я должна продать тот лионский шелк, который подарил мне Майкл?

Джулия удивленно подняла брови:

— Продать шелк? Ни за что!

Затем она торжествующе улыбнулась.

— Давай сошьем себе по новому платью с глубокими вырезами в роялистском стиле и украсим их лентами! Мы наденем эти платья и поедем в Лондон, чтобы увидеть торжественный въезд в город короля, в чьей свите обязательно будет Майкл! — она откинула назад голову и в восторге закрыла глаза. — Давно мы не позволяли себе никаких развлечений! За мамой будет ухаживать Сара и Джейн, которая была старшей служанкой, пока Мейкпис не прогнал ее. Она очень хочет вернуться в Сазерлей.

К концу дня все имущество Мейкписа вынесли из дома и погрузили в фургон, который должен был доставить все это в Чичестер для продажи с аукциона. Кровать в его спальне заменили другой. На ее балдахине вновь красовались прежние занавески. Пока одни слуги занимались этим, Джулия послала других на чердак принести кресло матери и ее шкатулку с принадлежностями для вышивания. Один из посланных слуг вернулся, когда Джулия открывала настежь окна спальни, чтобы впустить туда побольше свежего воздуха и выветрить из комнаты дух Мейкписа.

— Я ничего не нашел там, мадам, — заявил слуга.

Она повернулась к нему с озабоченным выражением лица.

— А ты хорошо искал?

— Я искал повсюду, кроме одной комнаты, которая оказалась запертой.

— Как «запертой»? — насколько ей было известно, на чердаке никогда не запирали комнат. Может быть, Мейкпис распорядился собрать там все дорогие Анне вещи?

— Я сама поднимусь туда, — она взяла связку с ключами и, проходя мимо резной решетки, крикнула находящейся в зале Мэри:

— Хочешь пойти со мной на чердак — поискать кресло мамы и ее шкатулку?