Итсасо Мадарьяга - Одинокие сердца

Алисон вдруг подумала, что актрисе, наверное, приходится экспериментировать со всевозможными ощущениями, прежде чем она научится правильно изображать каждое из них и прежде чем имитируемая ею боль будет казаться настоящей, и что она, Алисон, осознает эту боль только в интерпретации великих кудесниц сцены, которых она в течение многих лет видела на экране. Вот так и нужно поступать — так, как они. Именно в этом и заключается реальная жизнь. Сидя на полу, Алисон могла думать только о своей боли и воспринимать ее так, как будто она получает от нее удовольствие. Она уже позабыла и о Сэме, и о том, как он с ней поступил. Она думала только о своей боли — возможно, потому, что некоторым образом — может, даже подсознательно — чувствовала себя виновной в том, что сейчас произошло. Наверное, она разыграла свою партию не так, как следовало, и потому в ее распоряжении оказались лишь избитые уловки, от которых нет никакого толку: они больше не действуют на ее мужа, и он уже не пытается побыстрее загладить свою вину и обнять ее, как он неизменно поступал раньше.

Раньше. Раньше чего?

Алисон была настолько занята детьми, еженедельными родительскими собраниями, различными церковными мероприятиями и повседневными домашними хлопотами, что не заметила, как ее брак начал разваливаться. Она, похоже, постепенно стала не нужна Сэму. Они уже довольно долго живут вместе, и очень часто Алисон, ложась с Сэмом в кровать и превозмогая неприязнь к исходящему от него кабацкому запаху и его храпу, безуспешно пытается заснуть. Ее муж несколько месяцев не прикасается к ней, и она этому даже рада, потому что ей уже не нужно заниматься тем, чем ей заниматься, мягко говоря, противно. Каждый раз, когда Алисон смотрела на своих детей и вспоминала, как они были зачаты, ее охватывало такое сильное отвращение, что она, сдерживая тошноту, наполняла ванну водой и потом сидела в ней, потягивая из бокала вино, пока горячая вода и алкоголь не давали ей возможность почувствовать, что она — снова — очистилась. По мнению Алисон, ее отношения с мужем должны были представлять собой нечто возвышенное. Восхитительное. Чистое. Стабильное. Идеальное. Она больше ничего не требовала от жизни, лишь бы Сэм поддерживал свой высокий социальный статус и зарабатывал много денег, лишь бы он упорно карабкался вверх по карьерной лестнице, обеспечивая супруге возможность отправляться за покупками каждый раз, когда у нее появится свободное время, которое ей нечем занять. Все шло так замечательно! И вдруг… вдруг что-то случилось. Что? Что происходит с идеальной, восхитительной жизнью, которую ей с таким трудом удалось наладить?

Алисон вытерла уже начавшие подсыхать слезы. Она не собиралась терять все то, что имелось в ее жизни, из-за Сэма. Она заслуживала жизнь, которой жила до сего момента, и будет пытаться и дальше жить точно так же, чего бы ей это ни стоило. Для нее не имело значения, что подумает Сэм и что он станет делать. Теперь, когда ее муж приобщился к какому-то «очень серьезному бизнесу», она, Алисон, не станет отказываться от денежных средств, которые можно было бы выкачать из него. Она обратится за советом к какому-нибудь юристу, которому можно доверять, — например, к одному из своих университетских однокашников. Или нет, лучше к кому-нибудь, кто не имеет к ней ни малейшего отношения, не знает ничего ни о ней, ни о ее прошлом. Она еще поразмыслит, кто бы это мог быть.

Алисон, поднявшись, зашла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Вымыв раскрасневшееся от слез лицо, она посмотрела на себя в зеркало и, проведя влажными от воды пальцами по коже, стала предаваться воспоминаниям.

Учеба в университете. Сколько же с тех пор прошло лет?! Как и многие другие девушки ее поколения, Алисон поступила в высшее учебное заведение, успешно окончила его и устроилась на работу. Работала она, правда, недолго, потому что, выйдя замуж, уволилась и посвятила себя детям и ведению домашнего хозяйства. В этом заключалась ее жизнь, и такая жизнь ей нравилась. Именно ради этого она и поступала на юридический факультет — чтобы встретить там будущего супруга, который сумеет настолько хорошо ее обеспечить, что у нее уже не будет необходимости работать. Ей нравилось жить в тихой деревушке, расположенной достаточно близко от Лондона, чтобы можно было в любой момент быстренько туда смотаться, но при этом достаточно далеко от города, чтобы можно было наслаждаться жизнью в сельской местности. Идеальное место для жизни — идеальное во всех отношениях. Алисон потратила немало сил на то, чтобы ее жизнь сложилась именно так, как ей самой хотелось, и отнюдь не собиралась теперь все это потерять. В этом она была уверена.

Взяв полотенце, Алисон вытерла лицо, наспех пригладила волосы и, поправив одежду, приготовилась к тому, чтобы спуститься в столовую и вести себя как ни в чем не бывало.

Да, чего бы ей это ни стоило, она постарается и дальше жить той жизнью, какая ей всегда нравилась. И это у нее получится.

Необычайная расторопность матери оказалась для Одри неожиданностью. Виолетта уверенно сновала туда-сюда по универмагу «Харродс», чувствуя себя как рыба в воде, в то время как Одри все никак не могла припомнить, где же они видели те брючки, которые ей очень понравились. В конце концов она стала просто ходить следом за матерью, порхавшей то по одному, то по другому этажу магазина и умудрявшейся без труда находить отдел, в котором продавалась «та очень симпатичная юбка» (или «тот свитер, который идеально подходит к брюкам в стиле модельера Ральфа Лорена, мы видели этот свитер, когда только что сюда пришли — помнишь? — там, у самого входа… да, там»).

С Одри в этом универмаге всегда происходило одно и то же: ей потребовалось бы несколько часов на то, чтобы научиться здесь ориентироваться, и поскольку у нее обычно не было для этого ни времени, ни надлежащего терпения, она просто окидывала взглядом интересующий ее этаж и, увидев вдалеке нужный отдел, пыталась пройти к нему, но при этом… его не находила. Одри знала, что этажи имеют форму кольца, но когда она пересекала проход, чтобы оказаться в нужной ей секции, неизменно забредала куда-нибудь не туда. Она никогда не помнила, где только что проходила, а если и помнила, то не могла разыскать, где это место находится. Каждый раз, когда Одри заглядывала в «Харродс», она испытывала разочарование. Ей, в общем-то, нравились большие универсальные магазины, однако она с большим трудом в них ориентировалась. Среди таких магазинов она отдавала предпочтение универмагу «Либерти». Одри нравилось это здание, построенное в стиле Тюдор, особенно его старинная часть, в которой она почему-то чувствовала себя очень комфортно. Одри любила проходить через стеклянные двери и гладить рукой перила, установленные еще несколько веков назад. Там она с удовольствием осматривала все-все отделы, и, прежде чем уйти, заходила в кафетерий, чтобы побаловать себя чашечкой чая с куском «Летнего пудинга» (самого вкусного из всех пудингов — кроме, конечно, тех, которые готовила ее мама).