Итсасо Мадарьяга - Одинокие сердца

— Именно так. Когда умерла Дженни, ее доля в наследстве перешла к твоему отцу, а когда умер и он, все унаследовали мы втроем: одна половина — мне, а вторая половина — тебе и Сэму. Однако твоя доля должна была бы вернуться в семью, если бы с тобой случилось что-нибудь еще до того, как у тебя появились бы дети. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду… Нужно было сохранить имущество внутри нашей семьи. Так что, как видишь, не я одна принимала решение.

— Ты права, я тогда не возражала против продажи дома, — печально кивнула Одри. — Я слишком долго прожила вдалеке от «Виллоу-Хауса» и считала, что когда-нибудь и у нас с Джоном появится что-нибудь подобное. В тот момент фамильный дом не имел для меня большого значения. Мне он был не нужен, и я за его судьбу не переживала.

— Ты думала, что Джон захочет уехать в глушь, чтобы жить неторопливой жизнью вдалеке от мегаполиса?

Виолетта изумленно уставилась на дочь.

— Но ведь… очень многие бизнесмены поступают именно так. Они работают в Лондоне, а живут в двух-трех часах езды от него. А то и дальше.

— Ну да. И ты полагала, что Джон захочет стать одним из таких бизнесменов. — Виолетта пристально посмотрела на нее. — Послушай, Одри, я не знаю, помнишь ли ты, что Джон был совсем не в восторге от выездов на природу. Он заставлял себя в них участвовать, потому что он — галантный джентльмен, никогда не позволяющий себе вести себя бестактно. Не то что твой брат, который, когда его приглашают на пикник, тут же в пренебрежительной форме отказывается. В душе Джон, по-видимому, не такой уж и джентльмен, но он все же всегда старался вести себя очень вежливо…

— Я это знаю, мама, знаю, — поспешно сказала Одри, стыдясь собственных заблуждений, — однако я думала, что все еще впереди и что Джону это когда-нибудь понравится. Большой город ведь утомляет. В нем все совсем не так, как в провинции! Когда у меня плохой день, в Лондоне он кажется еще более мрачным, чем на самом деле, и я прячусь в каком-нибудь — находящемся поблизости — пабе, пью там пиво и болтаю о всяких глупостях с Бекки и Джун. Мы делаем вид, что дела идут хорошо и что впереди у нас радужное будущее, однако в действительности мы все хотим примерно одного и того же — хотим, чтобы, когда мы возвращаемся домой, нас там кто-то ждал и чтобы этот кто-то спросил, как у нас прошел день, и предложил нам чашку горячего чая. И чтобы мы потом садились на диван и рассказывали этому кому-то о своих повседневных радостях и горестях.

— Когда ты возвращалась с работы, Джона никогда не бывало дома?

— В последнее время, после того как он устроился на новую работу — ну, и после связанных с ней изменений в его жизни, — он довольно часто приходил очень поздно, потому что, как он мне объяснял, ему приходилось то задерживаться допоздна, то ужинать с каким-нибудь большим начальником, то участвовать в корпоративном мероприятии. В этом, в общем-то, не было ничего необычного — ему ведь доверили очень ответственную должность…

— К чему он всю свою жизнь и стремился, — перебила дочь Виолетта.

Одри посмотрела на нее с таким видом, как будто узнала об этом последней.

— Да, именно так. А я… я не хотела на него давить… — Она на некоторое время замолчала, и Виолетта терпеливо дождалась, когда ее дочь снова заговорит. — Я боялась, что если начну артачиться и попытаюсь заставить его относиться к нашим отношениям более серьезно и взять на себя кое-какие обязательства, то… Не знаю. Мне почему-то кажется, что Джон как раз и дожидался, когда же я затрону эту тему. «Наши пути расходятся, Одри», — вот и все, что он мне сказал. По телефону. На следующий день, когда я вернулась с работы, он уже забрал все свои вещи и оставил мне дурацкую записку, в которой написал о том, что он всегда будет с большой благодарностью вспоминать о нашей с ним тесной дружбе. Как будто между нами никогда не было ничего, кроме дружбы. Самой что ни на есть обыкновенной дружбы. Столько лет прожить вместе с человеком — и вдруг он становится абсолютно чужим. Такого я от него не ожидала. Я думала, что Джону нужно время, чтобы адаптироваться к новой работе, что его новая должность будет отнимать у него все его время до тех пор, пока он не войдет в курс дела, и что затем все снова станет так, как было раньше, и что мы поженимся и создадим полноценную семью. Как видишь, ничего из этого не сбылось. Нет у меня ни семьи, ни детей, ни чашки чая, подаваемой мне любимым мужчиной, — в общем, ничего. Столько лет, проведенных в тени Джона, — и никакого результата.

— Я бы не сказала, что ты находилась исключительно в его тени. У тебя ведь была своя работа…

— Я не имею в виду работу. Я планировала свою жизнь, исходя из того, что у нас с ним будет одна жизнь на двоих. Прежде чем что-то сделать, я обязательно советовалась с ним, а он в большинстве случаев имел какие-то свои планы, в которых не было места для меня. Джон говорил, что все это из-за его работы, но мне кажется, что если у тебя есть близкий и любимый человек, твоя жизнь так или иначе связана с ним, и если ты хочешь что-то сделать, тебе хочется делать это вместе с ним. В последнее время я сидела по субботам и воскресеньям дома одна и даже брала на дом работу, которая была отнюдь не срочной. Я просто пыталась себя чем-то занять. Так что я тоже, как и он, работала, но субботы и воскресенья мне хотелось проводить с ним.

— А что делал по субботам и воскресеньям Джон?

— Иногда ему нужно было съездить на пару дней за границу, иногда — пообедать с каким-нибудь большим начальником, иногда — сходить на футбольный матч… Думаешь, мне многое об этом известно?! Я только знаю, что я его ни в чем не упрекала. Я не капала ему на мозги, а, наоборот, хотела, чтобы он чувствовал себя свободным и делал только то, что ему нравится.

— Знаешь, Одри, должны быть все-таки какие-то пределы. Когда два человека живут вместе, они оба должны чем-то жертвовать друг ради друга. Ты ведь, наверное, во многом себе отказывала.

— Я столько лет прожила вместе с Джоном, что теперь мне кажется, что вся моя жизнь определялась исключительно его интересами.

Виолетта на минуту-другую задумалась.

— И это очень плохо. Когда двое живут вместе, каждый из них должен чем-то жертвовать ради другого. В противном случае в отношениях возникает перекос и проигрывает всегда тот, кто жертвовал больше.

— Я это уже поняла, — с горечью сказала Одри.

— Ладно, что было, то прошло. Всегда есть что-то, что человек может обратить себе на пользу, какая-то возможность, которая у него в другой ситуации не появилась бы.

— Ах вот как?

— Ну, например, у тебя впереди еще целая жизнь, чтобы решить, чем ты будешь заниматься, чтобы найти себе работу, которая будет доставлять тебе удовольствие, и чтобы познакомиться с новыми людьми, с которыми бы ты в противном случае не познакомилась. Возможно, твоя судьба заключается совсем не в том, в чем ты думала. — Виолетта посмотрела на дочь так, как может посмотреть только мать. — Знаешь, Одри, жизнь ведь мудрее любого из нас, и она иногда подсказывает нам, куда идти. Да, подсказывает нам это в той или иной форме. Мы пытаемся продвигаться в определенном направлении, но у нас ничего не получается, жизнь наносит нам удар за ударом, и все наши усилия оказываются…