Итсасо Мадарьяга - Одинокие сердца

— Доброе утро!

Виолетта и Шарлотта ждали, сидя за столом и разговаривая. Мисс Марпл старательно занималась утренним туалетом, усевшись на полке возле холодильника. В окне виднелся зеленый газон. Одри, взглянув на мать и тетю Шарлотту, увидела, как сильно отличаются они друг от друга. Виолетта — с выкрашенными в платиновый цвет и аккуратно расчесанными волосами с загнутыми вверх кончиками; Шарлотта — с шевелюрой естественного цвета (в которой проглядывало множество похожих на серебряные нити седых волос), собранной на затылке в пучок, из которого выбивались маленькие непослушные пряди. Виолетта — с легким макияжем, одетая в желтовато-коричневые брюки с вышивкой по краям и в клетчатую миткалевую рубашку небесно-голубого цвета, с рукавами, засученными выше локтей; Шарлотта — без какой-либо косметики и в платье из ткани в маленький темный цветочек на светлом фоне. Куда уж больше отличий?

При появлении Одри сестры вдруг замолчали, и она поняла, что они разговаривали о чем-то очень важном.

— Ну вот я и пришла. Умираю от голода. Как тебе спалось, мама?

— Замечательно.

Виолетта, по-видимому, только что обсуждала с сестрой проблемы, связанные с «Виллоу-Хаусом» и с Сэмом. Шарлотта, правда, почти не знала Сэма. Последний раз она видела его еще на похоронах Теобальда.

— Хочешь гренок?

— Да, тетя, очень хочу.

— Ты, я смотрю, в прекрасном настроении. Видать, тебе очень хорошо спалось, — сказала дочери Виолетта.

— Да. Кроме того, сегодня такой чудесный день. У вас уже есть какие-нибудь планы?

— Я хочу отдохнуть после всех этих замков, а ты можешь делать все, что хочешь.

Одри подумала, что ей, пожалуй, следует дать матери и тете возможность поговорить с глазу на глаз, а потому стала быстренько соображать, куда бы пойти.

— Мне хочется сходить в Кентерберийский собор, да и вообще погулять по городу. Может, нужно что-нибудь купить?

Шарлотта покачала головой.

— Спасибо, солнышко, но я накупила продуктов еще за день до вашего приезда. Так что лично мне ничего не нужно.

— И мне тоже, Одри, спасибо.

Полчаса спустя Одри уже ехала на своем автомобиле в сторону центра Кентербери. Она припарковалась неподалеку от собора и, выйдя из машины, направилась к нему.

Войдя в собор, она прошла по боковым нефам, не отрывая взгляда от свода. Она постояла перед скульптурным изображением Эдуарда Плантагенета, прозванного Черным Принцем, алебастровыми фигурами Генриха IV и Джоанны Наваррской, могилой Томаса Торнхерста и его супруги в капелле Святого Михаила, могилой Томаса Бекета в капелле Троицы. Обойдя боковые нефы, Одри направилась к клиросу. Подойдя к пересечению центрального нефа и трансепта [13] Трансепт поперечный неф, пересекающий продольный объем в крестообразных зданиях. , она подняла голову и посмотрела на центральную башню собора. Проникавшие через окна солнечные лучи освещали красивое сочетание архитектурных украшений, выполненных в виде вееров и щитов. Одри уже забыла, какое грандиозное впечатление производит Кентерберийский собор… Затем она стала рассматривать хоры с расставленными слева и справа скамьями, сиденья которых были обиты красной материей. Стены уходили высоко вверх — чуть ли не до неба. Одри присела на скамью и попыталась предаться размышлениям, однако так и не смогла заставить себя не вертеть головой по сторонам: уж очень ей нравилось разглядывать внутреннее убранство храма. В конце концов она сдалась и стала делать то, что ей нравится.

Выйдя через некоторое время из собора, Одри стала медленно, с удовольствием, бродить по центру города, останавливаясь перед витринами. Она зашла в книжный магазин и начала ходить между стеллажами, уставленными книгами. Остановившись из любопытства у секции, посвященной цветоводству и садоводству, она, к собственному удивлению, обнаружила там одну из книг, написанных ее тетей, — как будто наличие этих книг здесь являлось подтверждением того, что тетя Шарлотта и вправду их написала. Одри ведь знала, что ее тетя пишет книги, и потому удивляться было вроде бы нечему, однако Одри впервые соизволила искать книги, написанные ее тетей, на полках книжного магазина.

Девушка купила несколько книг для себя — чтобы читать, сидя где-нибудь в глубине сада в «Роуз-Гарден», — и пару книг для матери. Ей хотелось приобрести книгу и для тети Шарлотты, но Одри так и не смогла выбрать какую. Может, удастся купить что-нибудь в другом магазине?

Когда Одри вышла на улицу, уже вовсю припекало солнце. В центре города кипела жизнь: люди сновали туда-сюда по вымощенным булыжником тротуарам, заходя в магазины и выходя из них. Одри остановилась перед витриной, на которой был выставлен фарфор, и подумала, что, пожалуй, красивый декоративный горшочек для цветов будет неплохим подарком для тети. В доме, где уделяется так много внимания цветам, цветочный горшочек никогда не будет лишним. Одри выбрала стеклянный горшок средней величины и два соответствующих ему по стилю канделябра. Конструкция его была современной, простой, без излишних украшений — в общем, именно то, что нужно.

После долгого хождения по улицам и магазинам Одри решила зайти в чайную и немного отдохнуть. Она уселась за симпатичный столик у окна, чтобы можно было смотреть на главную улицу города и на снующих по ней людей. Ожидая, когда ей принесут заказанные чай и пирожное с заварным кремом, девушка решила полистать купленные книги. Она начала с романа Румер Годден «Дом с четырьмя комнатами», а затем пролистала и остальные книги и прочитала аннотации к ним. Она одновременно и отдыхала, и наслаждалась чтением. Именно этим ей сейчас и хотелось заниматься.

Наконец принесли чай и пирожное. Одри вдруг осознала, что уже давным-давно не доставляла себе этого удовольствия, — удовольствия уделять время лишь себе самой, удовольствия бродить погожим утром по городу и никуда при этом не спешить. Она не доставляла себе этого удовольствия, потому что всегда подстраивалась под планы Джона, и если он не изъявлял желания пойти с ней погулять, почти всегда предпочитала остаться дома, чтобы потом томиться бездельем и изнывать от гложущей ее обиды. Свобода — одно из преимуществ незамужней женщины, однако Одри понимала, что такая свобода может очень быстро надоесть. Она была уверена, что лучше все-таки жить с кем-нибудь вдвоем, хотя при этом осознавала, что теперь предпочла бы остаться одна, нежели соглашаться на неравноправные и несправедливые отношения только лишь из страха перед одиночеством. Раньше Одри была влюблена в Джона, и она знала, что придавала их отношениям гораздо больше значения, чем он, и что она с этим смирилась, оправдывая это тем, что у них с Джоном слишком разные характеры. Теперь же, охладев к Джону, она смотрела на вещи гораздо прагматичнее. Давившие на психику тучи в ее душе рассеялись, небо стало чистым и безоблачным, и можно было увидеть линию горизонта — далекую и недосягаемую. Мир не рухнул, и жизнь не остановилась.