Кэти Летт - Бешеные коровы

Тут захныкал Джек. Мэдди снова расстегнула кармашек на левой чашечке ее бюстгальтера. Он с нетерпением ухватился за сосок.

— Мне нужен один из этих… как они называются? Сигнальные браслеты? Там должно быть написано: «Кормящая мать с дефицитом мозговой деятельности. Обращаться с осторожностью».

Мэдди прекрасно знала о своих достоинствах: она обладала утонченностью падающего фортепьяно и культурным изыском скотовода (дерьма в коктейле), но в то же время была добра, естественна и искренна , как блики солнца на заднице купальщицы на пляжах Бонди-Бич. Детективы не могли этого не видеть. Только она собралась разыграть наивную дурочку, как офис наполнился незабываемым ароматом лосьона после бритья недавнего портье. Огромное пятно на плече добавляло последний штрих к его портрету.

— Это та самая женщина? — спросил его детектив.

— Да, Гив. — Портье держал между брезгливо вытянутыми указательным и большим пальцами бледную, мокрую подушечку накладки для груди.

— Ой, да ладно вам! Я бы обязательно заплатила, если бы ваш мордоворот не вытолкал меня на улицу!

— Да я не трогал ее и пальцем!

— Как же. А у Элтона Джона на голове растут собственные волосы.

С момента своего рождения Мэдди становилась все саркастичнее с каждым днем. Если любовь была наркотиком, то Мэдлин Вулф можно было считать профессиональным ночным химиком. Правда, эти времена уже в прошлом. Мэдди решила, что мужчины ее больше не интересуют. Она изменилась, и ей нравилось ее теперешнее «я». Даже ее последняя стрижка шла ей как-то по-новому.

— Не желаете позвонить отцу ребенка? — представитель «Харродза», тронутый довольным чмоканьем Джека, подтолкнул ей телефон через огромный стол из органического стекла.

Мэдди так расхохоталась, что чуть не подавилась. С момента ее последней встречи с Алексом прошло уже около месяца. Последними словами, которые она услышала от него в послеродовой палате, были: «Будем поддерживать связь!» Она открыла рот, чтобы ответить детективу, но тут ее губы искривились, подбородок задрожал, а она с трудом удержалась от всхлипа. Дело было даже не в том, что она по-прежнему любила Алекса. Просто страдающий от зависимости человек всегда проходит через период ломки. Ей с каждым днем становилось все лучше. Теперь она могла не думать о нем целых несколько секунд !

— Не рассчитывай на то, что слезы помогут тебе выйти сухой из воды, — прорычал портье. — Рыдаешь — значит, виновата.

— Не смешите… — Мэдди старалась взять себя в руки, — меня. Все дело в ребенке. Я плачу даже над рекламой питания для щенков. Я плачу в кино… даже во время анонсов.

— У девочки явно послеродовая депрессия, — значительно объявила Мамаша Джой.

— Да нет у меня никакой де-де-прессии, — всхлипывала Мэдди.

Она изо всех сил старалась принять надменный вид, что было довольно трудно, учитывая потеки туши на лице и молока на одежде.

— Детка, ты выглядишь печальнее, чем вибратор на солнечных батарейках в дождливый день.

Джек начал извиваться и хныкать. Мэдди уложила его на вытянутые руки, путаясь собственной неумелости. Она любила его больше самой жизни, но отчаянно жалела о том, что к ребенку не прилагалась инструкция по применению и уходу.

— Да вас просто засмеют в суде, — фыркнула Мамаша Джой на нерешительного представителя универмага и профессионально безразличного детектива. — Ха! Не говоря уже о газетах… — Шотландия подскочила и врезалась в Уэльс, подчиняясь бешеному ритму землетрясения смеющегося тела.

— Хватит выделываться, и быстро берись за чертов телефон! — встрял портье.

Этот парень обладал обаянием, способным начисто отбить всяческое влечение к мужчине как к виду.

— Давай-давай. Звони. Этот звонок особенно понравится «Де Бабилон», тем более сейчас, когда они пытаются занизить уровень преступности среди чернокожих.

Пока детектив и представитель магазина совещались, Мамаша Джой наклонилась и ее большой яркий рот с бриллиантом оказался рядом с лицом Мэдди.

— Когда на улице льет как из ведра, — хрипло прошептала она, — бери с собой зонтик.

Подхватив Джека в свои большие ручищи, она живо освободила пространство на столе и сменила ему подгузник. Потом она положила его к себе на колени и стала массировать ему спинку мягкими, успокаивающими круговыми движениями. Потрясенная ловкостью этой крупной женщины, Мэдди с благоговением коснулась маленькой головки сына. Как и в начале любого романа она нервничала и была полна идеалистических представлений. Ее любовь была иррациональна, без примеси фамильярности или умудренности опытом. Она уже целый месяц была матерью, но по-прежнему воспринимала ребенка как драгоценный аксессуар… в данном случае к преступлению .

— Подозреваю, что за это дело вас вызовут в Букингемский дворец, мальчики! — В том месте, где положено находиться нитке жемчуга, шею Мамаши Джой украшали роскошные складки жира. Когда она смеялась, они перекатывались и подрагивали. — Несчастная начинающая убийца и женщина в возрасте менопаузы! Хи-хи-хи-хи!

Звучная отрыжка младенца, которого она передала трепещущей матери после своего высказывания, поставила в конце него жирный восклицательный знак.

Потерпевший безоговорочное поражение от ядерной смеси слез и сарказма представитель «Харродза» написал на формуляре Мамаши Джой: «Не требует применения дальнейших мер».

— Ничего себе менопауза! Наверное, самая длинная из известных в истории медицины! — провыл он. — Тебе бы обратиться в долбаную Книгу рекордов Гиннесса по менопаузам.

Мамаша Джой выдала салют двумя пальцами из своего личного набора драматических жестов.

— В магазин больше не суйтесь, ни одна ни вторая, — мстительно произнес представитель универмага, стараясь сохранить лицо.

На этом все могло закончиться, если бы детектив, собиравший вещи Мэдди, не наткнулся на кошелек. Подобно маленькому коричневому сумчатому детенышу, он прятался на дне детского рюкзачка-кенгуру. Когда детектив извлек свою находку из теплого укромного местечка, Мамаша Джой вскочила на ноги.

— Господь всемилостивый! Это подстава!

Ее огромное тело не просто дрожало от гнева, оно бушевало и вулканировало от ярости. Мужчины отпрянули назад. Из-за ее резких движений из-под юбки показалась ловко упрятанная сумка. Мамаша не успела водрузить ее на прежнее место, и тряпичный тайник выскользнул на пол, рассыпав все свое содержимое по ковру. Мамаша Джой разразилась убийственной бранью.

Портье торжествовал. Он поправлял одежду и распушал эполеты.

— Господа, кажется, пришла пора пригласить Старика Билла.

Счастливый младенец сопел и вертел розовым личиком рядом с грудью матери, не осознавая, что судьба только что вручила им обоим билет в один конец. Место назначения — Далекие Дали, дальше не видали.