Лесли Пирс - Когда мы встретимся снова

— Я могу поступить в колледж, где готовят секретарей. Я всегда мечтала об этом, — сквозь слезы выдавила она.

— Ну, и кто, по-твоему, будет платить за это? — коротко бросил он. — Мне приходится работать с утра до ночи, чтобы у нас была крыша над головой.

— Тогда я поищу любую работу, — отчаянно выпалила она. — Я могу стать официанткой или работать с картотеками.

— Ты согласна отправить свою мать в дом престарелых только ради того, чтобы стать официанткой? — спросил отец, и его кустистые брови полезли на лоб от возмущения. — Ушам своим не верю.

— Тогда найми кого-нибудь еще ухаживать за ней, — расплакалась Сюзанна. — Я больше не в состоянии заниматься этим.

— Я не могу себе этого позволить, услуги сиделки стоят слишком дорого, — резко ответил он. — Я скажу тебе, как обстоят дела. Если ты настаиваешь на том, чтобы бросить свою мать, ей придется отправиться в дом престарелых. Тебе не приходило в голову, что тогда с ней будет? Она не только вынуждена будет жить в обществе старых, больных, лишившихся рассудка женщин, но еще и мучиться сознанием того, что ее дочь оказалась такой эгоисткой, что предпочла прислуживать за чужим столом, чем заботиться о собственной матери.

— Однако ты же не ждешь от Мартина, чтобы он пожертвовал своей жизнью, — попыталась возразить она.

Мартин всегда был источником постоянного раздражения для нее. Десятилетняя разница в возрасте означала, что они никогда не могли стать товарищами в детских играх. Собственно говоря, к тому времени, когда Сюзанне исполнилось пять или шесть лет, она уже усвоила, что от брата лучше держаться подальше. Он был жестоким мальчишкой, ему доставляло несказанное удовольствие прятать или ломать ее любимые игрушки, Мартин частенько избивал ее безо всякой причины или шептал ей на ухо угрозы и оскорбления, когда родителей не было поблизости.

Она не могла нарадоваться, когда он уехал учиться в университет, и случилось это в тот самый год, когда отец начал обучать ее стрельбе. Тогда она была слишком мала, чтобы понимать, что это стало лишним поводом для Мартина завидовать ей и ревновать ее. Отец оказывал ей внимание, которое, по мнению Мартина, должно было достаться ему. Сюзанна никогда не забудет тот зимний день, когда она стояла на берегу и смотрела на реку, а Мартин тихонько подкрался к ней сзади и столкнул в воду. Она чуть не умерла от испуга и холода и поняла, что именно этого он и добивался, потому что сразу же убежал в дом. К счастью, Сюзанна сумела сделать несколько гребков и кое-как выбраться на берег, а дома ее отшлепали за то, что она лжет, утверждая, будто это брат столкнул ее в воду. Мать и слышать не желала ничего плохого о Мартине.

С той поры он не оставлял ее в покое. Всякий раз, приезжая домой, брат вел себя все грубее и отвратительнее, унижал ее, намекая, что она слишком тупа, чтобы найти приличную работу. Он говорил, что она толстая и уродливая. Называл ее приживалкой. Он перенял манеру отца, требуя, чтобы она прислуживала ему. Но отец не обращал на это внимания.

— У Мартина в городе важная и ответственная работа, — заявил он сейчас, смерив ее холодным взглядом, означавшим, что она пожалеет, если осмелится сказать что-то плохое о его сыне. — Он трудился долго и упорно, чтобы получить это место. А теперь прекрати молоть глупости и ступай уложи свою мать в постель. Если она услышит, что ты тут наговорила, с ней может случиться еще один удар.

Сейчас Сюзанна понимала, что отец пытался шантажировать и запугивать ее. На самом деле у него были деньги на сиделку, вот только он не хотел тратить их на свою жену, ему совсем не нравилось то, что должно было случиться с появлением сиделки. Она настояла бы на визитах в строго определенные часы, она не стала бы заниматься уборкой, приготовлением еды и всем прочим. Ему пришлось бы делать это самому или нанять за плату еще одну женщину, и тогда он не смог бы позволить себе сидеть в баре, играть в гольф и охотиться.

Но в то время Сюзанна была чересчур наивной и доверчивой, чтобы понимать это.

И только в 1973 году она окончательно потеряла веру в отца, когда обнаружила, что у него есть любовница. Стирая его рубашки, Сюзанна уже несколько раз замечала на воротнике следы губной помады, но гнала от себя тревожные мысли, предпочитая думать, что он просто по-дружески обнимался с кем-нибудь из своих сотрудниц в конторе, пока наконец в кармане куртки не нашла записку от Герды.

Герда была машинисткой, которую отец нанял, как только у матери случился удар. Сюзанна мельком видела ее один раз, случайно заглянув к отцу в контору, чтобы он подвез ее домой. Герде было около сорока, у нее были рыжие волосы, большая грудь и простоватая внешность, и выглядела она довольно привлекательно.

Записка была краткой, но чрезвычайно информативной: в ней Герда извинялась за то, что вела себя сварливо и раздражительно с отцом прошлым вечером. Она говорила, что не сдержалась, поскольку боится, что время, когда они соединятся навеки, так никогда и не настанет. Но она любит его и готова ждать.

— Ты ублюдок, — вслух произнесла Сюзанна, забыв, что на верхней койке лежит Джулия.

— Кто ублюдок? — спросила та.

Сюзанна подняла глаза и увидела перевернутое лицо сокамерницы, та свесилась со своей койки, глядя на нее. Джулии сравнялось тридцать пять, она была крашеной блондинкой с грубо вырубленными чертами лица и успела уже добрый десяток раз отсидеть в тюрьме за воровство и проституцию. Джулия имела троих детей, которые жили с ее матерью, пока она ожидала суда за то, что ограбила одного из своих клиентов. И хотя она не была такой вульгарной и злобной, как некоторые другие заключенные, Сюзанна все же решила, что с ней лучше объясниться.

— Я думала вслух, — ответила она. — О своем отце. Извини, я не хотела потревожить тебя.

— Что он тебе сделал? — спросила Джулия.

— В общем-то, ничего особенного, но он завел себе любовницу после того, как с моей матерью случился удар, — объяснила Сюзанна. Она не собиралась распространяться на эту тему дальше и признаваться в том, что начала испытывать к отцу ненависть. Сама мысль о том, что он путался с другой женщиной, ожидая, пока его жена умрет, убила в Сюзанне всю любовь, которую она когда-то питала к отцу.

— Все мужчины ублюдки, — заключила Джулия, но тон ее был дружелюбным, она спустилась со своей койки и уселась рядом с Сюзанной. — Ты его прикончила за это?

У Сюзанны сложилось впечатление, что Джулия всю свою жизнь терпела от мужчин унижения, оскорбления и даже побои.

— Нет, — ответила она и улыбнулась. — Тогда у меня еще не было склонности к убийству.

Джулия заулыбалась в ответ, и на мгновение перед Сюзанной предстала очень симпатичная девушка, которой та когда-то была.