Владимир Андреев - Ганг, твои воды замутились. Три брата

— Да, я слушаю, — раздалось на другом конце провода.

— Варма все знает. Он выгнал Раджа из дома!

— О Боже! — всполошился управляющий.

— Немедленно приезжай ко мне! — велел Бонси.

— О’кей! — ответил тот.

«Я знаю, что нет ничего прочного в этом мире, что жизнь моя временна, а потому я не хочу прозябать и сделаю все, чтобы спастись… Вперед, Бонси!» — скомандовал он мысленно самому себе и положил трубку.

На его лице играла страшная, садистская улыбка. Мрачная натура этого человека была готова к тому, чтобы проявить свою жестокую сущность. Отсутствие совести, именуемое в медицине апсией, было опорой и державой этого черного человека, и потому он был свободен в своих действиях. Чтобы спасти свою свободу, он был готов на все, даже на уничтожение любого, пусть самого близкого, родного человека…

Всю ночь Раджа блуждал по городу, в надежде хоть немного развеять свое горе. Он еще и еще раз обдумывал все, что с ним произошло, и, сам того не сознавая, шел на север, как журавль по весне, шел домой, к своему брату Говинду, к дяде Рахиму, Фариде…

Когда звезды на небе стали бледнеть, он подошел к стоянке такси и постучал в лобовое стекло. Задремавший шофер от неожиданности испуганно вскинул голову. Раджа сел в теплый салон машины, и ему стало легче. Нервная дрожь, донимавшая его всю эту теплую ночь, прекратилась. Он расслабился и на мгновение все случившееся показалось ему нереальным.

Не доезжая нескольких десятков метров до дома, Раджа велел притормозить. Расплатившись с водителем, он вышел из машины и направился вдоль узкой улицы к знакомым воротам. Свежий утренний воздух придавал ему бодрости. Трещали цикады. Откуда-то издалека доносилось пение петухов и резкий лай собак. Море отливало сталью, морщась от легких набегов предрассветного ветерка. Неподвижные рыбацкие лодки были похожи на застывших водоплавающих птиц.

Раджа поднялся на веранду и увидел Говинда, который пил чай, время от времени откусывая от своего любимого плода манго.

— О, какая честь! Неужели это ты, Раджа? — с иронией воскликнул он, горько улыбнувшись. — Богач и храбрец! Так зачем же вы пожаловали в наш нищий квартал?

— Брат! — воскликнул тот и согнулся в глубоком пронаме, попытавшись поцеловать брату ноги.

— Нет, пожалуйста, не надо, господин! — Говинд встал. — Это не ножки красивой танцовщицы. А кланяться в ноги таксисту вам ни к чему!

— Пожалуйста, прости своего брата! Прости дурака! — просил Раджа, стоя на коленях. — Простишь? Ведь ты всегда был великодушным!

Младший брат смотрел на Говинда мокрыми от слез глазами.

— Я прощу, я же бедный человек. А кто с бедняком считается? — с горечью и упреком ответил ему тот, неподвижный, как статуя. — Я в бедности рожден и умру тоже в бедности. Кто я такой, чтобы прощать такого богача, как ты? — зло ввернул Говинд брату обидные слова, сказанные им в «Диско-клубе». — Мне самому надо молить о прощении.

— Брат, прошу тебя, будь милосерден! — сдавленным голосом продолжал умолять Раджа. По его лицу ручьями текли слезы покаяния.

— Быть милосердным? Даже не проси! — резко ответил таксист. — Сам ты был милосерден, когда унижал своего старшего брата?! Такое… не прощается!

Говинд отвернулся, потом, наклонившись над Раджой, напомнил ему о свадьбе:

— Для чего ты на свадьбе кидался мне в ноги, а? Чтобы исполнить ритуал? И ты думаешь, что я забуду это?

Эти горькие, полные укоризны слова больно хлестали раненое сердце младшего брата, который все еще стоял на коленях и умолял о прощении.

— Я виноват, — всхлипывал он. Подняв страдальческие глаза, он заявил с упрямством ребенка: — Пока не простишь, буду припадать к твоим ногам! — Он не скрывал своих слез, которые хлынули из его глаз, словно ливень в сезон дождей.

— Наш названый отец погиб от руки наемника твоих приятелей!

Раджа вздрогнул от этих страшных слов.

— Анвара погубили те же люди. Они убийцы, и ты такой же, как они!

Последние слова брата доконали Раджа. Они почти полностью совпадали с тем, что сказал ему тесть, это было невыносимо, и он уткнулся лицом в циновку, обливаясь слезами и судорожно ища руками нога Говинда…

— Мою честь, мою гордость ты топтал ногами! Уходи и забудь ко мне дорогу! Как-нибудь обойдусь без такого брата!

Чхоту сел на табурет, потом снова встал, не находя себе места от волнения.

— Бей меня! — закричал Раджа. — Я подонок! Уничтожь меня, я сам себя ненавижу. Лучше убей меня, но только не гони! — просил он. — Я все понял. Когда-то ты заменил мне мать и отца, учил меня ходить, работал, чтобы я мог встать на ноги. А чем я отблагодарил тебя? Избей меня, я прошу! — прижав правую руку к сердцу, умолял молодой человек.

— Бить тебя, но зачем? Ты был когда-то беден, Раджа, но у тебя была чистая душа! Ты был крошкой, ты не мог ходить, ты ничего не умел. Я растил тебя и старался научить добру, но не получилось! — сокрушенно закончил Говинд, опустил голову и вздохнул. — Сердце у тебя застыло и совесть заснула. Ты решил, что жизнь — игра, поддался темной силе, попался в ее сети. Вот она и сосет кровь из тебя и из твоего брата… В этой игре душа гибнет, там она не нужна! Сколько раз я говорил тебе об этом? И чему только вас учили в колледже! Разбуди свою совесть и живи, как честные люди, — более примирительным тоном сказал Чхоту и помог брату встать с колен. — Садись, выпей чаю! — оттаивая от покаяния Раджа, предложил он.

Послышались торопливые шаги и перед ними возник посыльный из торговой лавки, которая находилась на другой стороне улицы.

— Чхоту Мастер, тебя к телефону! — сообщил худощавый парень лет двадцати.

Тот, ничего не понимая, пожал плечами, посмотрел на брата и позвал:

— Фарида, напои Раджа чаем!

— Сейчас, брат, сейчас! — донесся голос девушки из глубины дома.

Говинд пересек улицу и зашел в лавку. Хозяин, мужчина средних лет, выкладывая товар из коробок, пригласил:

— Проходи, проходи, тебя спрашивают! — и указал на небольшой столик, уставленный всевозможными коробочками, баночками и пачками сигарет, где рядом с красным аппаратом лежала трубка.

Говинд взял ее и произнес традиционное:

— Алло! Слушаю вас!

— Чхоту, — услышал он.

Это говорил не кто иной, как Рамасан, прикрыв микрофон трубки носовым платком и стараясь изменить голос.

— Говорит Варма, тесть твоего брата!

— В чем дело, господин? — холодно спросил таксист.

— Ты можешь приехать ко мне? — раздавался в трубке хриплый голос с кашлем. — Мне необходимо поговорить с тобой!

— О чем?

— О твоем брате. Я выгнал его. Может быть, нам надо помириться? Манжу хочет этого.

— Это все очень благородно, но при чем тут я? — отрезал Говинд, начиная выходить из себя. — Поговорите с братом, а меня не вмешивайте! — грубо ответил он и хотел повесить трубку.