Куртис Ситтенфилд - Мужчина моей мечты

— Если вы дадите мне свои ключи, миссис Дейвс, — учтиво произносит Фрэнк, — я смогу пойти вперед и открыть вам дверь.

Какое-то время они стоят на дорожке, пока миссис Дейвс роется в сумочке. Ключи у нее подвешены не на цепочку, а на коричневую кожаную полоску, которая, подобно книжной закладке, украшена бирюзой, красной и черной. «Надо же, миссис Дейвс, — думает Анна, — вы так любите этнические мотивы!» Проблема с объяснением, какой из двенадцати или около того ключей подходит к одному, а какой к другому замку, приводит к тому, что, когда Анна и миссис Дейвс доходят до двери, она все еще не открыта.

— Дайте мне, — недовольно ворчит миссис Дейвс, но сама возится не меньше четырех минут. — Вы все перекрутили вверх ногами, и я теперь не могу определить, где верх, а где низ, — говорит она.

За это время Фрэнк и Анна успевают несколько раз переглянуться. Сначала он посмотрел на Анну, вскинув брови, а затем грустно улыбнулся. Это отнюдь не нетерпение, догадывается Анна, просто он так выражает сочувствие миссис Дейвс.

Наконец дверь открыта. Фрэнк нащупывает на стене выключатель, загорается свет, и они видят перед собой прихожую, деревянный пол которой устилает восточный ковер. Направо от входной двери стоит бюро из красного дерева, а над ним висит зеркало. Слева находится лестница с полированными перилами. Прихожая выходит в гостиную, стены которой увешаны полками. Гостиная забита старой, но симпатичной мебелью: белый диван, несколько больших кресел, обшитых тканью в цветочек, столы с мраморными краями, кофейный столик с фарфоровой пепельницей и серебряная ваза без цветов. Кроме того, в комнате есть плазменный телевизор и футах в шести от него стоит коричневое раскладное кресло фирмы «Ла-зет-бой».

— Проводить вас наверх, миссис Дейвс? — спрашивает Фрэнк. — Прежде чем уехать, я бы хотел убедиться, что вы нормально устроились.

Анна обводит глазами лестницу, пытаясь увидеть самоподнимающееся кресло, но, увы, его там нет. Со слов матери Анна знает, что миссис Дейвс всегда отказывалась от помощи домработницы, которая приходит сюда три раза в неделю. Мать Анны упоминает об этом каждый раз, когда заходит разговор о старухе: миссис Дейвс «не собирается продавать этот огромный дом, который на самом деле ей не нужен»; миссис Дейвс «даже не хочет завести ночную сиделку, которая сидела бы себе внизу, не попадаясь хозяйке на глаза»… Вот уже несколько лет мать Анны один или два раза в неделю привозит миссис Дейвс еду, немного печенья или пинту супа например. В общем, такое мизерное количество, что Анне кажется, что ради этого не стоит и возиться. Или даже хуже того — что мать просто отвозит ей остатки, хотя на самом деле она ездит за продуктами в приличный гастроном. Но сейчас, представляя себе, как мать приезжает сюда, Анна понимает, почему она никогда не привозит сразу много еды. Теперь ей понятно еще и то, почему ее мать не раздражает огромный живот Фрэнка.

— Вам, наверное, уже нужно возвращаться домой, чтобы там не подумали, что вы попали в снежный занос, — говорит миссис Дейвс.

— Нет-нет, мы совсем не спешим, — уверяет ее Фрэнк. — Может быть, вам сделать чаю? Я, правда, не знаю, захотите ли вы пить чай на ночь.

— Чего бы мне на самом деле хотелось выпить с той самой минуты, когда мы выехали, так это стакан воды. Утка была ужасно пересолена. А ты, Анна, это заметила?

— Нет, мне утка понравилась, — ответила, пожимая плечами, Анна.

— Вообще-то, я утку не ем. Если хотите воды, проходите сюда.

Еще одно медленное перемещение, на этот раз через прихожую и в кухню. Анна думает, что линолеум в красно-белую клеточку на полу, холодильник с закругленными углами и раковина, наверное, родом из пятидесятых годов. Хотя, возможно, из сороковых или шестидесятых. Когда миссис Дейвс закручивает кран над раковиной, Анна замечает, какое абсолютное спокойствие царит в этом доме. Единственный шум здесь производят они сами. Миссис Дейвс достает чистые широкие стаканы в крупный оранжевый горошек, который уже изрядно выцвел. Льда она не предлагает, и они втроем, не присаживаясь, начинают пить тепловатую воду. Тишина такая, что слышен каждый глоток. Анна понимает, что ей действительно хотелось пить. Она смотрит (сначала подозревая, что это может случиться, а потом наблюдая, как это действительно происходит), как миссис Дейвс ставит свой стакан на самый краешек сливной полки у раковины. Две третьих дна стакана, не имея опоры, зависают в воздухе, словно на краю обрыва, потом стакан падает на пол и разбивается вдребезги.

Фрэнк от неожиданности громко вскрикивает. Потом, чтобы собрать разлившуюся воду бумажным полотенцем, оторванным от рулона возле раковины, он наклоняется, причем сгибая не колени, а поясницу. Когда он поднимает голову, Анна видит, что его лицо сделалось пунцовым (то ли от притока крови, то ли потому, что ему стало стыдно за свой крик).

— Миссис Дейвс, где у вас швабра? — спрашивает он. — Мы сейчас все быстренько уберем.

Когда мисс Дейвс достает швабру из шкафа в углу, Фрэнк протягивает руку, чтобы взять ее, но она не отдает.

— Фрэнк, — твердо заявляет она, — я виновата, я и уберу.

Она медленно и как-то неуверенно принимается водить шваброй по полу. Анне начинает казаться, что она наблюдает за неким действием, которое не предназначено для посторонних глаз, что ей нужно отвернуться и сделать вид, будто она занята каким-то делом, но одновременно в ней крепнет желание помочь. Дождавшись, когда осколки стекла были сметены в одну кучу, Анна говорит:

— Давайте я соберу это в совок. Можно?

Вероятно, миссис Дейвс соглашается потому, что Анна — женщина, хотя, может быть, ей просто трудно наклоняться, а без этого с совком не управишься. «Все ли мелкие осколки она смела? — думает Анна. — Или какие-то кусочки стекла остались на полу?» Она надеется, что миссис Дейвс носит дома тапочки, потому что, если она порежет ногу, это будет настоящей проблемой: придется наклоняться, чтобы приложить к порезу какую-нибудь тряпку, потом идти туда, где она хранит аптечные принадлежности, выяснять, впился ли осколок в кожу или все еще лежит на полу.

— Смотри осторожнее, — только и говорит миссис Дейвс.

Фрэнк стоит молча. Анна чувствует, что они оба наблюдают за ней. Еще несколько секунд назад у нее вдруг мелькнула мысль, какими огромными покажутся ее бедра, когда она сядет на корточки, но сейчас она понимает, что для них главное — это, пожалуй, ее здоровье. А еще ее молодость, сила, гибкость тела и то, как запросто она может опуститься на корточки, чтобы убрать разбитое стекло, и как ловко орудует шваброй и совком. Они, возможно, думают, что позже она собирается сходить в бар со своими сестрами и Оливером, что свадьба была для нее всего лишь началом вечера и теперь ее ждет продолжение. Насколько ей известно, продолжения не предвидится, хотя вполне могло бы быть. В кухне миссис Дейвс Анна отчетливо осознает, какая нестабильная, непредсказуемая у нее еще жизнь. Конечно, в будущем ее ждет и такое, отчего будет больно или горько, но она обязательно выстоит. У нее еще многое впереди.