Куртис Ситтенфилд - Мужчина моей мечты

Когда стекло собрано и выброшено, миссис Дейвс провожает их до входной двери.

— А если кто-то из нас все же поможет вам подняться на второй этаж? — спрашивает Фрэнк. — И я, и Анна с удовольствием бы…

Он бросает стремительный взгляд на Анну, потом снова отворачивается. Этим взглядом, кажется Анне, Фрэнк просит у нее прощения, и позже Анна будет вспоминать, что именно в тот момент она впервые почувствовала любовь к своему отчиму. Предложение ее помощи наравне со своей, мгновенно последовавшее за этим извинение за свои слова, поскольку теперь им, возможно, придется еще задержаться, хотя он понимает, что Анне не терпится поскорее уехать, — все это так по-семейному!

Анна рада, что миссис Дейвс в очередной раз отказывается от предложения Фрэнка. Однако она все же позволяет ему снять с нее пальто и повесить его на вешалку.

— Еще раз хочу сказать огромное спасибо за то, что приехали на свадьбу и разделили с нами праздник, — на прощание говорит Фрэнк, и Анна уверена, что в эту секунду он никак не может решить, стоит ли обнять миссис Дейвс или это как-то неловко. Очевидно, он остановился на втором, посчитав, что так думает сама миссис Дейвс, поскольку не стал с ней обниматься, а три раза похлопал ее по плечу. Не успев принять какое-то осознанное решение, Анна делает шаг к миссис Дейвс и целует ее в щеку, но совсем не так, как целовала отца несколько часов назад. Быть может, она уже больше никогда не встретится с миссис Дейвс, думает Анна.

Еще до того как Анна и Фрэнк вышли из дома, миссис Дейвс включает наружное освещение, и мощеная дорога, теперь озаряемая светом, перестает быть частью пугающей темноты. Страх и опасность отступили, остались за границами светового пятна еще и потому, что миссис Дейвс теперь в доме. Наконец-то! Ведь можно радоваться, это не покажется грубым? Они для нее сделали все, что могли. Они проявили сказочное терпение, стараясь не перечить ей. Сколько раз Фрэнк предлагал ей помочь подняться по лестнице? Минимум два!

Но в машине они пристегиваются ремнями под звуки какой-то унылой симфонии, которую передают по радио, и Анну покидает ее временная веселость. Неожиданно она и Фрэнк перестают представлять собой противоположность миссис Дейвс, они снова становятся самими собой. Она поглядывает в сторону, Фрэнк сосредоточенно всматривается в извилистую подъездную дорогу. Когда они наконец выезжают на шоссе, Фрэнк, очевидно почувствовав на себе взгляд Анны, качает головой.

— Знаешь, Анна, я бы не хотел становиться старым, — с грустью произносит он.

Анна изумленно смотрит на него. «Но ведь ты и так уже старый!» — думает она.

Фрэнк останавливает машину у дома. Когда они идут к двери, через окно на заднем дворе видно, что мать и тетя Полли все еще возятся в кухне, но теперь к ним присоединились Оливер и Фиг. Если бы не Оливер, она могла бы сейчас пойти спать. Но из-за того, что он здесь, из-за того, что он — это он, Анне придется развлекать его. Сегодня утром он спросил у нее, где можно взять напрокат кассету с порно, и она ответила: «Это же дом моей матери, Оливер!»

— А вот и вы, — говорит мать Анны, когда они с Фрэнком появляются в дверях кухни.

— Два шофера! — добавляет Оливер.

Анна садится за кухонный стол и смотрит на Оливера. О, свой пронзительный взгляд она заготовила еще несколько часов назад специально для этого момента, но в ответ он лишь холодно и невыразительно улыбается и вновь переводит внимание на пакет с мусором, укладыванием которого был занят, когда они зашли в кухню. (Анну удивило, что он помогает убирать.) Фиг стоит в нескольких футах от него и вытирает тарелки.

— Миссис Дейвс нормально устроилась дома, все в порядке? — спрашивает мать Анны.

— Она упрямая, — отвечает Фрэнк. — Не разрешила нам даже помочь ей подняться наверх.

— А может, она не хотела, чтобы вы увидели ее коллекцию фаллоимитаторов, — смеется Фиг, и тетя Полли бросает ей с упреком:

— Честное слово, Фиг!..

Наверное, Фиг порядком пьяна.

Оливер задерживается у двери с мусорным пакетом в руках, который приготовил, чтобы вынести на задний двор, и говорит:

— Фиг, веди себя прилично.

— Анна таки была права, когда сказала, что все дело в его акценте, — хихикает Фиг.

Тетя Полли поворачивается к матери Анны:

— Кэтлин, утка получилась изумительная. Вишни были глазированные?

В это же время Анна слышит, как Фиг тихо, но не шепотом, говорит Оливеру:

— Наверное, меня нужно выпороть за плохое поведение.

— Да, и вишни, и яблоки, — начинает рассказывать мать Анны, а Оливер тем временем выходит во двор. Единственное, что остается Анне, — это сдержаться и не закрыть за ним входную дверь на ключ. — Я переживала, что получится чересчур сладко, но кулинар заверил меня, что у них это сейчас самое популярное блюдо, — продолжает мать.

— Кто бы сомневался! — восклицает тетя Полли.

— Еще у них можно было заказать утку по-восточному, с капустой, белым горошком и всем остальным. — В эту секунду Оливер возвращается в кухню, и мать, повернувшись в его сторону, говорит: — Но я побоялась, что для миссис Дейвс это будет слишком непривычно. Она не особенно приветствует эксперименты в еде. Анна, это ты или Эллисон тогда хотела угостить ее хумусом, а она не знала, что с ним делать?

— Не помню, — отвечает Анна. Едва ли она понимает, о чем ее спрашивает мать, потому что в этот момент ее внимание приковано к Оливеру, который незаметно подкрадывается к Фиг, оттягивает воротник ее блузки и бросает ей на спину снежок.

Когда Фиг издает пронзительный визг, Анна встает.

— Ну хватит, — резко произносит она.

Все поворачиваются к ней. Фиг водит руками за спиной, пытаясь достать снег, на потном лице Оливера (отопление, должно быть, все еще включено на полную мощность) расплылась улыбка.

— Ты зря теряешь время. Фиг играет в другой команде.

Никакой реакции не последовало. Не в силах сдержаться, Анна бросает быстрый взгляд в сторону Фиг. Та, похоже, смущена. Анна снова смотрит на Оливера. Улыбка на его лице сменилась недоумением.

— Она… — Анна на миг замолчала. — Лесбиянка.

Никогда раньше ей не приходилось произносить это слово при людях, и сейчас она сама себе кажется омерзительной. Предательство Фиг, ставшее одновременно демонстрацией гомофобии, некрасиво, и, кроме того, все это высказано в довольно нелепой форме. Взоры тех, кто находится сейчас в кухне, всех пятерых, устремлены на нее. Нет в мире ничего более странного, чем человеческое лицо. А когда их сразу несколько… Почему они собрались вместе именно в эту ужасную минуту?

— Тебе бесполезно ее обхаживать, — добавляет Анна, направляясь к выходу. — И не потому, что она моя сестра.

Правила для Оливера.

Ему запрещено пользоваться услугами проституток.