Эмилия Прыткина - Записки успешного манагера

— Мишкин, ты гений! Ты супергениален! Надо же такое придумать! — воскликнула Мимозина, дочитав текст, подбежала к Мишкину и поцеловала его.

— Сильно, — заметила я.

Сегодня я зауважала нашего арт-директора еще больше. Предложить такую идею, да еще так складно все описать! Спросила у Мимозиной, где можно всему этому научиться.

— Нигде, — вздохнула Мимозина. — Это либо дано, либо нет.

Господи, ну почему ты обделил меня талантом и наградил кучей комплексов? Как мне теперь жить?

Дизайнер Швидко цветет и пахнет — клиент принял его идею, Мимозина пообещала ему три дня отгула и вечную любовь. При слове «любовь» сердце мое сжалось. Хороший человек Швидко, талантливый и очень даже симпатичный.

Программист целый день материл нашего провайдера, из-за которого у нас вышла из строя система статистики. К концу рабочего дня собрался совет студии, и было принято решение менять провайдера.

— Они гомосеки, всю статистику мне порушили! — заорал программист.

— Мила, пиши официальное письмо, скажи, что мы отказываемся от их услуг, — сказал арт-директор. — Немедленно пиши.

— Пиши-пиши, они сволочи, они мудаки и непрофессионалы! Гады они! — завопил программист.

Села за компьютер и стала думать. Липкина в «аське» нет, на письма он не отвечает. Решила позвонить ему на мобильный. Дозвонилась с пятого раза.

— Липкин, выручай, мне срочно надо писать провайдеру официальное письмо. Я не знаю, как. Помоги, может, у тебя «рыба» есть.

— Рыба? Рыба есть, и пиво есть, и водка есть, — захихикал в трубку Липкин.

— Саша, мне не до шуток, помоги, пожалуйста, — взмолилась я.

— Не могу, друг, завтра помогу. Мы тут в одном московском клубе бузим, я пьян в стельку. До завтра! Ой, давай я тебе стишок расскажу:

Правда смешно? — снова захихикал Липкин и отключил телефон.

Вот сволочь, бузит он, тут вопрос жизни и смерти, а он бузит. Пришлось выкручиваться самой. Написала: «Уважаемые господа!» Пошла покурила, походила по офису, еще покурила, посмотрела телевизор. Если через час ни одна мысль не посетит мою голову, сяду писать заявление об увольнении. Через двадцать минут в дизайнерской разразилась страшная ругань.

— А-а-а-а-а!!! — завопил программист и пронесся мимо меня в коридор.

— Стоя-я-я-я-я-ять!!! — заорал технический дизайнер, летящий следом, как ужас на крыльях ночи.

— Парни, ну вас на фиг! — вопил арт-директор, бежавший за ними.

Троица вернулась через час с тремя бутылками пива.

— Письмо можешь не писать, я там сам все испортил, ошибся, — вздохнул программист.

— А я тебе сразу об этом говорил, а если бы я не докопался до истины, то всех собак навешали бы на невинных людей, — ехидно заметил технический дизайнер.

— Парни, пошли постреляем, как раз самое время, — улыбнулся арт-директор.

Слава тебе господи, заявление об увольнении можно смело отправить в корзину.

Коммерческий директор с Мимозиной собираются на день рождения в соседний офис. Украсили дерево с птицей цветочками и запаковали в прозрачную бумагу.

— Пошли с нами, — предложила Мимозина. — Я тебя познакомлю со всеми.

— И меня возьмите, — взмолился Швидко.

— Тебя нельзя, ты опять напьешься и будешь бузить, а завтра на работу не выйдешь, — отрезал коммерческий директор.

— Не буду, — пообещал Швидко.

— Ладно, возьмем, а то Мила без пары, — ответила Мимозина.

Пришли в гости к соседям. Мимозина поцеловала именинника, представила меня как нового менеджера и стала вручать подарок.

— Дорогой Димочка! — сказала она торжественно. — Мы долго выбирали тебе подарок. Все у тебя есть: и квартира, и машина, и жена-красавица, и успешный бизнес! Посему мы решили подарить тебе Птицу Счастья, которая будет оберегать тебя от всех невзгод и приносить удачу. Поставь ее на своем столе — и счастье никогда не покинет тебя!

Димочка расплылся в улыбке и принял ценный подарок. Гости сели за стол и начали выпивать. Мы со Швидко сели с краю.

— Следи за ним, чтоб не напивался, — шепнула Мимозина.

— Угу, — ответила я.

Не уследила. К концу вечера Швидко напился до зеленых соплей, пошел в туалет и оттуда не вернулся. Через час имениннику приспичило сходить по нужде, и он пошел в сортир, откуда вскоре вернулся и сказал, что Швидко заперся, открывать дверь отказывается и требует вызвать «скорую помощь».

— Э-э-эх, я ему сейчас окажу помощь! — заревела Мимозина и побежала в мужской туалет.

Еще через пятнадцать минут все гости переместились в коридор, стали стучать в дверь сортира и слезно умолять Швидко открыть, пока они не обмочили штаны.

— Сережа, открой, это я, Дима! — взмолился именинник, подпрыгивая.

— А это я, Лена! — вторила ему Мимозина.

— И я здесь, — подтвердила я.

— Ты, засранец, открой лучше, пока мы дверь не взломали, а то новую будешь со своей зарплаты покупать! — заорал коммерческий директор.

— Не открою я, идите отсюда, мне тут хорошо! А кому надо поссать, садитесь на метро и езжайте в общественный туалет на площади или в кусты идите.

— Не углядела, что я тебе говорила! — укоризненно сказала Мимозина.

— Ну, так получилось, — ответила я.

— Швидко, тут жена твоя стоит, просит, чтобы ты открыл! — крикнул один из гостей.

— Чего-о-о? — удивился Швидко.

— Выходи вперед, скажи, чтоб вылезал, а то я сейчас штаны намочу, — рявкнул гость и схватил меня за рукав.

— А я при чем? Не жена я ему, я просто с ним работаю! — отмахнулась я.

— А-а-а, ну ладно, — ответил гость.

Вскоре всеобщее терпение лопнуло, вызвали слесаря, и он стал взламывать дверь. Швидко держался до последнего, а когда его извлекли из туалета и усадили в машину коммерческого директора, открыл окно и заорал: «Предатели!»

Все стали расходиться. По пути домой я думала о Швидко. Хороший мужик, добрый, умный, только зачем столько пьет — непонятно.

— Жизнь у него сложная, — сказала Мимозина, которая ехала со мной в троллейбусе.

Когда она вышла, я стала обдумывать, как бы облегчить жизнь Швидко. Жалко человека, еще загнется от пьянства.

Пришла домой. Мама снова лежит на диване и пьет валерьянку. Час назад приходил в гости Васька с женой и бутылкой водки. Папа спрятался в туалете, мама сказала, что мужа дома нет, а она сама собирается уходить. Васька попросил дать ему серебристый маркер, которым папа написал на его двери неприличное слово:

— Оно ничем не смывается, так я хоть его закрашу.

Мама дала маркер. Братец Армен через час пошел смотреть на Васькину дверь. Васька надпись закрасил, нарисовал вокруг цветочки и написал: «Да здравствует дружба народов!»»