Эмилия Прыткина - Записки успешного манагера

Решила проверить свой ЖЖ. Ух ты, меня зафрендило четыре человека. С чего бы это вдруг? Зафрендила их в ответ. Э-э-эх, дорасти бы мне до уровня Злоедрючки. Ее тысяча сорок пять человек читают и вечно комментируют.

Швидко дорисовал румянец младенцу и стал собираться домой.

— О, я тоже как раз ухожу, — сказала я.

— Ну, пойдем, — улыбнулся он.

Вышли из офиса. Головную боль Швидко как рукой сняло. Предложил мне погулять. Гуляли мы долго, часа два. Обсуждали проблемы фирмы: я — со своей колокольни менеджера, Швидко — со своей дизайнерской. Сошлись во мнении, что все мы мудаки. Потом поговорили о музыке и погоде. Все время, пока мы беседовали, меня не покидало ощущение, будто мы оба что-то недоговариваем. Что-то важное, ради чего мы и отправились на эту прогулку. И я даже догадывалась что, но не буду же я клещами из человека любовные признания вытягивать. Не-е-ет, тут надо действовать осторожно, не торопить события, а то еще подумает, что я доступная девушка. А может, я сама все придумала?

Когда мы дошли до метро, я спросила:

— Слушай, а почему ты так много пьешь?

— Я-я-я-я? — удивился Швидко. — Да я много не пью, просто последнее время меня от алкоголя очень быстро развозит. Вот.

Так я тебе и поверила. Сама же видела, как на дне рождения напился.

Пришла домой. Васька снова поругался с папой и назвал нас фашистами. Папа напомнил, что «фашист» давал ему денег, якобы на хлебушек. Васька ответил, что больше не возьмет у него ни копейки, даже если будет помирать от голода. Ну-ну, посмотрим.

Мама видела хозяйку Лесси.

— Она пригрозила, что натравит на Майкла бультерьеров, — грустно вздохнула мама.

Папа, услышав про бультерьеров, которыми собрались травить его любимую собаку, взял куртку и пошел на площадку, где гуляла хозяйка Лесси. Мы с мамой выбежали на балкон и стали наблюдать за происходящим. О чем разговаривал папа с хозяйкой, неизвестно, но во двор они вернулись счастливые и улыбающиеся. Хозяйка Лесси дружески помахала нам рукой и прокричала:

— Давайте вместе наших собачек выгуливать!

— Что ты ей сказал? — спросила мама у отца, когда тот вернулся.

— Я ей сказал, что она красивая женщина. Молодая, умная, — ответил папа.

— А, понятно, — покачала головой мама и ушла на кухню разогревать ужин. Еще утром он наготовила полную кастрюлю котлет.

Через минуту маман вернулась из кухни, злая как черт, и завизжала так, что чуть стекла не лопнули:

— Кто сожрал все котлеты?

— Не я, я только в обед одну съел, — ответил отец.

— А меня дома не было целый день, — сказала я.

Все дружно посмотрели на братца, который замялся, стал отрицать свою причастность к исчезновению котлет, но после того как папа пообещал его самого пустить на котлеты, выложил все как на духу.

— Сам съел пять штук и Майклу скормил пяток.

— На тебя что, жор напал? — возмутилась мама.

Пришлось братцу топать в магазин за пельменями.

Я легла спать пораньше. Снова думала о Швидко. Нет, он не виноват, что так много пьет. Все творческие личности пьют. Такая уж у них жизнь. Нет водки — нет вдохновения. Я сама, когда выпью, таких стихов насочиняю, что потом диву даюсь. Что ни говори, алкоголь каким-то образом воздействует на процесс творчества.

В шесть утра раздался звонок. Папа, уверенный в том, что это пришел пьяный Васька, чтобы в очередной раз обозвать его фашистом, пуштуном или моджахедом, матеря всех и вся, встал с постели, нырнул в спортивные штаны и пошел открывать дверь. В коридоре послышался приглушенный шепот, женский голос, папа зашел в комнату и тихо позвал, чтобы не разбудить маму:

— Майклуша, гулять пойдем, пойдем гулять.

— Какое гулять? — возмутилась мама. — Ты на часы смотрел? С каких это пор ты собаку в шесть утра выгуливаешь?

Поступок папы показался мне крайне странным, тем более что пуделя Майклушу раньше девяти, а то и десяти утра никто никогда не выводил. Майклуша повертел мордой, испугался и залез к маме под одеяло.

— Не хочет он сейчас гулять, извините, — прошептал папа.

— Ну, значит, в обед выгуляем, — послышался женский шепот.

— Это еще что такое? — возмутилась мама, когда папа закрыл дверь.

— Хозяйка Лесси. Предлагает вместе выгуливать собак, — пролепетал папа.

— Я тебе покажу выгул собак, кобель старый, — рыкнула мама и повернулась на другой бок.

— Я что, я ничего… — стал оправдываться папа.

Проснулась в двенадцать часов от лая Майкла под окнами. Потянулась и подошла к окну. На площадке резвятся Майкл и Лесси. Папа и хозяйка колли стоят в сторонке и о чем-то беседуют. Мама жарит блины, косится на папу и пьет кофе.

— Уже полчаса как собаку выгуливает, — пожаловалась мне мама, открыла окно и закричала: — Майкл, иди домой!

Майкл поднял морду, завилял хвостом и побежал в сторону подъезда. Папа поплелся за ним.

Дома мама поставила перед папой тарелку с блинами и села рядом.

— Сметаны хочу, — сказал папа.

— Хочешь — возьми в холодильнике! — грозно сказала мама.

— Ну что ты, в самом деле? Я ж ничего не сделал. Просто пообщался с соседкой. Она несчастная женщина, у нее муж умер в прошлом году.

— Какой по счету? — съязвила мама.

— Вообще-то, говорят, что она его выгнала за пьянство, — вставила я свои пять копеек.

— Ну, выгнала так выгнала. Значит, он для нее умер как человек, — ответил папа, макая блин в сметану.

— Вечером опять пойдете на прогулку? — поинтересовалась мама.

— Не знаю пока.

Чует мое сердце, что соседка задумала увести нашего папу из дома из семьи.

Позвонил Вова и сказал, чтобы братец приходил сегодня к нему в три часа дня.

— Будем из него идиота делать, — радостно сообщил он.

Да хоть самого распоследнего кретина, лишь бы комиссия признала его негодным к службе в армии. Братец оказался тем еще шантажистом и потребовал у мамы денег на новый плеер.

— А иначе не буду под дурачка косить и пойду в Морфлот служить, — заявил он.

Мама плюнула, назвала его эгоистом, но денег на плеер дала.

Поскольку у меня выходной, решила поехать в гости к подруге Нане.

Нана встретила меня замотанная в целлофан, как мумия.

— Ты чего? — спросила я.

— Худею. Говорят, что надо обмотаться пленкой и скакать на месте час.

— А как же диета с финиками? — поинтересовалась я.

— Не помогает, поправилась на два килограмма, — ответила Нана, подпрыгивая. — Ты пока вари кофе, мне еще десять минут прыгать.

Пришлось варить кофе, откупоривать бутылку вина и резать торт. Вскоре Нана размоталась, надела халат и залезла с ногами в кресло.

— Рассказывай, — сказала она, прикуривая сигарету.

— Да у меня все хорошо, в Киев съездила.

— И?.. — лукаво улыбнулась Нана.