Лаура Вульф - Дневник безумной мамаши

Два года спать на моем диване тоже.

Особенно если учесть, что Стивен отказывается заниматься сексом, когда Николь у нас ночует. Говорит, стены тонкие. Хуже некуда. В старших классах надо было остерегаться родителей, обнимаясь с дружком в гостиной. В колледже молиться, чтобы соседка по комнате не зашла в самый неподходящий момент. Я думала, что в собственной квартире секс — неотъемлемое право взрослого человека.

Я ошибалась.

Намного логичнее для Николь было бы переехать в Нью-Йорк и найти там работу. Неужели человеку с юридическим образованием так трудно устроиться в городе? Но сколько бы я ни умоляла, она отказывается искать место в Нью-Йорке и даже не пытается убедить Пабло съехать от родителей.

Я.Ему давно пора жить самостоятельно. Как-никак двадцать пять!

Николь(поводя плечами). С какой стати? Знала бы ты, сколько денег экономишь, живя с родителями. К тому же они обращаются с ним как со взрослым.

Я.Тогда, может, вам ночевать у него?

Николь.Ты что, сдурела? Да у стариков припадок случится, узнай они, что сынок занимается сексом!

Для справки: я тоже знать не желаю о сексуальной жизни Пабло. Поэтому ввела правило: Николь разрешено ночевать у меня дома, но запрещается прелюбодействовать на моем диване. Если мы со Стивеном не можем заняться сексом в собственной квартире, значит, и ей нельзя. Поэтому каждую пятницу или субботу, выскользнув из спальни Пабло, Николь совершает позорный путь в мою квартиру.

Представьте, что когда-то эта женщина проводила выходные, обмениваясь рецептами мясного хлеба с соседками и разыгрывая шарады для семейных пар.

Конечно, Мэнди — меркантильная эгоистка, с ней нелегко ладить, но мы друзья не разлей вода еще с колледжа. И ничто, даже брошенное мимоходом в девяносто шестом замечание, что с челкой я похожа на трансвестита, не разлучит нас. Мы будем подругами до самой могилы.

Я усомнилась в этом всего раз в жизни: когда Мэнди Александер, потеряв остатки здравого смысла, обвенчалась с Джоном Скепперманом на идеально ровной лужайке загородного клуба ее родителей.

В каком-то смысле ничего безумного в ее поступке не было. Джон из старинного богатого рода, чтит традиции. Люди для того и живут на планете Земля, чтобы жениться, зарабатывать на жизнь и собирать рубашечки поло всех мыслимых цветов. Мэнди — риелтор, Джон — адвокат по делам о недвижимости. Они как две половины неразрешимой головоломки. Только вот Мэнди смешная, обаятельная и никогда не подведет, а Джон имеет грушевидное туловище, бегает по-бабьи, а разговаривает как эпизодический персонаж из фильма о Рональде Рейгане.

Но Мэнди его любит, а я люблю Мэнди и потому помалкиваю. Общаюсь с ним коротко и только по необходимости, и в конце каждого разговора мне хочется выковырять ему глаза шариковой ручкой. Так что представьте мое удивление, когда он позвонил мне вчера вечером.

Джон.Привет, Эми! Это Джон. (Ну вот, плохие новости.) Хотел спросить, ты до сих пор сидишь на шее у государства?

(Так я и думала…)

Я.Если ты имеешь в виду, живу ли я на пособие по безработице, полагающееся мне по закону, после того как я двенадцать лет исправно платила налоги, мой ответ «да».

Джон.Наверное, это так унизительно. Мне даже говорить об этом как-то неудобно. (Еще бы тебе было удобно. Бог вообще не планировал, чтобы ослы разговаривали.) К счастью, я нашел выход из твоего положения. Сестра моего сотрудника занимается пиаром. Она уходит из своей компании «Бринкман и Бэйнс», и на ее место еще никого не нашли. Работа вроде не очень сложная. Надо тебе попробовать.

Может, не надо?

Анита.Этот тормоз советует, как устроить твою жизнь? Видно, ты в самом деле дошла до ручки.

Моя подруга Анита, как и Мэнди, режет правду-матку, не стесняясь в выражениях, только вот кумир Мэнди — Эмили Пост [3] Эмили Пост (1873–1960) — известный специалист в области этикета, автор книги «Этикет» (1922), которая выдержала множество переизданий. — Ред. , а Аните ближе Кортни Лав. Естественно, они друг друга не выносят.

Анита.То, что этот Джон сумел найти работу и даже получить диплом юриста, только доказывает, в каком упадке западная цивилизация.

Я бы не стала с ней спорить. Но как бы Анита ни выступала, от реальности не убежишь: именно Джон, а не она, нашел мне самое выгодное предложение за многие месяцы. Поэтому я заставила Аниту прикусить язычок и рассказать, что ей известно о компании «Бринкман и Бэйнс».

Оказалось, ей известно все.

Анита — главный редактор журнала для пятнадцатилетних «Тин флер», и ей все время приходится сотрудничать с ребятами из «Бринкман и Бэйнс». Это третьесортная пиар-контора, специализирующаяся на малоизвестных знаменитостях и местных политиках. Помните Глинис О’Мэйли? Ну, это та, что в одиннадцать лет попыталась установить рекорд Гиннесса, кувыркаясь через голову, — упала в обморок после двухсот пятидесятого кувырка. Она потом еще играла в сериале «Мои печали». Так вот, Глинис снялась для обложки январского номера «Тин флер» и является клиенткой «Бринкман и Бэйнс».

Как и Александр Хастингс — кандидат в члены городского совета, утверждавший, что ему тридцать. Но его бывшая подружка послала конкурентам школьный ежегодник, на котором еще краска не высохла, и оказалось, что парню всего восемнадцать. «Бринкман и Бэйнс» помогли ему приглушить шумиху, предложив обратиться к юным избирателям. Последний раз я слышала о нем, когда он возглавил кампанию за легализацию марихуаны.

Работа для интеллектуала? Нет. Престижная? Нет.

Я немедленно записалась на собеседование.

Едва попав в «Бринкман и Бэйнс», сразу понимаешь, что дело нечисто. Во-первых, никаких мистера Бринкмана и мистера Бэйнса не существует. Бринкман мертв, а Бэйнс в отпуске, с тех пор как компанию перекупила крупная медиа-корпорация, то есть уже десять лет. Зачем крупной медиа-корпорации понадобилась эта шарашкина контора, ума не приложу.

Обманка номер два: хотя офис «Бринкман и Бэйнс» находится в крутой высотке в центре города, атмосфера процветания рассеивается в ту самую минуту, когда открываешь дверь из тонированного стекла с блестящей металлической табличкой. Убогий маленький офис, дрянное ковровое покрытие, пожелтевшие перегородки — то же запустение, что и в «Раундап». Я сразу почувствовала себя как дома.

За исключением одной детали: здесь не было ни одного сотрудника старше двадцати пяти.

Ни разу в жизни я не видела так много модных футболочек и спортивных рюкзаков в одной комнате. Секретарша в мастерски ободранных джинсах даже имела наглость захихикать над моим деловым костюмом.