Ольга Цыпаева - Янтарная бусина: крестьянка

Неслось по лугам стройное девичье пение:

И каждая девушка думала о своем, тайном и сокровенном, в котором ни за что бы не призналась никому, даже и самой себе. В кого они были влюблены, кто им снился, знал один лишь Бог да подушка, мокрая от слез. Негоже было выказывать свои чувства. Незамужней девке не дано право выбора. Кому приглянулась, кто засватал первым, тот и будет твоим мужем всю жизнь. И никакие страдания и слезы не помогут приблизиться к любимому человеку. Так положено. Так надо. Так было всегда.

Любовь могла не проходить годами и сниться ночами. И муж нелюбимый был в тягость, и хозяйство душу не радовало. Только детки и успокаивали рвущееся сердце женщины. Никуда от этого не денешься. Такова женская доля. Так жили и бабушки, и матери. И не дай бог кому нарушить этот уклад! Позор и стыд на всю жизнь несчастной. И хотя в душе ей каждая завидовала, а осуждалось это хуже воровства.

Вот уж показалось родное Анютино. Катенькин дом стоял в дальнем конце села. Девчата расходились по домам — на заре коров доить, скотину на пастбище отправлять, а потом в поле. В сенокос работали с утра до позднего вечера.

Вот уж остались только Катенька и Нюра. Да два парня шли сзади, провожая их до дому. Тихо стало на селе. Да и развеселая компания замолчала. Попробовала было Нюра разговорить грустную, как никогда, задумчивую подругу, но нарвалась на полный тоски взгляд и уж больше не смела ее тревожить. Так молча и дошли до дому.

Жили девушки по соседству и дружили неразлучно вот уж пять лет. Много знала о Кате Нюра, но вот причину ее сегодняшней грусти понять никак не могла. Нынче на танцах Катенька (именно так ее звали все от мала до велика) опять стояла с Григорием, а ведь он завидный парень в окрестных селах — приезжал из города якобы к тетке в гости. Но все знали, что он приезжает поглядеть на Катю, да он и сам этого особо не скрывал. Все говорил: «Вот подрастет Катенька Ванечкина, и женюсь на ней». Катенька на это лишь опускала глаза: «Не подросла еще».

А в этом году ей исполнилось пятнадцать лет. Вскружил ей голову местный повеса Санька Цыпаев — да и ушел к Груше Курочкиной. Велика беда! А ведь Григорий-то городской, образованный. Шептал на танцах чего-то ей, а сейчас шел позади них. Ну чем не жених! Вот бы Нюрке такого, она б не отказалась! В город бы уехала, а то так всю жизнь и просидишь в навозе. Дура Катя!

— До завтра! — крикнула Нюра парням и скрылась за калиткой.

Развернулся и ушел домой твердой походкой Василий, тщетно ждавший ее взгляда на прощание.

Нюрка заспешила было в дом, но голос Григория остановил ее. Нюра была хорошей, верной подругой, но женское любопытство не в ладах с дружбой. Присела она за заборчик и стала наблюдать, надеясь расслышать весь разговор.

— Постой, Катенька! — окликнул девушку Григорий.

Катя остановилась у калитки.

— Нет мне жизни без тебя, Катенька. Знаешь ведь, сохну по тебе. Выходи за меня! Будем в городе с тобой жить, я уж и дом купил — отец помог. Хозяйством обзаведемся. На работу в город устроишься — не будешь в колхозе день и ночь спину гнуть за трудодни. Одену тебя как картинку.

Молчит Катенька. Смотрит в землю, глаз не подымает.

— Чего ты не видела в этой деревне? Пьяных мужиков да ругань баб? Выучишься на повара. Будешь на алатырский базар не молоко продавать ездить, а за лучшими нарядами приходить. Алатырь хоть небольшой, но город. И все там по-другому. Или противен я тебе? Или с другим гуляешь?

— Не противен, — прошептала Катя, — и другого нет.

— Ну тогда побег я! В субботу жди сватов! В воскресенье венчаемся!

Убежал в темноту Гришка и слушать не стал, что ему Катенька скажет. Ведь не может же она отказать ему, городскому парню, комсомольцу и бригадиру железнодорожного депо. Никому не хочется весь свой век в деревне хвосты коровам крутить. Да и не принято здесь отказывать. Бежал домой счастливый от своей смелости Гришка через луга и лес, не замечая мокрой обуви и одежды. Дождался он таки, когда Катенька повзрослеет, когда Шурка Цыпаев ее бросит, — с Шуркой тягаться Гриша не решался.

Городские барышни замуж не торопились: в городе и в двадцать лет — позору нет. А до двадцати девка уж и нагуляется, и избалуется. Дом ей подавай с передней и задней, скотину держать она не хочет — руки бережет. Родителям мужниным помогать не будет — самой помощь нужна. Так и будет лежать с книжкой весь день, а дитя ей одного надо, да чтоб нянька за ним приглядывала. Скромности у городских в помине нету — они сами на танцах парней приглашают.

Привезет он Катеньку в город на зависть всем — молодую, работящую, скромную. А красота в ней какая! Полна, красива, как луна. Смоляные волосы заплетены в длинную толстую косу. А глаза! Веселится Катя — из глаз смех так и брызжет, всем, кто рядом, хочется смеяться, а как рассердится, так посмотрит, что хоть сквозь землю провались — все глупости из головы вылетают (Гриша как-то попробовал приобнять Катю). Хотя, надо заметить, сердилась Катерина редко и отходила быстро. И справедливая она. Ведь недаром к ней за советом все девчата приходят. Кто с кем разругался, кто кого обидел — все к ней идут. Секретов она никому не расскажет, а сделает так, что меж людьми дружба снова, как будто и не было ничего. Все тайны в деревне знала Катерина и всегда молчала. Ничего, что образование четыре класса, — некогда ей было за партой сидеть. В городе окончит семилетнюю школу и на повара выучится. Гордость, а не жена!

Так думалось Гришке, хоть мысли в голове и путались, забегая одна за другую. Летел он к тетке как на крыльях. Вот-то Ульяна за него обрадуется! Хвалила она Катеньку за ее кроткий нрав и житейскую мудрость, лучше жены и не пожелаешь любимому племяннику.

У Ульяны были свои дочери, сына Бог не дал. А муж погиб на Гражданской войне. Гриша был ей поддержкой и опорой. Каждые выходные наведывался к ней. И по хозяйству поможет, и за сестер заступится. Любила она его, как родного сына. Хоть и подозревала, что приезжает он не столько по хозяйству помогать, сколько зазнобу свою увидеть. Да ведь если женится на Кате Ванечкиной, не реже навещать ее будет. Катенька любит свою мать и отца, вот и будут вместе приезжать и помогать ей. А то городскую девку в деревню не выгонишь, а уж о помощи и говорить нечего.

Бежал Гришка скорее будить тетку Ульяну, новостью делиться до утра не вытерпеть.

Тем временем Нюрка как сидела на заборе, так и свалилась в крапиву. Кричать хотелось, а нельзя стыдно перед подругой. Отползала Нюрка задом — так ей казалось надежнее остаться незамеченной. Вдруг раздался пронзительный собачий визг. Спящий старый пес Тузик не признал приближающийся объект и что было сил тяпнул Нюрку за то самое место, коим она передвигалась вперед. Визжала Нюрка что было сил, вместе с ней визжал пес, убегая на трех лапах в конуру, четвертая была отдавлена хозяйской туфлей. Закрыла Нюра рот руками и пулей бросилась в дом. Там и дала волю слезам. Вот и спряталась! Саднила покусанная ягодица. Обмакнула она тряпку в настой березовых почек — завтра как рукой снимет. Но плакала Нюра не только из-за боли. Обида душила ее. Ей уже семнадцать лет. И все в ней хорошо — и бойкая, и работящая, и лицом недурна, а ей еще никто не предлагал замуж выйти! Разве что Василий, если она ему позволит. Но что Васька за жених — деревенщина неотесанная! Вот Гришка! И городской, образованный, и дом свой есть, и в Алатыре не последний человек. И в город Катю увезет. Будет она не деревенской бабой, а городской барышней. Ну Катя! Хоть и хорошая подруга, хоть и любимая, а вот смотри-ка, выскочка! Самых лучших парней к рукам прибрала! Живет здесь всего пять лет, а все только о ней и говорят. Какая хорошая! Какая скромная! «А я! Я что, хуже, что ли?!» — с обидой подвывала Нюра, потирая больное место.