Джин Плейди - Королевский путь

Медовый месяц у Босуэла потерпел провал. Он был совершенно обескуражен, он абсолютно не понимал Джин. Ну разумеется, она, происходя из знатного рода, находила его манеры отвратительными. Он, было, рассмеялся ей в лицо, когда она обнаружила это и решила не предпринимать ни малейшей попытки как-то подправить их. Но ее отношение к нему задело его самолюбие. Еще ни одна женщина не вызывала у него такого интереса, не овладевала полностью его разумом, а ведь она была далеко не красавица. Ее бледное лицо, обрамленное песочными волосами, было столь безмятежным! Он обнаружил, что не в состоянии разрушить эту безмятежность.

Она совершенно не прониклась им в постели. Он любил ее с жестокостью и предпочел бы встретить сопротивление, но абсолютно ничего не было. Ее невозмутимое выражение лица, казалось, говорило ему:

— Да, я твоя жена и буду выполнять свои обязанности, даже если это неприятно…

Он, было, сменил жестокость на нежность, но это не оказало никакого эффекта. Ничто не могло расшевелить ее, и однажды, вновь наблюдая ее холодность, он подумал, что все это из-за Александра Огивье.

— Да будь он проклят! — заорал Босуэл. — Да окажись он здесь, я перережу ему горло, и ты увидишь, кто из нас лучше.

— Перерезанное горло не решает, кто лучше, а кто хуже, — сказала она ему в ответ.

— Это может решить, кто останется в живых, — угрожающе произнес он.

— Да мы вовсе и не обсуждаем вопросы жизни и смерти…

Когда Джин прибыла в замок Криктон, свой новый дом, она не выразила никаких эмоций по этому поводу. Что ей было думать об этих неприступных каменных стенах? Да разве можно такое сравнивать с прекрасными горами, где она жила? Но она ничем не выдала эти мысли. Она лишь пожала изящными гордоновскими плечиками и, казалось, приняла Криктон так же, как самого Джеймса Хепберна.

— Ну, — рявкнул он, — как тебе мой замок?

— Это мой дом, — ответила она, — и я обязана его любить.

Она взяла с собою в его замок несколько слуг своей матери, чтобы они убирали в доме, готовили и занимались шитьем. Он наблюдал, как она с головой ушла в эти дела, и его радовало, что вскоре он увидит свое жилище обновленным.

Его жена оставалась для него загадкой. Ее холодность была тем, с чем ему не доводилось сталкиваться. Он бы не потерпел такого от своей любовницы, но его жена заинтриговала его.

Никогда в жизни он не был предан так долго одной-единственной женщине. Все бы так и продолжалось, не случись Босуэлу однажды проходить мимо комнаты белошвеек своей жены.

Среди сидящих в комнате он заметил девушку, тотчас приковавшую его внимание. Она была миниатюрной, с бледным лицом и черными как смоль волосами, столь непокорными, что их было просто невозможно собрать под заколку. Босуэл заметил, как сияющие глаза девушки замерли на нем, когда он проходил через комнату. Остальные мастерицы скромно потупили глаза.

Он уставился на девушку, а она ответила ему таким же нахальным взглядом.

Он забыл о ней, но только до следующего дня. Он вновь появился в комнате белошвеек и увидел девушку. Она показалась ему подобной бокалу вина… Он почувствовал жажду и знал, что утолить ее можно лишь этим вином…

Такая девчонка и в этом доме?! — задумался он. — А почему бы и нет… если я не сделаю этого… тогда меня опередит кто-то другой.

Он отправил за Николя. Он все еще держал его в своих слугах, хотя знал, что тот таскает у него из карманов деньги и был участником заговора, когда его должны были отравить.

— Что это за девица в комнате белошвеек? — спросил Босуэл.

— Девица?! Ой, я уверен, вы говорите о Бесси Краффорд.

— С чего ты взял, парень?

— Да потому, что это единственная девушка в комнате, которая может заинтересовать вашу светлость. Мы поспорили с Габриелем, что она будет вашей до конца недели.

— Грязные плуты! — осклабился Босуэл. — Ну и когда у нас конец недели?

— Как раз сегодня, ваша светлость.

Босуэл так стукнул мальчика по плечу, что у того подогнулись коленки.

— Боюсь, ничего не выйдет… — сказал Босуэл.

Николя ухмыльнулся и сказал:

— Ваша жена, наводя в комнатах порядок, сбрасывает старую мебель в подвал… В том числе и старый диван… Он как раз там, в подвале… дряхлый… разваливающийся… но все-таки диван!

— Отправь девчонку туда за вином, — сказал граф.

— Слушаюсь, ваша светлость. И, наверное, надо закрыть потом дверь, а ключ отдать вам?

— Ох, и догадливый ты!

— Так не в первый раз, ваша светлость.

— Ну тогда ступай… Я хотел бы, чтобы ты выиграл спор у Габриеля.

Николя, хихикая, удалился.

Бесси слышала уже много всего о графе. О нем шептали, что уж если он на кого положит глаз, то эта женщина не может чувствовать себя в безопасности.

— Смотри на свою работу, — сказала ей пожилая Нэн, сидевшая рядом, когда через комнату прошел Босуэл. — Не связывайся с ним, моя девочка.

Бесси ничего не ответила. Она продолжала сидеть, но дрожь волнения охватила ее.

Выходя как-то днем из комнаты белошвеек, она наткнулась на поджидавшего ее Николя.

— Сходи в подвал, — сказал он ей, — и принеси-ка кувшин вина.

— А куда отнести? — спросила Бесси.

— Ко мне на кухню.

Бесси прихватила свечу, что ей дал Николя, и отправилась в подвал.

Она страшно не любила ходить туда. Подвал был темный и пахнул сыростью. И еще там была паутина, которая липла к лицу.

— Под ноги смотри, — сказал ей вслед Николя.

Она начала спускаться по лестнице и вдруг услыхала, что дверь за нею захлопнулась, и ключ повернулся в замке.

— Господин Николя! — испуганно закричала она. — Господин Николя!

Она бросилась вверх по лестнице и рванула дверь на себя. Она была права: дверь оказалась закрытой. Бесси поняла, что ее просто надули. Николя решил подшутить над нею. Она огляделась. Она не должна пугаться, это просто шутка. Слуги частенько подшучивали друг над другом. Ну что же, она должна сделать то, о чем ее попросили. Она возьмет бутылку вина, а потом, если дверь будет все еще закрыта, постучит в нее и попросит помощи.

Она отправилась в тот угол, где стояли бутыли вина, взяла одну из них, повернулась и увидела, что дверь открыта. Она с облегчением рассмеялась.

— Очень глупо, господин Николя, — сказала она. — И не думайте, что испугали меня.

Но когда человек, стоявший в дверях, закрыл ее вновь, но уже изнутри, и развернулся к ней, Бесси увидела, что это был не Николя, а граф. У нее оборвалось сердце, когда высокая фигура направилась к ней.

Он расхохотался так, что она выронила бутыль.

— Ваша… ваша светлость… — заикаясь, пробормотала она.

Она почувствовала сильные руки на своем теле.

— Я… я не понимаю вас… ваша светлость…

— Тебе не обмануть меня, Бесси, — сказал он. — Ты все отлично понимаешь, так же как и тогда, в комнате белошвеек…