Игорь Харичев - Кремлевская секретарша. На посту в приемной чиновника

Как увлекательно он рассказывал! Ирочка слушала, затаив дыхание, улыбалась и серьезнела вместе с ним. Когда Воропаев замолчал, озадаченно проговорила:

— А как же мне теперь… с этим Славским?

— Когда позвонит, направьте его ко мне. Скажите, что Александр Сергеевич так распорядился. Гарантирую, проблем не будет.

Она помолчала. Как непросто просить за себя.

— Анатолий Вадимович, — приступила она к той теме, которая была сейчас для нее важнее всего остального. Я прошу вас помочь еще с одной проблемой. Хотя, как я понимаю, в этом случае все сложнее.

Она принялась рассказывать о тех обвинениях, которые предъявлял ей заместитель Александра Васильевича, о том, как все было на самом деле. Не скрыла и что Александр Васильевич выпивал, когда она принесла документ, причем делал это в кампании некой дамы. В ситуации, когда ее будущее оказалось под угрозой, Ирочка не считала нужным молчать.

— Анатолий Вадимович, помогите, если можете, — закончила она. — В нынешних обстоятельствах мне сложно просить Александра Сергеевича. По-моему, вся эта история… для того, чтобы бросить на него тень.

Воропаев долго молчал, осмысливая услышанное, потом выдохнул:

— Попробую помочь.

Ирочка вышла от Воропаева, терзаемая сомнениями, — захочет ли он вмешаться, несмотря на обещание? А если захочет, сможет ли что-нибудь сделать? Ей вдруг почудилось, что судьба ее решена и ничего хорошего ее не ждет. Надо готовиться к худшему.

Она сама не знала, почему, покинув первый корпус, опять направилась на другую сторону Ивановской площади, туда, где поднимались кремлевские храмы. Пройдя мимо Царь-пушки, она оказалась на Соборной площади. Ее потянуло в Успенский собор. Здесь, в благостной тишине и прохладе, Ирочка приблизилась к иконостасу. Глядя на старые иконы, она мысленно обращалась к Богу, просила о помощи, крестилась время от времени.

— Здравствуйте, Ирина Павловна, — негромко прозвучало рядом.

Это был Дмитрий Сергеевич, милый улыбчивый человек, работавший в делопроизводстве.

— Здравствуйте, — смутившись, ответила она.

— У вас какие-то неприятности?

Ирочка не стала отпираться, кивнула:

— Да.

Он смотрел на нее с доброй улыбкой:

— Все наладится. Вот увидите.

— Откуда вы знаете?

— Знаю, — весьма уверенно произнес он. — Хотите, я вам расскажу про этот собор?

И, не дожидаясь согласия, продолжил:

— В течение четырех веков он оставался главным храмом Руси, в нем венчали на царство престолонаследников. Последней стала коронация императора Николая Второго. Здесь оглашали государственные акты, на церковных соборах избирались митрополиты и патриархи. Собор серьезно пострадал в тысяча восемьсот двенадцатом году, когда был разграблен и осквернен французами, и в октябре тысяча девятьсот семнадцатого при артобстреле Кремля, когда в него попало несколько снарядов. Последняя литургия в храме была совершена на Пасху тысяча девятьсот восемнадцатого года самим патриархом Тихоном, после чего собор закрыли, а его сокровища реквизировали. А ведь в нем с четырнадцатого века находилась знаменитая Владимирская чудотворная икона Божией Матери, здесь хранятся Гвоздь Господень, мощи московских святителей и другие святыни.

Ирочке было интересно то, что рассказывал Дмитрий Сергеевич. Она этого не знала, хотя работала поблизости от столь знаменитого храма целых десять лет.

Вместе они вышли на улицу, под яркое солнце. Ей было хорошо рядом с этим человеком, основательным, далеким от суеты.

Ирочка была с ним знакома полтора года, но впервые обратила внимание на то, что он — интересный мужчина, хотя и немолодой. Но ведь и не старый. Ей захотелось продолжить общение.

— А про Благовещенский собор расскажете?

— Расскажу. Построен в конце пятнадцатого века псковскими мастерами как домовая церковь великого московского князя, где совершались таинства браковенчания, крещения детей. Собор построен в традициях раннемосковского зодчества с элементами псковской архитектуры. С площади в храм ведут два входа с высокими крыльцами. Долгое время собор был первенствующим храмом московских князей. Во время торжественных церемоний, проходивших на Соборной площади, храм служил для парадного выхода из дворца князя, а позднее — царя и его свиты. В соборе находится древнейший в России высокий иконостас, все иконы его пяти ярусов относятся к четырнадцатому-шестнадцатому векам, некоторые из них написаны Андреем Рублевым, Феофаном Греком, Прохором с Городца. Тоже пострадал при артобстреле Кремля в семнадцатом году.

Он удивлял ее своими познаниями. Как можно держать в голове столько сведений? Об этом она и спросила.

— Это сейчас я работаю делопроизводителем, — спокойно проговорил он. — А в действительности я историк. Закончил историко-архивный институт. Факты — мой хлеб.

Ей так хотелось продолжения их разговора, что она прибегла к той же хитрости. Указав на колокольню Ивана Великого, спросила:

— А какая история у колокольни?

— О-о, это одно из замечательнейших сооружений, — улыбнувшись, проговорил он. — Шестнадцатый век. Выстроена Боно Фрязиным. При Борисе Годунове она была надстроена и завершена куполом, о чем и сообщает трехъярусная надпись славянской вязью под куполом. Вон, видите?

— Вижу, — задрав голову, Ирочка смотрела на высоченную колокольню. Она и раньше замечала у самого верха три кольца слов, но не могла их прочесть.

— Колокольня служила главной дозорной башней Кремля, — продолжил Дмитрий Сергеевич, — с высоты которой хорошо обозревались подходы к Москве в радиусе тридцати километров. Ее высота — восемьдесят один метр. Французы пытались ее разрушить. Заряд, заложенный в основание колокольни, сработал, но само здание уцелело, рухнули только звонница и пристройка. Их восстановили в тысяча восемьсот девятнадцатом году.

Следовало что-то сказать. Дать какое-то развитие разговору.

— Спасибо. Вы столько времени на меня потратили. У меня сегодня выходной. А вы на работе. Не хватятся вас?

— Ничего. Подождут.

Теперь она знала — ему тоже хочется продлить их общение. Иначе бы он воспользовался поводом покинуть ее.

— Дмитрий Сергеевич, скажите все-таки, откуда вы знаете, что у меня все наладится?

— Вот увидите, наладится, — уверенно произнес он.

— Но вы даже не в курсе, что произошло.

— Это не важно… — смущенная улыбка появилась на его лице. — Я немного ясновидящий.

Она восприняла эти слова как шутку. А заверения, что все наладится, — как желание успокоить ее. Все равно Ирочка была благодарна Дмитрию Сергеевичу за поддержку.

— Какая хорошая погода, — мечтательно проговорила она, глядя на небо.

— На будущей неделе обещают похолодание и дожди.