Эйлин Гудж - Чужие страсти

Он пожал плечами.

— Просто никогда никого не любил достаточно сильно, чтобы жениться.

— Даже Джиллиан? — не удержавшись, спросила Абигейл. Он покачал головой, и она заметила, как по его лицу пробежала тень раскаяния. Или все-таки сожаления? — Ведь эта женщина по-прежнему любит тебя, — продолжила она.

Слова эти вырвались у нее случайно, но она не жалела, что сказала о бывшей подружке Вона. Сложившаяся ситуация напоминала ей о той самой четырехсоткилограммовой горилле из поговорки, вокруг которой они с Воном давно топтались [105] Имеется в виду очевидная проблема, о которой предпочитают не говорить. , и Абигейл, мучимая любопытством, хотела узнать, как обстоят отношения между ним и Джиллиан сейчас. В принципе, это было не ее дело, о чем ясно дал ей понять Вон, когда она в первый раз заговорила об этом. Да и сама Абигейл никогда не видела, чтобы он проявлял к Джиллиан что-то большее, чем простая симпатия. Но мужчины ложатся с женщинами в постель по очень разным причинам, большинство из которых не имеют с любовью ничего общего. Почему Вон должен быть в этом смысле другим?

Вон не стал отрицать того, что Джиллиан по-прежнему влюблена в него, но его это, казалось, совсем не радовало.

— Конечно, мне должно было бы льстить, что она до сих пор находит меня привлекательным, — угрюмо произнес он. — Хотя в моем нынешнем состоянии я мог бы думать, что так же привлекателен, как слепой пес на трех лапах.

— Значит, нет никаких шансов, что вы вернетесь к тому, что было раньше? — Абигейл старалась сделать вид, будто спрашивает из праздного интереса, но сердце ее при этом билось учащенно.

— Нет. — В голосе его звучало мягкое сожаление, но ответ был совершенно однозначным.

Абигейл почувствовала большее облегчение, чем могла от себя ожидать.

— А Джиллиан знает об этом? — спросила она.

— Думаю, она все понимает.

— Возможно, но надежда умирает последней. Смотри, сколько я ждала тебя.

Абигейл произнесла это небрежным тоном, но в беззаботном замечании была доля правды. Она помнила, что часто в своих фантазиях представляла, как Вон врывается, чтобы спасти ее. Она воображала его внезапное появление в доме ее тети и дяди, после чего они вдвоем с ревом уносились в лучах восходящего солнца на его блестящем красном автомобиле. В эту картину никогда не вмешивались прозаические вопросы о том, где они будут жить или чем будут зарабатывать. Но что такое надежда, если не отсутствие разумных оснований?

— Правда? Бедная Абби. И все, что у тебя было, — это те туповатые письма, которые я тебе посылал.

Улыбнувшись, он придвинулся к ней и обнял рукой за плечо, как много раз делал, когда они были подростками. Только сейчас все было по-другому. Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и гулко забилось сердце.

— Они не были туповатыми, — возразила Абигейл. — Они были… — «Единственным, что заставляло меня идти дальше», — подумала она, а вслух сказала: — Они помогали мне ждать чего-то лучшего впереди. И поверь, в те дни ждать мне особо было нечего. Я понимаю, это звучит дико, но я всегда чувствовала, что ты каким-то образом знал и делал то, что облегчало мне жизнь.

— Я не писал, потому что мне было жалко тебя.

— А почему же написал потом?

— Я был влюблен в тебя. — Голос Вона прозвучал настолько буднично, что ей понадобилось какое-то время, чтобы осознать его слова, и только потом она почувствовала, как по телу пробежала волна приятного шока. — Этого я в свои письма вставить не мог. Я боялся, что тебе это покажется слащавым. Вот я и писал о всяких приземленных вещах…

— Вероятно, это было к лучшему. Если бы я знала, что ты чувствуешь, мне было бы еще тяжелее. — На самом деле это превратилось бы в пытку, потому что тогда никто из них ничего не мог с этим поделать. — Давай смотреть правде в глаза: по той или иной причине мы не совпадаем по времени. Один из нас всегда обязательно уходит.

— Я никуда не ухожу, — возразил Вон, глядя ей прямо в глаза.

— Пока что.

Он улыбнулся и повторил:

— Пока что.

Но Абигейл отказывалась думать о том, что именно будет разделять их в следующий раз: смерть или расстояние.

С улицы донесся еще один, более сильный удар грома, которому предшествовала яркая вспышка молнии. Разразилась гроза, хлынул дождь, забарабанивший по стеклу, словно мелкий гравий. Она плотнее прижалась к Вону и положила голову ему на плечо. От него пахло бутербродом с маслом и старой фланелевой рубашкой, согретой теплом его кожи.

Опустив глаза, она заметила явно набухшую выпуклость на его брюках: эрекция. По телу пробежал импульс возбуждения, а в памяти всплыли воспоминания о той ночи на карьере. В то же время ее охватила нешуточная паника. Следует ли ей что-то сказать или просто сделать вид, будто она ничего не заметила? Что предусматривает протокол для недавно разведенной женщины и ее старинного приятеля, который минуту назад признался, что был влюблен в нее?

После довольно продолжительной паузы Абигейл, прислушиваясь к шуму дождя, произнесла:

— Льет вовсю, и капли такие тяжелые и твердые. — «И не только капли», — мелькнуло у нее в голове.

— Если ты хочешь остаться, мое предложение по-прежнему в силе, — сказал Вон, и она подумала: «Он это серьезно?» Словно почувствовав ее сомнения, Вон осторожно взял ее за подбородок и приподнял голову, чтобы заглянуть в глаза. — Чего ты боишься, Абби? — Его глаза пристально рассматривали ее лицо. Они были такими же чистыми, как вода карьера, куда она нырнула в ту далекую ночь.

Абигейл не знала, что ответить. Действительно , чего она боится? Снова влюбиться через слишком короткое время после того, как ее оставил муж? Или влюбиться в мужчину, который тоже может оставить ее?

— Кто сказал, что я боюсь? — Она попыталась произнести это беспечным тоном, но из-за перехваченного дыхания ее голос больше походил на нервное хныканье.

Вон с улыбкой провел пальцем по щеке Абигейл, который оставлял пылающий след на ее коже. В его глазах она увидела точно такую же искру вызова, которая горела в них в ту ночь, когда он убедил ее искупаться в карьере.

— Ладно, тогда давай проведем испытание. Я хочу поцеловать тебя.

Она не запротестовала и не отодвинулась, что он, видимо, расценил как согласие. Взяв лицо Абигейл в свои ладони, Вон поднес свои губы к ее губам. Это не было похоже на то, как он целовал ее во внутреннем дворике в тот во всех остальных отношениях несчастливый рождественский вечер; сейчас в этом не было ничего осторожного и ностальгического. И если тогда она ощущала какую-то неуверенность, то теперь от нее не осталось и следа. Она обвила руками шею Вона и ответила на его поцелуй так же раскованно и несдержанно, как в тот первый раз, когда они были подростками. Она запустила пальцы в ежик его недавно отросших волос, мягких, как потертая фланель рубахи, что была на нем. Уютно прижимаясь к нему и в точности повторяя телом все изгибы и выступы тела Вона, Абигейл чувствовала, как она в каком-то смысле возвращается домой. Весь страх, что они выбрали путь, который может привести к еще большему несчастью, растаял, и под шум дождя и сверкающую за окнами молнию она открылась перед Воном так, как не делала этого ни перед одним человеком за более чем двадцать пять лет. Даже перед собственным мужем.