Ги Раше - Повелитель змей

Говоря «храм», он подразумевал святилище пирамиды Аменемхета III, расположенное на расстоянии получаса ходьбы от его хижины, которое люди называли также храмом Змеи.

Какое-то время дед и внук шли молча. Хети несколько раз слышал, как дед говорил об этом храме, но никогда ни о чем не спрашивал. Египетское слово «хет» часто переводится как «дворец», но может обозначать и «храм», и «крепость», а в паре со словом нетер — хет нетер — означает понятие «самосущее божество». Дьедетотеп слышал, что соседи называют эту постройку хет хефау, или «Дворец змеи», причем слово «хефау» обозначает змею любого вида.

Еще Дьедетотеп слышал, что покровительницей храма, от которой и пошло его название, являлась Уаджет, богиня-покровительница Нижнего Египта, почитаемая и в древнем городе Буто, расположенном в сердце дельты Нила. Встречались и те, кто утверждал, нисколько не сомневаясь в этом, что жрецы храма служат Рененутет, богине-змее, покровительствующей жатве. Эта богиня является богиней-кормилицей Египта. Другие были уверены, что покровительница храма — не столь популярная в народе загадочная богиня Несрет. Имя этой богини, написанное учеными писцами, могло означать и готовую к атаке кобру, а могло читаться как Уаджет и Иерт, богиня урея, защитница царя Двух Земель.

Хети спросил себя, а почему это огромное сооружение, множество раз виденное им во время прогулок по пустыне, в которых дед часто был его спутником, называют Дворцом змеи, хотя на самом деле это не что иное, как храм оправданного царя, бога Аменемхета. Однако он знал, что ответ на этот вопрос он может получить только от Дьедетотепа.

— Дитя мое, немного смогу я рассказать и вряд ли удовлетворю твое любопытство, — ответил ему дед. — Я уверен, что никто, кроме жрецов и знатных чиновников, которые иногда приезжают в храм, не знает правды. Я бывал только в первом дворе, куда люди нашего сословия приносят свои дары. Но ни одному из нас не удалось проникнуть за бронзовую дверь, открывающую доступ в залы храма. В честь какой змеи названо это святилище? Какой бог, а скорее богиня-змея царствует в его пределах? А может, змеей называют могущественное существо, которое не хочет, чтобы о нем узнали непосвященные? Никто не знает ответов на эти вопросы. Что делают жрецы со змеями, которых я им приношу? Я этого не знаю и никогда не спрашивал об этом у жреца, с которым обычно имею дело. Мудрый человек, сын мой, сдерживает свое любопытство и не задает лишних вопросов. Никогда не заставляй сильных мира сего гневаться, потому что этот гнев может стоить тебе… быть может, даже жизни. Мне нет дела до того, что станется с моими змеями. Важно, что жрецы относятся ко мне уважительно и высоко ценят мое мастерство. Я приношу им змей в качестве подати, но каждый раз получаю от них подарок — кувшин пива, корзинку фиников, а иногда и кувшин вина с берегов озера Мареотид. Я доволен, жрецы получают то, что им нужно. И я не хочу вызывать у них подозрение нескромными вопросами.

Хети понял, что Дворец змеи сохранит свою тайну до тех пор, пока ему самому не представится случай в нее проникнуть.

— Смотри, вот он, дворец, и он открывает перед нами свои огромные двери, — сказал Хети Дьедетотеп, когда на горизонте появился контрастирующий со светлыми цветами неба и песка темный силуэт здания. — И хотя мы идем с юга, пирамида оправданного бога, царя Аменемхета, смотрит прямо на нас.

— Почему ты мне это говоришь? — удивился Хети.

— Знай, сын мой, что храмы оправданных царей всегда строят лицом к долине и к восходящему солнцу. Тогда почему храм бога Аменемхета смотрит на нас? Почему не смотрит на Ра, когда тот поднимается по небу? Почему повернут спиной к северу?

Дьедетотеп замолчал, приведя Хети в замешательство. Какое-то время они оба молчали, потом мальчик спросил:

— Почему? Скажи мне, почему, если ты знаешь ответ!

— Почему? Я не знаю, но очень хотел бы узнать. Однажды я спросил об этом у жреца, который принимает у меня корзины.

— Правда? — удивился Хети. — А разве не говорил ты мне сегодня, что никогда не расспрашиваешь жрецов этого храма?

— Я сказал, что никогда не спрашивал, что они делают со змеями, которых я им ношу. Но я подумал, что о расположении храма, если это и правда погребальный храм его величества, могу спросить, никого этим не обидев. Жрец ответил, что это божественная тайна, и хранительницей тайны является богиня Изида, великая чарами. Он не может раскрыть мне тайну, как не может и сказать настоящее название Дворца змеи. Но, с Маат на языке, скажу тебе, что жрецы сами знают не больше моего, потому что в те времена, когда возводился храм Аменемхета, никто из них еще не родился.

Конечно же, такой ответ только разжег любопытство Хети. Но расспрашивать дальше мальчик не стал, потому что знал: дед больше ничего ему не расскажет — скорее всего, это все, что ему известно.

Двустворчатая дверь была широко открыта, и через нее в храм входили и выходили крестьяне. Входящие мужчины несли на плечах палки, к которым были привязаны утки и гуси; женщины несли на головах глиняные сосуды или деревянные квадратные емкости, наполненные зерном, маслом или пивом; охотники вели живых газелей, пойманных в пустыне; рыбаки тащили тяжелые корзины с рыбой, пойманной в Ниле или в озере…

— Неужели оправданный бог ест так много? — удивился Хети, однако по его тону невозможно было понять, была его наивность наигранной или искренней.

— Эта пища предназначается не богу, а жрецам храма, потому что божеству все эти яства, радующие чрево живых, уже не нужны, — ответил Дьедетотеп.

— Думаю, ты прав, — сказал Хети. — Но сколько же должно быть жрецов, чтобы съесть столько еды?

— Люди приносят им пищу не каждый день, а три-четыре раза в месяц. Но все равно им приносят столько всего, что остается лишь удивляться, куда оно девается. Правда, помимо жрецов в храме живут воины. Они охраняют храм и пирамиду, и их очень много.

Они вышли на просторный двор, обрамленный колоннадой, поддерживающей портик. Двор этот был больше похож на рынок, чем на преддверие святилища. Между колоннами на циновках или на низких табуретах сидели писцы, вооруженные каламами и папирусами, развернутыми на коленях. Перед ними толпились дарители: перед одним те, кто принес зерно, перед другим — принесшие рыбу… Каждый писец тщательно записывал количество принесенного и имя дарителя.

Хети убедился в том, что к деду жрецы храма относятся уважительно — ему даже не пришлось дожидаться своей очереди. Человек, чья голова была покрыта париком, а бедра обернуты ослепительно белой набедренной повязкой, подошел к нему. Они обменялись приветствиями, потом жрец пригласил Дьедетотепа пройти туда, где в покрытом шкурой пантеры кресле сидел жрец. У ног его примостился, поджав под себя ноги, юноша. На коленях у него лежал развернутый папирус, рядом на камне стоял письменный прибор.